Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 5
Шрифт:

— Э-э, холодный кофе.

— О, и мне тоже.

— Вестимо, и мне должно взять холодный кофе.

Нам троим долго ждать не пришлось. Мы быстро получили заказанный кофе и сели за ближайший столик.

Для начала я насладился вкусом и ароматом чёрного кофе. Его резкая горечь помогла мне взбодриться. Затем добавил молока и сиропа. Это дало Black RX. О да, сладкий лучше!

Промочив горло, мы втроём дружно выдохнули.

Втроём?

— …Погоди-ка.

— Э?

— М-м?

Не

мычи мне. Я с тобой разговариваю.

Незваный гость, смахивающий в своём пальто на медведя, сидел за столиком как ни в чём не бывало. Да. Вот почему он кажется знакомым.

— Э-э, кто ты такой? Синкиба?

— Это Заимокуза, Хачиман.

Тоцука ответил серьёзно…

— Ладно, Заимо… Заимокуя, неважно, какого чёрта ты припёрся? Ты что, вроде тех назойливых жучков, ну знаешь, кукурузных долгоносиков?

Или жучков-кожеедов?

Заимокуза смачно присосался к своей соломинке, потом поднял голову.

— Я уяснил, что должен поименовать себя, узрев вас обоих в кинозале. Но воспоследовав за вами, я прибыл сюда. Воистину, мой оптический камуфляж и сегодня великолепен.

— Абсолютно уверен, все просто притворяются, что не видят тебя.

Как минимум, я его не видел. Потому что был сосредоточен на Тоцуке.

— Привет, Заимокуза, давно не виделись, — заговорил с ним Тоцука.

— В-в самом деле, мо-ха-ха-ха!

Заимокуза нервно засмеялся. Тоцука действительно нечто, так просто взять и заговорить… Впрочем, раз он может говорить с кем-то вроде меня, значит, может и с Заимокузой.

— Смотрел фильм?

— Конечно. Но должен сказать, это полная чушь. Нет ни единой детали, которая делает японские ужастики уникальными. Сплошная американщина. Он потерял всю привлекательность, это просто жалкий мусор, результат оглупления для толпы. Уф! Но хоть я и сказал, что смотрю фильмы ужасов, я имею в виду не те, что штампуют в Голливуде на потеху толпе, а те, что экранизируют литературные произведения. Вроде тех, что могу написать я. Предполагаю, это влияние Лафкадио Хирна.40 Дуф! Я немножко увлёкся. Как помпезно, фоканупо! Будто я похож на отаку. Но я определённо не такой, копо!!!

Ну, понесло… Эти чунибьё кажутся странно осведомлёнными о всяких оккультных вещах, и это действительно неприятно. Они мало что понимают в произведениях Коидзуми Якумо и Кёко Изуми или в фольклорных работах Кунио Янагиты и Синобу Орикити, но имеют дурную привычку щеголять своими куцыми знаниями.

Я бросил прислушиваться к словам Заимокузы ещё на середине, но Тоцука дослушал до конца. За такую доброту и плату не грех брать.

— Думаешь? А мне понравилось.

— Конечно, как и мне.

— А?!

Он мгновенно изменил позицию после короткого замечания. Так быстро, что просто нельзя было не восхититься.

— Ого, ну ты даёшь. Прямо как эти надутые политиканы…

— Заткнись. Хачиман, а ты что думаешь о фильме?

— Очень выпендрёжный и лёгкий для понимания. Хотя если говорить,

насколько он интересен, это уже другая история.

Хоть я и смотрел на Тоцуку весь фильм, но представление, о чём он, имею.

— Угу. Помнишь, как привидение с воплем выскочило? Это было потрясно, я так напугался! Думал даже, что у меня сердце остановится.

Именно так я себя сейчас и чувствую. Глядя, как Тоцука машет руками, изо всех сил стараясь воспроизвести сцену из фильма, я ощущал, словно моё сердце перенапрягается и останавливается.

— Ну, для человека, коему неведом страх, это ничто. В сравнении с «тем, кого нельзя называть».

Заимокуза задрожал, не успев даже договорить. Прямо как Малфой, вспомнивший Волдеморта. Если говорить о том, кто мог до такой степени его напугать, на ум приходит только одна персона.

— Да, верно. Юкиносита определённо страшнее фильма.

— Хачиман, так нехорошо. Я имею в виду, конечно, поначалу, ум-м, она немного пугает… — Тоцука по-прежнему смотрел на меня с возмущением, но голос его начал ослабевать. — Может, она просто кажется страшной, потому что всегда серьёзная и искренняя.

— Безжалостная честность тоже пугает. Ты и предположить не можешь, что тебе скажут.

Ну, будь то фильм или что ещё, видеть одно и то же не значит получить одинаковое впечатление.

В лучшем случае схожее.

Мы всегда смотрим только на то, что хотим увидеть.

Интерпретация определяется лишь массой людей, и неважно, говорим мы о фильме или человеке.

Вот почему смешно истолковывать их или даже пытаться. Грех и зло думать, что ты понял.

Но не ведя себя так, будто ты понимаешь, мы просто не можем жить.

Понимать кого-то и быть понятым кем-то означает, что у вас обоих есть взаимное, не очень чёткое осознание друг друга. Вы не можете жить иначе, кроме как пересматривая его каждый раз и говоря об этом.

Иначе твоё «я» рассеется как утренний туман.

Это смутное и неопределённое «я». Подобно эффекту «Gestaltzerfall»,41 чем больше о чём-то думаешь, тем меньше понимаешь.

Каждый раз, как ты перестаёшь понимать, ты собираешь всю информацию и заново строишь образы себя и другого человека. Чем-то напоминает симулякр – что бы ты ни конструировал, образы получаются детские и примитивные.

Я бы назвал это ужасом.

В кондиционированном воздухе кафе по моей спине вдруг пробежал холодок. Я передёрнул плечами, останавливая дрожь.

Поднёс стакан ко рту, но оказалось, что он уже пуст. Поставил обратно, и в этот момент заговорил Заимокуза.

— Но это была хорошая передышка. Теперь я могу сконцентрироваться на своей рукописи. Ах да, Хачиман. Х-хочешь её прочитать?

Он уставился на меня, слегка покраснев. Выглядит совсем не мило.

— Только если она закончена. Она у тебя в самом деле сейчас с собой?

— Фу-му, разумеется. Писатель – это человек, который пишет везде и всегда. У меня всегда с собой ноутбук, планшет, смартфон и пишущие принадлежности.

Поделиться с друзьями: