Мозг армии. Том 1

Таким образом, с одной стороны, копирование самого консервативного из штабов – германского, а с другой, – самое главное, классовые интересы накладывали указанный выше отпечаток на генеральный штаб того или иного из перечисленных выше государств.

В предшествующих главах было отмечено, что руководство войной в целом в наши дни из рук полководца решительно и бесповоротно перешло к коллективу. Полководец в его рядах является одним из государственных деятелей, ответственным за военную сторону войны. а в остальных областях ведения таковой вносит лишь свои требования но отнюдь не руководит всей страной в целом. Нами было указано ложное понимание германским генеральным штабом этого принцип во времена Мольтке и в мировую войну, а потому особых доказательств положений, выдвинутых самой жизнью, полагаем, не требуется.

Остается «военная сторона» войны, которой должна бы управлять одна личность полководца, подобно Наполеону. Однако, если вспомним, то, по понятию Шлиффена, Наполеон мог выполнить это лишь, «похитив священный огонь с неба». В наши дни подобным сказкам уже не верят, а потому мы позволим себе вполне присоединиться к взглядам Конрада, J что даже в военной области управление войной возможно только при хорошо организованном, правильно, четко и безотказно функционирующем военном аппарате управления, часть которого и составляет генеральный штаб. Ныне последний фактический начальник германского генерального штаба Людендорф свидетельствует, что один полководец не в состоянии единолично вести войну, а, следовательно, и подготовку к ней.

В своей «Стратегии» А. Свечин говорит: «Преимущества германской системы (военного управления; Б. Ш.) заключались в том, что, сохраняя видимость феодального местничества, они допускали возложение ответственной работы на талантливых специалистов, не считаясь ни с их возрастом, ни со служебным положением. Армия вверялась молодому генералу или даже полковнику, который официально значился лишь, кик „шеф“ (начальник штаба), и который имел при себе приличного представителя идеи феодального старшинства».

«Разумеется, – приходит к вполне здоровым выводам А. Свечин, – выводы этой системы отпадают в армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодь вождей, вне всякой линии старшинства» (курсив наш: Б.Ш.).

«Отсюда, однако, еще не следует, что генеральный штаб является пережитком феодализма… командующий в современных условиях войны должен опираться на целый коллектив отборных помощников, годных на всякую ответственную работу, заслуживающих полного доверия».

«Такой коллектив требуется уже для упорядочения гигантской работы по подготовке к войне. Согласовать, гармонизировать подготовку… может только генеральный штаб, собрание лиц, выковавших и проверивших свои военные взгляды в одних и тех же условиях, под одним и тем же руководством, отобранных тщательнейшим образом, связавших себя круговой ответственностью, дружными выступлениями достигающих переломе и в военном строительстве».

«Современные формы операции, в которую развилось сражение, не позволяют руководить ею одному человеку; нужны десятки и сотни доверенных агентов, каждый из которых был бы не бюрократом, а сознательным представителем высшего военного управления, чтобы можно было применять современные оперативные формы. Никакое количество телеграфных проводов не обеспечит связи при отсутствии генерального штаба: в телеграммы будет вкладываться одно понимание пишущим а другое – читающим».

«Наличие сработавшегося генерального штаба, в числе других преимуществ, позволяет обходиться лаконическими распоряжениями, – говорил дальше А. Свечин. – Как два аппарата Юза, стоящие на двух концах проволоки, должны быть предварительно настроены механиком, чтобы быстро и толково печатать передаваемую депешу, точно так же и генеральный штаб обеих сговаривающихся инстанций должен быть предварительно настроен опытным в стратегии и оперативном искусстве мастером».

«Генеральный штаб, – заключает А. Свечин, – должен говорить на одном языке, и влагать одни и те же мысли в определенные выражения».

Мы считали необходимым осветить современные нам воззрения нашей литературы на генеральный штаб, чтобы затем перейти к обсуждению вынесенного впечатления из посещения музея генерального штаба.

Без колебания присоединяемся мы к мыслям бывшего начальника австрийского генерального штаба, сводящимся к тому, что полководцу в наши дни приходится удовольствоваться лишь идейной стороной и общим направлением всей совокупности работы военною аппарата управления, и в хорошей его деятельности находить удовлетворение. Иными словами, современный полководец подлежит дальнейшему расчленению, и все более и более вырисовывается необходимость хорошей коллективной работы, т.е. повышается значение отдельных органов управления, даже в идейной части руководства, а не только в их технической работе. Полководец наших дней не в состоянии будет работать с таким штабом, какой был у Наполеона, даже при наличии Бертье.

Повторенные нами только что мысли бывшего начальника австрийского генерального штаба высказаны после мировой войны. Не знаем, насколько он был склонен руководствоваться ими в штабе до войны. Судя по его высокой оценке роли начальника штаба и тем непрерывным боям, кои он вед за это, можно было бы придти к выводам, что Конрад стремился воплотить в жизнь взгляды Мольтке (старшего) с его «одним» мнением и «одного» только лица. Однако, наличие при Конраде «интимного круга» штабных работников говорит об ином.

Существование таких кружков особо избранных лиц свойственно было всем трем штабам до и в начале мировой войны; в дальнейшем такой круг был около Фалькенгайна, да и Людендорф не брезговал побочными советами подчиненных, как нам об этом рассказывал Гофман. В то же время мы видели, как наружно каждым из полководцев оберегался его авторитет «единого» вершителя военных действий…

В виду изложенного, является необходимым немного пристальнее остановиться на «авторитете» современного полководца и необходимости наличия около него «тесного круга» советников.

Нет слов, что престиж полководцев наших дней следует понимать, как традицию единоначалия военных вождей. Как только что было указано, процесс расчленения полководца в военной области в наши дни является естественным, а поэтому говорить об «авторитете» его, в прежнем понимании такового, не приходится. Здесь следует лишь установить: в состоянии ли полководец в военное время, а начальник генерального штаба в мирное, сохранить за собой авторитетность в общем руководстве военным аппаратом управления или ему нужен подсобный орган в этой области управления. Говорим «подсобный», ибо только таковым и могли являться те интимные кружки, кои существовали при начальниках штабов.

Общее руководство войной, даже в ее военных рамках, ныне настолько сложно, что возложение его на одно лицо является большой тяжестью, посильной лишь людям выдающимся, которым впору, пожалуй, перед этим заняться кражей «священного огня». А так как полководцы перед мировой войной все же не считали возможным этим заниматься, то поэтому понятно, что они искали поддержку в близких людях, стараясь найти в них в лучшем случае поверку правильности своих суждений, а в худшем – негласный военный совет, о котором с горечью вспоминал немец Бауэр. Такие интимные круги, подобранные к тому же еще по признакам свойства, родства или прежней службы, однако, не являлись надежными критериями правильности замыслов и предпринимаемых шагов полководца или начальника штаба. Их следует рассматривать, как болезненные наросты, как уступку «традиции», как явление, присущее буржуазному классу, и к ним справедливо можно отнести суждение Энгельса, что лучше совсем не иметь штаба, чем иметь вместо него тесный круг родственников, приятелей, знакомых и бывших сослуживцев, в качестве подсобного органа при полководце.