Мозаика Парсифаля

– Кодовое имя «Хаммер – ноль-два» вам о чем-нибудь говорит?

– Частично.

– Что именно?

– «Хаммер». Оно было распространено – не очень сильно – много лет назад. Потом, насколько я знаю, от него отказались. Хаммер – это Хаммаршельд. Даг Хаммаршельд, генеральный секретарь ООН.

– Господи!.. Ноль… ноль… два. Ноль – это круг… круглый стол… Совет! Два… повторно… дважды, второй. Второе лицо в делегации! Все!

– Как вы, наверное, поняли, – прервал его советский разведчик, – я должен бежать.

– Позвоните в Нью-йоркское отделение ФБР. Отправляйтесь туда. Я их предупрежу.

– Это как раз то место, куда мне меньше всего хочется идти. И это все, что я могу вам сказать.

– Тогда оставайтесь на улице и перезвоните мне через полчаса. Мне надо действовать быстро.

– Выбирать между дураками и шакалами. Это надо же!..

Хейвелок надавил на рычаг телефонного аппарата, освобождая линию.

– Это – Пирс, – бросил он взгляд на Дженну. – «Хаммер – ноль-два». Я ему говорил – мы все ему говорили – о том, что Ростов вышел на Военную. И он распорядился убить Ростова. Нет сомнений. Пирс – тот, кто нам нужен.

– Он попался, – воскликнула Дженна. – Ты поймал его.

– Да, я его поймал. Поймал «Двусмысленность», человека, который приговорил нас к смерти на Коль-де-Мулине… Когда Пирса доставят в клинику, я заставлю его поплясать на игле. Я выпотрошу его! Он выложит мне все, что знает. – Майкл быстро набрал нужный номер. – Соедините меня с президентом, пожалуйста. Звонит мистер Кросс.

– Михаил, ты должен держать себя в руках, – предостерегающе напомнила Дженна. – Учти, для него это будет страшным ударом. Кроме того, он должен тебе поверить.

Хейвелок кивнул.

– Это самое сложное. Спасибо. Я было вознамерился начать сразу с выводов. Ты права, надо его подготовить… Господин президент?

– В чем дело? – нетерпеливо поинтересовался Беркуист. – Что случилось?

– Мне необходимо кое-что сообщить вам, сэр. Это займет несколько минут, и я попросил бы вас выслушать очень внимательно то, что я скажу.

– Хорошо. Позвольте мне перейти к другому аппарату; рядом со мной люди… Кстати, Пирсу удалось с вами связаться?

– Что?

– Я говорю об Артуре. Он вам звонил?

– По какому поводу Пирс должен был звонить мне?

– Он разговаривал со мной по телефону примерно час назад. Я должен был подтвердить разрешение на вскрытие сейфа. Я сообщил ему о вашем звонке, о том, что вы оба хотели знать, говорил ли я на совещании об этом проклятом центре Рандолфа. При этом я добавил, что нам всем известно о побоище.

– Умоляю, господин президент! С самого начала! Повторите в точности, что вы ему сказали?

– Да что с вами?

– …И что он вам сказал!

– О чем?

– Господи, ну говорите же! Что вы ему сказали?

– Так, минуточку, Хейвелок…

– Да говорите же! Вы теряете время, которого у нас и так нет! Что вы ему сказали?

Беркуисту, кажется, наконец передалось волнение Майкла. Он помолчал, а потом заговорил спокойно, ровно, как начальник, который реагирует на тревогу подчиненного, не понимая ее причины, но с уважением относится к его мнению.

– Я сказал, что вы мне звонили и специально интересовались, упомянул ли я на сегодняшнем совещании о Медицинском центре Рандолфа. Когда вы узнали, что я сообщил об этом всем присутствующим, мне показалось, что вы испытали облегчение.

– Как он отреагировал?

– Мне показалось, он немного смешался. Он бросил нечто вроде «понятно», а потом спросил, объяснили ли вы, почему вас это интересует.

– Интересует – что?

– Медицинский… Да что с вами происходит, черт возьми?!

– Что вы сказали?

– Сказал, что мне известно, что вы с этим как-то связаны, хотя я не в курсе подробностей.

– Что он ответил?

– Кажется, ничего… О да. Он поинтересовался, достигнут ли какой-нибудь прогресс в отношении человека из военно-морского госпиталя в Бетесде?

– До завтрашнего утра ничего не должно было произойти. И он прекрасно знал об этом.

– Что?

– Господин президент, у меня нет времени пускаться в объяснения, и вам нельзя терять ни секунды. Успел ли Пирс проникнуть в ту комнату-сейф?

– Не знаю.

– Остановите его! Он – тот самый «крот»!

– Вы сошли с ума!

– Черт бы вас побрал, Беркуист! Потом вы можете меня расстрелять, но сейчас слушайте меня! У него фотоаппараты, о которых вы не подозреваете! В перстне, часах, запонках! Дайте приказ остановить его! Арестовать! И немедленно раздеть, потому что у него может быть ампула с ядом! Я не могу отдать такой приказ, но вы можете! Обязаны! Немедленно!

– Не кладите трубку, – произнес президент Соединенных Штатов. – Может, мне еще придется вас расстрелять.

Хейвелок поднялся из кресла просто потому, что оставаться в неподвижности не было сил. В глазах потемнело. Нужно встряхнуться, прийти в себя. Он посмотрел на Дженну и по выражению ее лица понял, что она переживает не меньше.

– Пирс раскрыл меня. Я раскрыл его, а он – меня.

– Он попался.

– Я мог убить его на Коста-Брава. Я хотел убить его, но не прислушался к тому, что подсказывало мне сердце. Почему я не убил его тогда!

– Хватит прошлого. Ты поймал его. Мы все-таки успели.

Майкл шагнул от стола, пытаясь избавиться от мрачных видений.

– Я никогда не молился, – прошептал он. – Я не верю в бога. Но сейчас я молюсь – не знаю кому.

Зазвонил телефон. Майкл прыгнул к трубке.

– Да?

– Он ушел. Потребовал, чтобы патрульный катер доставил его назад в Саванну.

– Побывал ли он в той комнате?

– Нет.

– Слава богу!

– Но он достал нечто иное, – еле слышно проговорил президент.

– Что же?

– Полную историю болезни Мэттиаса. Там сказано обо всем.

Глава 37

Полиция прочесала все улицы Саванны, патрульные машины оцепили аэропорт, автобусную станцию и железнодорожный вокзал. Были проверены все городские конторы по прокату автомобилей, все дороги – как федерального, так и местного значения – заблокированы вплоть до Огасты на севере, до Сент-Мэрис на юге, до Месона и Валдосты на западе. Приметы человека были переданы по радио во все подразделения полиции, находящиеся в подчинении муниципалитетов, графств и штата. Весь персонал получил необходимую информацию и соответствующий приказ, исходящий из самого «верха»: «Найти его. Обнаружить человека с седой прядью в волосах. При обнаружении действовать с исключительной осторожностью и с оружием наготове. При любом подозрительном или неожиданном движении – стрелять. Стрелять на поражение».