Мозаика чисел

Сергей бросил Величко ключи от наручников и ушел.

26 мая. 13 ч 30 мин. Четверг

Тот же парк, та же собачка и обаятельный старик, гуляющий прогулочным шагом. На этот раз он встречался с Житинским, что противоречило любой конспирации. С другой стороны, об их сотрудничестве знали те, кому надо знать, а значит, они могли ни о чем не беспокоиться. Профессор давно числился среди обычных пенсионеров, и о его разработках и активной деятельности простому смертному ничего не известно.

На одной из аллей к нему присоединился Житинский.

– Рад видеть вас в полном здравии, Илья Макарыч, – тихо сказал Житинский.

Профессор даже не поздоровался, он продолжал о чем-то думать, но теперь начал произносить свои мысли вслух.

– Идея выплаты премиальных Визгунову страховой компанией была заложена в ваши планы изначально?

– Стопроцентной гарантии у нас до сих пор нет. Деньги должны найти мы, а не страховщики.

– Что произойдет, если мы их не найдем?

– Это как? – удивился Житинский. – Они же у Визгунова, и он нам их вернет. Только так мы докажем свою непричастность к ограблению. Другого способа покрыть растрату в пять миллионов мы не сумеем. К грабежу мы не имеем ни малейшего отношения, и куда подевались ненайденные деньги, нам не известно. Визгунов все устроит так, как надо. Я доверяю этому человеку. Украсть он ничего не может. Слишком честен. Другое дело – устроить спектакль. Это самоутверждение обиженного властью заслуженного полковника. Равного ему сыщика найти невозможно. Теперь он доказал, что равного ему вора не существует. На этом и строился мой подход к Визгунову. Он же знал, что деньги вернутся на свое место. Его увлекла идея постановочного спектакля.

– Хорошо, хорошо, – оборвал возбужденного финансового директора профессор. – Давайте, Генрих Львович, вернемся к нашим истокам. Некий господин N обратился к банкиру Гольдбергу за помощью. Почему к Гольдбергу?

– Господин N террорист. Но он не работает в нашей стране и не вредит нашему государству. Вот почему мы согласились ему помочь. Почему к Гольдбергу? Да потому, что его банк перечисляет деньги всем поставщикам технологий. Очевидно, господин N воспользовался их рекомендацией и вышел на банк «Юсуповский». Гольдберг передал мне просьбу террориста, а я передал ее вам. Мы пришли к общему соглашению. Если мы выполним заказ господина N, то у нас отбоя не будет от подобных заявок, а это уже совсем другие деньги. Сейчас у нас нет похожих связей. Мы работаем с правительствами шатких стран. Но если мы возьмем под свое крыло бригады так называемых освободителей, то картина резко изменится в нашу сторону. Это лишь пробный шар. Господин N не дал ни гроша. Он готов платить деньги за товар, а не заказ. Деньги на бочку, товар на бочку. И если ваш «чемоданчик» сработает на всю заложенную в нем силу, то тогда мы сможем брать деньги вперед и принимать заказы. В данном случае нам пришлось вложить свои деньги. А где мы их взяли? Ограбили собственную компанию. Иначе говоря, списали пять миллионов с государственных счетов.

– Тут все более или менее понятно. Работа над «чемоданчиком» в самом разгаре. Оборот средств у нас появится, когда N заплатит деньги. А у меня совсем другие идеи.

Житинский посмотрел на профессора непонимающим взглядом:

– О чем вы, Илья Макарыч?

– Все дело в необходимых мне материалах. Мой план сработал лучше, чем я ожидал. Сейчас самое время воспользоваться образовавшейся брешью в стене. Я могу достать из запасников самые редкие и дорогие комплектующие материалы по минимальной цене. Но мне нужны деньги. Миллионов восемь, не меньше. Тогда мы сможем создать еще пару-тройку ядерных игрушек, и нам не нужно будет принимать заказы. Товар – деньги – товар. Гениальная формула. Цены надо поднять. Мы увеличим мощность. У нас уже есть новые идеи, и мы знаем, как это сделать. А деньги за проданный товар пойдут на новые разработки. Но у нас будет задел.

– Я вас понял, – кивнул Житинский. – Вот почему вас заинтересовал Визгунов. Вы хотите возвращенные им деньги пустить в дело.

– Именно! Заказ господина N будет готов через месяц. Раньше не получается. А деньги нужны сейчас. Чем быстрее, тем лучше. Пока пробитую брешь не заложили кирпичом.

– Но тогда Визгунов ничего не получит? – возмутился Житинский. – Я не могу его обмануть. Сделка есть сделка!

– Прекратите! Вы рубите идею на корню. Нам открываются огромные возможности. Речь идет о сотнях миллионов, если поставить конвейер на поток. Вы обещали Визгунову два с половиной миллиона, хотя и одного хватило бы с лихвой. У него на руках десять. Отдаст семь с половиной, и мы в расчете. Все! Дело закрыто.

Житинский присел на скамейку, мимо которой они проходили. Профессор садиться не стал. Он был очень взволнован.

– Вы не понимаете главного, уважаемый Илья Макарыч. Визгунов должен вернуть деньги официальным путем с газетной шумихой. В этом весь смысл затеи. Вернуть деньги, о которых никто не узнает, то же самое, что сработать на меня лично. Он украл деньги у государства и положил мне их в карман. А это уже настоящее ограбление, а не спектакль. Полковник на такие условия не пойдет. К тому же если он отдаст их мне через заднюю дверь, то официально он ничего не сможет предъявить следствию, а мы останемся под подозрением. Нам лишнее внимание со стороны не нужно.

Профессор смотрел на собеседника, как на сумасшедшего.

– Если есть стопроцентная выигрышная комбинация, требующая жертвы, то можно отдать одну или две фигуры ради победы.

– О чем вы, профессор?

– Талантливый сыщик вышел на след грабителей, и его убили. Разве так не бывает? Мы похороним его с помпой, после того как он вернет деньги. Гольдберг тоже может погибнуть. Но чуть раньше. Он один из подозреваемых. Вы же постарались перевести стрелки на банкира. Гольдберг не нужный нам посредник. Лишний рот, требующий своей доли. А если он участник ограбления и на него вышел Визгунов? Тогда его свои же и завалят.

– Вы наивны, профессор. Визгунова нам не убрать. Скорее он нас упрячет за решетку.

– Вы знаете, что такое самый опасный риск? Это избегать риска. На карту надо ставить все! Сейчас наступил тот самый момент, когда мы можем сорвать банк. Не живите сегодняшним днем. Смотрите вперед.

Житинский опустил голову и уставился на дорожку, посыпанную битым кирпичом. Он уже понял, что с этим человеком спорить невозможно.

28 мая. 21 ч 30 мин. Суббота

Бутылка с молоком, выставленная на подоконнике, хорошо была видна с улицы. Сигнал поступил. Сергей Бартеньев следил за домом постоянно, но что-то он пропустил. Почтальоны в подъезд не заходили. Жильцы старого дома газет не выписывали, писем тоже не получали. Но кто-то принес письмо Степану Величко, если тот подал знак. Сергей поднялся на третий этаж и открыл дверь оставленным у себя ключом от квартиры. Нападения со стороны Букиниста он не ждал. Тот уже убедился в ловкости соперника и знал, что у него есть помощники и, вероятно, не только хорошенькие цыганки. Хозяин сидел на диване и смотрел телевизор.

– Ты жил под окнами? – спросил Величко. – Не успел молоко поставить на окно, как ты тут как тут.

Реплику ухмыляющегося хозяина Сергей пропустил мимо ушей.

– Кто принес тебе письмо?

– Понятия не имею. Под дверь сунули, когда я спал. На столе лежит. Там же билет на поезд до Махачкалы. Один. На тебя босс не рассчитывал. Поезд отходит завтра утром. Терпеть не могу поезда. Но самолетом лететь опасно с фальшивым паспортом.

Сергея эти мелочи не интересовали. Барон уже достал ему паспорт, а второй лежал в запасе. Специалисты переклеили фотографии. Теперь настоящий паспорт Степана Величко имел фото Сергея Бартеньева. Так он сможет подобраться к главному организатору ограбления. Тот сам на него выйдет, так как сам набирал людей и знает их по именам. Он даже постарался стать похожим на Букиниста, сбрил усы и высветлил волосы. Главной приметой оставался рост. И Величко, и Бартеньев вымахали под метр девяносто, а по сегодняшним меркам это немало. Во всяком случае, издалека их трудно различить и он сможет стать приманкой. Сергей был готов к любому повороту событий, лишь бы разоблачить преступников.