МОЯ. Не отдам!

Вопрос только в том, как быстро накроет эффект разорвавшейся бомбы, а потом сдетонируют и другие.

Задача — спрятать Монику так, чтобы до нее не добрались. Злой, раненный зверь будет огрызаться и захочет намертво вцепиться в глотку противнику, укусившего его первым.

Пока я не вижу вариантов, как это сделать. Вернее, знаю. Надо просто отправить Калмыка держать ответ перед праотцами, но он явно не дурак, окопается. Прорубаться возможно, но… слишком опасно.

Я всегда взвешиваю риск, и, если он достигает критической отметки, рассматриваю другие варианты.

Пока не вижу достойной замены. Нужно подождать немного.

Еще раз прошу держать меня в курсе всего, докладывать о любых изменениях. Возвращаюсь в номер. Моника сразу же едва уловимо меняет положение тела под одеялом.

Спит чутко…

Насторожена и испугана.

Это даже хорошо.

Плохо, что попытается сбежать от меня снова.

Очень плохо для ее же собственной безопасности.

Проверив все, снова появляюсь в номере, опускаюсь поверх одеяла, в одежде. Закрываю глаза. Полчаса на сон.

Веки тяжело опускаются.

— Что у тебя на уме? — шелестит шепот Моники. — Кто ты? Как тебе удалось выкрасть меня? Зачем ты меня преследуешь? У тебя свои счеты к Калмыку?

— Столько вопросов. Накопила, пока молчала?

— Это основные подзаголовки вопросов. У каждого еще сотни уточняющих.

— Мне нужно поспать полчаса. Помолчи. Разговаривать будем потом.

— Грубиян! — рассердившись, Моника отворачивается и дергает из-под меня одеяло. — Подними зад! Одеяло держишь. Укрыться нечем.

— Замерзла?

Мигом оказываюсь под одеялом, прижавшись к девчонке сзади.

— Убери от меня свой пеннис! — возмущается и начинает ерзать, распаляя.

— А ты попкой крути перед ним поменьше, — предлагаю. — У меня осталось двадцать семь минут. Молчи. Ты в безопасности со мной. Максимум, потрахаю тебя… В твое же удовольствие.

— Но я об этом не просила! Не просила удовольствия! Нельзя причинять его вопреки. Нельзя… Это преступление.

— Оштрафуй меня за это, — накрываю ее болтливый рот ладонью, очерчиваю большим пальцем соблазнительный изгиб припухших губ. — Или я оштрафую твой рот за болтовню. С моим членом во рту ты смотрелась… великолепно.

Сопит возмущенно, но замолкает…

Возможно, чуть позже без угроз обойдемся. Возможно, нет.

Ломать ее сопротивление даже приятно. Там чистой воды упрямство пополам с глупостью… Умненькая девочка, горячая, но сама пропадет. Замес такой, что и дядям посерьезнее соваться следует с опаской. Еще бы донести до нее это. Да так, чтобы послушалась. Вообще вышло бы шикарно. Оказывается, я еще не разучился мечтать.

***

Просыпаюсь от легкого шевеления Моники. Как я и думал, рыжая и не думала угомониться. Бешеная белка. И куда… Куда на этот раз? Но я решил не подавать виду. Даже интересно стало, на что хватит ее сообразительности. Позволил ей выскользнуть из-под моей руки, прислушался к шорохам.

Кралась, словно мышка.

Прямиком к моей сумке. Расстегивала по миллиметру. Каждый раз замирая, когда ей казалось, что она действует слишком громко.

Деньги, документы. Предметы первой необходимости. Все там…

Перекладывает что-то. Явно начала просматривать, замерла.

Стало неинтересно просто так лежать и угадывать.

— Тебе включить свет, чтобы было удобнее читать? — спрашиваю, ударив ладонью по ночнику.

Тот затеплился желтым.

Моника замерла. С досадой на лице.

— Воришка из тебя паршивая.

Отодвинувшись, хлопаю ладонью по кровати.

— Сюда иди. На свое место.

— Ты вообще спишь?

— Очень хорошо спал, пока ты не разбудила.

— Поспи еще немного.

— Я даже во сне за тобой приглядываю. Работа такая.

— Ты профессиональный вор и мошенник! Вот ты кто… —трясет в воздухе документами. — Как тебе удалось такие достать? Еще и сделал… на одинаковые фамилии. Я, что, замужем… за… — вчитывается. — За ослом каким-то? Ослова! Что за фамилия конченная?!

В этом я с ней солидарен. Конченная фамилия. Пора сменить. Отсечь лишнюю букву.

Поэтому не реагирую никак, просто сверлю упрямицу взглядом, пока она, взлохнув, не плетется на кровать.

Но упрямо обходит ее с другой стороны, будто надеется избежать контакта со мной. Я мигом притягиваю к себе строптивую рыжую.

— Ты не белка, — выдыхаю на ухо. — Ты змея изворотливая.

— Отпусти! Дышать нечем… — снова пялится в свой паспорт. — Ужасно. Не мог сделать, будто мы родственники?

— Посмотри на меня и на себя. До родственников, как до Китая раком.

— Хорошо. Кто ты?

— По легенде?

— Нет. На самом деле.

— Для начала тебе нужно будет признаться.

— В чем?!

— В том, как сильно ты разочаровалась в Вадике.

— Тут даже обсуждать нечего! — возмущенно отворачивается. — Предатель вонючий. Еще и бабу себе завел. С ребенком! Тварь…

— Хочешь, сделаю так, что отыграешься на нем?

Белка быстро кивает, с коварной улыбкой.

— Хочу. Пусть с голой задницей останется. Пусть всего лишится! И дома, и положения, и невесты… Мечтать не вредно, конечно. Я в бегах. Остается уповать на господа бога и мифическую справедливость.

— Я же предлагал тебе свою вакансию на божество.

— Очень смешно.

— Я серьезно. И ты не в бегах. Временно скрываешься в целях обеспечения безопасности. Как только все уляжется, вернешься. Если захочешь.

— Что значит, если захочу? Там мой дом! Мой кусок кладбища, в конце концов. И могила папы без памятника и надгробья… Так никуда не годится, — вздыхает.

Не могу удержаться от смеха. Пробивает на ржач.

— Еще никто не аргументировал желание вернуть свое… наличием места на кладбище!

Пожалуй, Моника — самое непредсказуемое, что могло случиться в моей размеренной жизни.

Глава 40

Глава 40

Осло

— Между прочим, ничего смешного. Пименовы давно живут в этом крае, а какие-то выскочки наводят свои порядки. Нехорошие, ко всему прочему!

— Ты реально хочешь вернуться? Или просто говоришь так из упрямства?