Мозаика мертвого короля

Аша рванула дверь и задохнулась в волне ужасающего смрада. В темноте что-то бурлило, клокотало и шлепало-хлопало каким-то тряпьем. Где-то там, в середине удушающего водоворота, дрался Костяк.

— Пропусти, б…! — завопила потрясенная Аша вонючему вихрю. Тут же что-то острое рвануло за локоть, одновременно боль обожгла икру.

Сжав зубы, Аша ударила топориком. На ругань силы тратить не следовало. Топор кого-то рубил, нож полосовал то, что непрерывно вертелось под ногами. Опознать врага было невозможно. Что-то обхватило под коленями, другое врезалось в грудь, раздирая рубашку. Аша удачно заехала топориком по твердому, вероятно, по черепу врага, но на ногах не удержалась. Брякнулась прямо на трепыхающееся создание, всадила нож. Враг безмолвно вывернулся, обдав уж вовсе невыносимым зловонием. Задыхаясь, Аша ударила топориком с такой силой, что охнули дубовые доски пола. Один из врагов задергался на полу — в падающем из спальни лунном свете молодая женщина успела заметить какие-то широкие крылья, вытянутую морду с мелкими зубами. Дворняга? Павиан? А крылья откуда? В детскую нужно… Напугают…

Одна из тварей плюхнулась хозяйке дома на спину, попыталась укусить в затылок. Аша с яростью откинулась, ударила головой. Хрустнуло. Наверное, зубы врага, а не собственная голова. Встать… По лицу били крылья, хлестали, словно полы кожаного гнилого плаща. Аша вогнала клюв топорика в тело крылатой твари, отшвырнула непонятного врага…

— Дети! Дети! — кричал где-то среди топота и шороха крыльев Костяк.

— Иди! — Аша стряхнула со спины очередную тварь. Поймав за липкую голову, резко, как в старые времена, полоснула ножом по горлу. Крылатый собако-обезьян вроде обмяк, но не упал, упрыгал куда-то в сторону…

Сквозь адский шум Аша расслышала плач мальчишек. Рыча от отчаяния, двинулась прямиком в кожистую, бьющую крыльями и щелкающую зубами, стену. Ноги спотыкались о неподвижные и бьющие крыльями тела. В своем доме Аша могла ходить и с закрытыми глазами, сейчас мешала не тьма, а густое месиво немых омерзительных тварей…

У лестницы раздался вибрирующий боевой клич.

— Мы здесь, Мин! — Аша задохнулась, получив по зубам концом крыла. Сжав челюсти, вырвала клок перепонки — получи, сука!

Помощь шла снизу — пробивался Мин, боевой дарк-полукровка. Устрашающие завывания и звуки ударов вдохновили Ашу. Бросив нож, она двумя руками работала топориком, рубя и расшвыривая собако-обезьян. Вот она, детская…

— Осторожнее! — прорычал сражающийся во тьме Костяк.

— Мы идем! — отозвался Мин и, кажется, обвалился вместе с лестницей.

Аша в ярости развалила очередного крылатого, и супруги бок обок ввалились в детскую. Аша споткнулась об опрокинутый стульчик, упала, успев прихватить одного из собако-обезьян. Над головой творилось что-то невообразимое: сплошной клубок крылатых разом покатился к двери. Рухнул сбитый с ног Костяк… Затрещала стена, дрогнули бревна… Уже за дверью захлопали сотни крыльев. Возмущенно завопил Мин… Сквозь шелест и треск Аша слышала детские крики, но оглушенная, не могла понять — Санечка кричит или Николка?

Вдруг стало свободнее. Еще скреблись когти, хлопали крылья, но это уже на крыше…

Аша поползла к кроваткам. Разбросанные кубики, клочья детской одежды и липкой гнилой кожи. Костяк ударом кинжала пришпилил к полу ползущего к двери изломанного обезьяна. В дверь впрыгнул Мин, ударом ноги свернул шею еще одной твари.

Аша сунулась под кровать, вышвырнула дряблую гадскую лапу и с великим облегчением нащупала забившегося к стене ребенка. Ой, один есть!

Выволокла. Колька. Ошалевшие глаза. Плечи и живот расцарапаны. В ручонке сжимает коническую деревянную башенку из набора кубиков. Оружие…

— Цел?! Где Сашик?

— Ма… мы сражались… По… по… — из глаз мальчика хлынули слезы.

— Спокойнее, Коля, спокойнее, — Костяк присел рядом, обнял сына. — Где Са-Са?

— По… потащили. Я де… держал, — мальчишку затрясло.

Аша заползла под вторую кровать, потом перекатилась к шкафу с игрушками. И уловила жуткую мысль Мина…

На широкой мордочке полукровки отразилось страшное отчаянье:

— Аша, я видел, но не успел. Они сразу на галерею. Вот таким клубком. А он в самой середке. Кричит мне «Держите!».

— Держите, — повторила Аша и потерла свободной рукой лицо. Скользко. Ага, кровь. Как же так? Что-то нужно делать.

В спальне стало светлей. В дверях стояла Хели, полуодетая, но с фонарем и дротиком в руках:

— О, боги! Что это за падаль?

— Потом, — пробормотала Аша. — Сигнал нужно. Замок…

— Я сигнал подожгла, — пролепетала служанка. — Сразу же. О боги!

Не выпуская из руки топорик, Аша тупо взглянула в окно — сквозь стекло сиял и трепетал высокий огонь сигнального костра.

Помощь. Нужна помощь…

* * *

Рассвет пришел серый, влажный. Три десятка тварей выложили на траве в длинный ряд. Еще имелась кучка отделенных конечностей и голов: конкретное количество особей, их растерявших, пока не было установлено. Поверженного противника пришлось оттащить на сотню шагов от частокола. Ближе было никак нельзя — смердели трупы ужасно. Сейчас над ними стояла группа людей и сумрачный, как туча, Мин.

— Ну, и что мы имеем? — сказала, морщась, высокая светловолосая женщина.

— Крылатые приматы. Стайные, — сообщил солидный мужчина и пригладил свои великолепные бакенбарды. — Я немедленно проведу вскрытие, но уверен…

— Я не о морфологии, — мягко прервала женщина. — Твари крайне любопытные. Обязательно заспиртуйте парочку, отправим презент в Тинтадж. Но всё это несколько позже. Пока о происшествии.

— Украли. Мальчика, — прошелестела стройная женщина в плаще с низко накинутым капюшоном.

Светловолосая покосилась на капюшон:

— Блоод, как всегда, предельно лаконична. Энгус, что скажешь?

— Нападение. Оголодавшие хищники налетели, получили отпор, но успели сцапать беднягу, — предположил молодой мужчина в кольчуге. Оглянувшись на хутор, вполголоса добавил: — Боюсь, спасать мальчика уже поздно. Мы, конечно, найдем стаю, но…

Старший мужчина яростно дернул бакенбарды:

— Рано отчаиваться. Раз они обезьяноподобны, возможно, у них было на уме и что-то, кроме пищи. Сочли, что малыш похож на них…

— Взяли поиграть? — пробормотала светловолосая. — Не слишком-то правдоподобно. Я шаловливых обезьянок несколько по-иному представляла.

Светловолосая красивая женщина была хозяйкой Медвежьей долины и всех окружающих земель. На вид ей было 25–26 лет, хотя на самом деле она была чуть старше. Высокие сапоги, брюки и куртка с капюшоном, опушенным великолепным иссиня-черным мехом, отнюдь не превращали её в мужеподобную амазонку: одежда была безупречно сшита, дорогая ткань и мех делали наряд весьма эффектным. Даже оружие, оттягивающее широкий ремень, казалось почти декоративным. Но клинки были вполне боевыми. Собственно, сама блондинка выглядела бы истинно красивой в любом тряпье. Несколько портило впечатление мрачное выражение её лица. Леди Медвежьей долины подозревала, что в скором будущем придется принимать решение, и оно, решение, в любом случае будет не слишком приятным.