Мозаика
Шрифт:
«Вдох-выдох. Здесь только я. И никого больше. Сегодня – хороший день. Было безоблачно. Солнце долго не хотело заходить за горизонт. Воздух свежий», – тренинг помогал. – «Я познакомился с новыми людьми. Они оказались приятными. Профессор, как подобает преподавателям, был немного строгим, но благосклонным и справедливым. Одногруппники представились незаурядными, смышлеными и начитанными, причем, каждый из них по-своему харизматичен. В наше время мало кто занимается спортом, но ребята выглядели подтянутыми: то ли еще были молодыми и имели такое строение тела, то ли не брезгали физической культурой. Элеонора была неотразимой». –
Я открыл глаза, и забыл, как оказался в сквере под покровом ночи. В голове был лишь образ Элеоноры: энигматичной брюнетки с яркими украшениями на теле, красной помадой на губах и татуировкой на правой кисти, изображающей игральные кости.
– Извините, подскажите, который час? – Спросил меня женский голос.
«Нет, это не меня», – находясь в абстракции, подумал я.
– Молодой человек, вы же вроде не в наушниках.
«Так это и вправду меня?»
Я повернул голову и увидел силуэт девушки, перекрывающий свет уличного фонаря.
– Да, конечно, – я посмотрел на наручные часы. – Половина второго ночи.
– Унтри? – вдруг выпалила моё имя девушка.
Я был в замешательстве. Кто бы мог знать мое имя? Я же особо не с кем не общаюсь. Да еще и в этом районе. Не уж-то это…
– Элеонора?!
– Да, – она вышла из света. – Что ты здесь делаешь?
Я растерялся.
– А ты? – Не ответив на ее вопрос, спросил я.
– Не спится. Гуляю.
Элеонора захотела присесть и увидела плакаты, которые я оставил на скамейке.
«Что за растяпа!» – подумал я про себя. – «Как можно было забыть убрать их в рюкзак!»
– Что это? – Поинтересовалась она, рассматривая агитационный материал.
– Сама видишь, – брякнул я.
Она уперла руки в бока и призадумалась.
– Тебе что, заняться нечем? – нашла она что спросить.
«Это не твое дело», – хотел было сказать я, но вместо этого почему-то начал оправдываться:
– Свобода плюс неграмотность равно депрессия. Люди страдают. Не все, но большинство. Ты же это замечаешь?
Элеонора неуверенно кивнула.
– Да, в одной массовой онлайн-игре тиммейты 76 в один голос говорят что-то в этом роде: «Я передвигаюсь в жизни, иду по тротуару, наступаю на бордюр, но постоянно думаю о том, что со мной случится, что нужно сделать, пытаюсь заглушить этот внутренний голос. Но когда я управляю игровым персонажем в онлайн-мире, которая является копией оффлайн-мира, то этих вопросов у меня не возникает – я просто играю, максимально расслаблен и чувствую прилив энергии и запала». Так они думают. И чувствую, что я тоже, – подтвердила она.
76
Тиммейт – партнер по команде.
Элеонора смотрела мне прямо в глаза – это была ее отличительная черта. Даже в сумраке пронзительный взор накладывал чары.
– Если ты осознаешь это и пытаешься найти выход, то ты уже на полпути к решению проблемы, – поддержал девушку я.
– Что же делать? Думаешь, листовками получится исправить ситуацию? – Задумалась Элеонора.
Она
все еще стояла напротив меня будто в ступоре.– Это лучше, чем сидеть, сложа руки, – ответил я.
– Не факт. Во-первых, тебя могут наказать за то, что ты делаешь. Во-вторых, неизвестно, помогут ли им в жизни открытые глаза, – скептически выразилась девушка, после чего присела рядом со мной. Я убрал плакаты в рюкзак. Она хотела добавить что-то еще.
– То, что ты делаешь, кажется благородным, – вполголоса произнесла она. – Но этот путь извилист, а его длина неизвестна. Ты хорошо подумал, прежде чем взяться за это?
Я не знал, что ответить. Это был сложный вопрос. К тому же в этот момент мне почему-то не хотелось думать об этом – мои мысли были заняты ее лицом: большие глаза, накрашенные ресницы, тонкие губы.
– Унтри? – вынула она меня из прострации.
– Да, то есть, нет, – вспоминая вопрос, бросил я.
– Тогда подумай ещё, – посоветовала она.
– Ты тут неподалеку живешь? – поинтересовался я, непроизвольно переведя тему.
– Ага. А ты?
– Я проживаю по другую сторону парка, в общежитии.
– И как?
– Там мало студентов. Можно сказать, что я живу один.
– Что ж. Завтра рано вставать. Я пошла.
Элеонора встала со скамейки – я повторил за ней.
– Пока, – попрощался я.
– До завтра, – помахала она рукой и ушла. Её голос медленно исчезал в тишине сквера, но остался у меня в голове.
Глава 4
Наутро, зайдя в аудиторию, одногруппники уже были там. Мне было приятно видеть их всех, но особенно Элеонору. Она задевала особенные струны в моей душе.
– Да здравствуют философы! – Зайдя за мной, поприветствовал нас Профессор. – Как ваш настрой?
– Боевой! – Засучив рукава, ответил Хастар. Сомневаюсь, что все считали также. По крайней мере, я не выспался.
– Сегодня поговорим об эстетике – учении о прекрасном, – наметил Профессор. – Что для вас представляет собой красота?
Я посмотрел на Элеонору и задумался. «Она красивая – причем не могу представить, что кто-то может быть красивее неё. Мне все нравится в её образе», – я начал теряться в том, как появлялись такие выводы. – «Что за глупости? Унтри, ты влюбился что ли?» Я отвел взгляд от Элеоноры.
– Красота субъективна, – ответила Элеонора. – Для одних идеалом женской красоты является наличие пышных форм, а других – осиной талии.
– Как считают остальные? – поинтересовался Профессор.
– Красота объективна, – заявил Хастар. – Тому много примеров. Симметрия лица вызывает приятные чувства. На картины великих художников можно смотреть часами. Порядочный поступок производит хорошее впечатление. Нравственность, здоровый вид, нетронутая естественность – это и есть красота.
– К тому же есть то, что у всех вызывает отвращение, – поддержал его Федот. – Это тараканы в домашнем очаге, личинки в еде, несправедливость к святым.
– Ты говоришь про нормальных людей, а не про всех, ведь есть всякие фрики, – защищалась Элеонора.
– Я сказал про всех, – протараторил Федот.
– Есть ли безусловная красота, которая для каждого является ей? Что скажешь, Унтри? – предоставил мне слово Профессор.
Я был слаб в эстетике, и не знал, что ответить.
– Мне кажется, что Элеонора права, – вывалил я. Мне просто хотелось её поддержать.