Моя в наказание

— Не боишься? — Спрашиваю, вызывая улыбку. Мне даже за спину себе кивать не нужно. Уверена, Айдар смотрит.

— Будь его воля, он меня давно бы уже прикопал, Айлин. Так что я вот уже пять лет живу с нависшим над шеей дамокловым мечом. Вдвоем ждем, когда сорвется.

Если это и шутка, то только немного. Я не позволяю себе продемонстрировать сомнения, но Наум поясняет сам, вздохнув:

— Он ждет, когда я проебусь.

Киваю.

Опускаю голову. Оживаю вместе с ускорившимся сердцем.

Мне не стоило бы разговаривать с ним. Ни спрашивать ничего, ни давать себя прощупать. Но сейчас мне абсолютно все равно.

Я знаю, что Наум — очень циничный человек. Опасный. С сомнительными моральными ориентирами и слишком широким полем компромиссов. Но мне он не враг. Просто… Разменял, когда-то, как пешку. Это закономерно…

— Ты знаешь, что он сейчас делает?

Спрашиваю, возвращаясь взглядом к нему. Иронии становится меньше. Задумчивости — больше. Уводит глаза в сторону. Смотрит на стекло. Потом опять на меня. Я так понимаю, ему и самому не терпится услышать свист рассекающей воздух стали.

— Знаю. — Сглатываю горечь. — Собирает долги. Многочисленные.

Я так понимаю, со всех и сразу. В том, что у моего бывшего мужа огромное множество полезных властных контактов и должников среди них — сомнений нет.

— Ты ему помогаешь? — Сейчас даже самые страшные вопросы уже не пугают. Науму не нужно объяснять, в чем. Глаза говорят, что он в курсе действий Айдара. И улыбка о том же.

— В моей помощи он с некоторых пор не нуждается. В грубой форме. Я дружбу предал… Ну… Сама понимаешь…

Как никто. Черт. В груди жжет.

— Так тебе и надо.

Барич улыбается и кивает.

— Я рад, что с тобой не так. У вас же ребенок, да…

— Ты знал про мою беременность и что я родила. Мог ему сказать. — Совсем без желчи не выходит. Немного срываюсь. Наум снова становится задумчивым. Кивает.

— Мог. Решил не лезть. Может тебе и лучше было без него.

— Да. Мне было лучше без вас всех. Но это меня не спасло.

Замолкаю. Голова собеседница склоняется. Взгляд очень внимательный. Он изучает меня заново.

Не тешу себя иллюзиями, что мой неповторимый образ запечатлелся в такой занятой голове, но он явно помнит меня другой.

Все другой помнят. Наивной и чистой. Жаждущей добра для всех. Даже если оно будет стоить слишком дорого для меня.

— Зачем ты пришел? Он все равно тебя не простит.

Но себя я обсуждать не хочу, поэтому возвращаю тему к Айдару.

Наум смаргивает. Я вдруг замечаю, что он за эти пять лет тоже изменился. Как и все мы.

— Дразнить его люблю, Айлин. В самое сердце запал, сука. А вдруг когда-то поймет, что мы его спасли, правда же?

Фыркаю.

Отвечать не приходится. Голос Вячеслава перестает разноситься сбоку фоном. Он скидывает и подходит к нам.

Не просто деликатно, ненавязчиво, как я привыкла, чтобы спросить, все ли хорошо и не нужна его помощь, а вклинивается между нами. Я двигаюсь. Скольжу взглядом по мужчине. За расслабленной позой кроется никак не дружелюбие.

Хочу я того или нет, поворачиваю голову сильнее. Смотрю за стекло. Встречаюсь с Айдаром. Жжение в груди усиливается.

— Барич, ты не там сигаретку ищешь.

Сопротивляться и встревать нет ни сил, ни желания. Отдираю себя от стекла. Возвращаюсь к лицам мужчин.

Мне кажется, они все друг друга ненавидят, но терпят, преследуя разные цели. Мир лицемеров и лгунов надоел до зубовного скрежета.

— Госпожу Салманову дымом травить — нужно быть совсем отчаянным.

Наум вроде бы и сглаживает, и подкалывает в то же время.

Я не сдерживаюсь:

— Керимову.

Снова встречаемся с Наумом. Он легонько склоняет голову.

За многое я ему действительно благодарна. За документы. Деньги. Жилье. Одному Аллаху известно, спасли мы тогда Айдара или нет. Но то, что и разрушил мою жизнь, и позволил заново построить Наум — это факт.

— Специально для тебя самую красивую выбирал. Рад, что понравилась. Но Салманова тебе больше идет. Пользуйся возможностью. Мой тебе совет.

Наум подмигивает и отступает.

Развернувшись, шагает прочь с балкона.

Я вроде бы не нервничала, но все равно выдыхаю.

Делаю оборот на носках и приваливаюсь пятой точкой к парапету.

Под пальто вдруг становится холодно. До боли сжимаю плечи. Чувствую дрожь. Дергано улыбаюсь Славе и отвожу взгляд в сторону.

Возвращаться в зал еще сильнее не хочется.

— Расстроил? — перевожу голову из стороны в сторону. — Близко к сердцу его не стоит принимать, Айлин. Барич скользкий.

— Я в курсе, — отвечаю, смотря в искренне немного встревоженные глаза. — Не переживайте, Вячеслав. Меня сложно обидеть.

Он улыбается.

— В зал идем? Или еще постоим?

Вариант оставить меня одну Тарнавский почему-то не перечисляет. Я благодарна ему за заботу. Но…

Внимание привлекает движение за стеклом. Отстраненно, даже как-то безразлично слежу за возвращением Наума. Он прощается с людьми. Видимо, не мог уйти, не перебросившись парой фраз со мной.

Какая, к черту, честь…

Единственная интрига для меня — рискнет ли подойти к Айдару. И он рискует. Говорит что-то. Улыбается. Тянет руку для пожатия.

Айдар же даже не думает отвечать. Бывшему другу достается многозначительный взгляд. Пара наверняка резких слов. Может даже матом. «Умку» это не пугает.

Он жмет плечами и прячет руку в карманах.

Сегодня не получилось. Но он еще попробует.

Глава 42

Айлин

Очевидно, что провальность плана, казавшегося поначалу не таким уж плохим, в итоге осознаю не только я, но и Айдар.

Совместный выход не помог нам сблизиться, а наоборот — только ярче подсветил проблемы. Даже то, что они у нас — разные, говорит о многом. Предчувствием краха пропитан воздух.

По дороге домой присутствие водителя в машине уже радует. Можно не разговаривать. Жаль, нельзя не чувствовать нарастающего напряжения.

Во мне копится недовольство. Шар за шаром наслаиваются претензии. Не потому, что они принципиальны, а потому, что я перестаю справляться. В Айдаре, подозреваю, тоже не всё так гладко. Какие-то мы… Сложные.