Мозг и душа. Как нервная деятельность формирует наш внутренний мир

Когда я только начал писать эту книгу, я еще не знал, что во время моего путешествия по исследованиям мозга меня будут сопровождать спутники. Они встретились мне на той университетской вечеринке в прологе и оставались со мной на протяжении всех остальных глав. Теперь их больше нет. Моя книга подошла к концу, и профессор английского языка вместе с профессором физики, с их разными представлениями о науке, ушли обратно в небытие. Сами они и их внутренний мир не существуют за пределами страниц этой книги, как не существует и рассказчика, чье отношение к профессору английского языка так сильно изменилось по ходу путешествия. Вопрос "А что дальше?" неуместен. Для них всех дальше нет ничего.

Но "я", от имени которого ведется рассказ в этой книге и который затем исчезает на ее последней странице, ничем не отличается от другого "я", Криса Фрита, который пробуждается из небытия каждое утро около семи часов и вновь исчезает каждую ночь. Я не уверен, кто из нас пишет эти последние страницы, но в любом случае это "я" создано моим мозгом.

На протяжении всей книги я следовал правилу проводить грань между мной и моим мозгом. Когда восприятие объектов и совершение действий происходит без моего ведома, я говорю, что это делает мой мозг. Но об осознанных ощущениях и сознательных действиях и решениях я говорю, что это делаю я. Однако я не дуалист. Это "я", совершающее преднамеренные действия, тоже создано моим мозгом.

В поисках воли у нас в мозгу

А есть ли в моем мозгу участок, который соответствует этому "я"? Это должен быть участок, который решает, что делать, а затем говорит остальному мозгу, как это делать. Если такое место в моем мозгу есть, [165] оно должно быть источником управляющих сигналов, которые могут, наряду с рядом других вещей, вызывать активацию области мозга, связанной с восприятием лиц, чтобы я мог представить себе, что вижу чье-то лицо, когда на самом деле никакого лица передо мной нет.

165

Семир Зеки, специалист по анатомии мозга, обратил мое внимание на то, что у нас в мозгу не может быть участка, всецело задействованного в управлении другими участками. Он объяснил это тем, что у нас в мозгу нет участка, который посылал бы только исходящие сигналы и не получал никаких входящих. — Примеч. авт.

Самый первый эксперимент, который я провел, когда у меня появилась возможность исследовать работу мозга с помощью томографа, был попыткой найти в мозгу место, где сосредоточена воля. Этот эксперимент необходимо было сделать очень простым, потому что весь бюджет наших исследований был уже потрачен на покупку томографа. В большинстве наших экспериментов испытуемые просто делают то, что им говорят – например, "Поднимайте палец каждый раз, когда к нему прикоснутся". Мы называем такие действия вызываемыми раздражителем (stimulus-driven). Раздражитель (прикосновение) активирует систему осязания. Система связи преобразует осязательный сигнал в сигнал к действию (поднятию пальца, к которому прикоснулись). Наконец, двигательная система совершает это действие. Томограф позволяет нам отслеживать, какие участки мозга задействованы в распознавании раздражителя и осуществлении реакции.

Но в этом эксперименте мне хотелось, чтобы испытуемые действовали по собственной воле. Они должны были сами решать, что делать, а не выполнять указания экспериментатора. Мы называем такие действия волевыми (willed). В то же время реакции испытуемых должны были ограничиваться строгими рамками упорядоченного эксперимента. Поэтому указание для испытуемых в этом эксперименте с волевыми действиями было следующим: "Когда к вашему пальцу прикоснутся, поднимайте любой палец, какой хотите". [166] Для выполнения этого задания мозг должен выполнить одну дополнительную операцию. Для этого недостаточно активировать систему осязания, систему связи и двигательную систему. Теперь, помимо этого, какая-то часть мозга должна решить, какой именно палец поднять. Замысел этого простого эксперимента состоял в следующем. Если сравнить мозговую активность при волевых действиях с активностью при действиях, зависимых от раздражителя, можно будет найти участки мозга, в которых и совершается свободный выбор. Удивительно, но этот эксперимент действительно выявил участок мозга (дорсолатеральную часть префронтальной коры), которая была активнее, когда испытуемым приходилось самим выбирать свою реакцию, а не просто следовать полученным указаниям.

166

В этом эксперименте были задействованы только указательный и средний пальцы правой руки. — Примеч. авт.

Рис. э.1. Не здесь ли сосредоточена свобода воли?

Так значит, здесь и сосредоточена наша свободная воля? Результаты многих других экспериментов указывают на то, что этот участок лобных долей нашего мозга действительно важен для выбора, что мы будем делать. Люди, перенесшие травмы лобных долей, нередко становятся апатичными и не делают почти ничего или совсем ничего. Или же они становятся импульсивными и поддаются всякому искушению. В обоих случаях у них есть одна принципиальная проблема. Они больше не могут сами выбирать, какие действия им совершать. Они или ничего не делают, или реагируют на всякий встречаемый раздражитель.

Но в моем эксперименте есть одно несколько парадоксальное обстоятельство. Я даю лежащим в моем томографе испытуемым указание проявлять свободу воли. Испытуемый не имеет иного выбора, кроме как реагировать свободно выбранным способом. Какая же это свобода?

Где источник всего управления?

В третьей главе мы познакомились с экспериментом Бенджамина Либета, в котором испытуемые должны были поднимать палец всякий раз, когда у них возникает желание это сделать. В этом случае испытуемые решали, когда поднять палец, а не какой палец поднять, и выбор времени совершения этого действия оставался свободным. Но здесь мы вновь сталкиваемся с парадоксом указания вести себя свободно. Эта свобода отчасти иллюзорна. Экспериментатор не говорит этого, но допустимые действия испытуемых ограничены определенными рамками. Каждый из испытуемых интуитивно знал, что доктор Либет не будет доволен, если, скажем, за полчаса испытуемый ни разу не поднимет палец, "потому что желание так и не возникло". [167] Так что же следует из указания "поднимать палец всегда, когда возникает желание это сделать"? Чтобы выполнить то, что от них на самом деле хотел доктор Либет, испытуемые должны были сильно ограничить свою свободу выбора. Они должны были сами дать себе указание действовать примерно так: "Я буду поднимать палец каждый раз через разные промежутки времени (хотя и не слишком разные), чтобы экспериментатор не мог легко предсказать, когда я в следующий раз это сделаю". [168] На самом деле испытуемые не выбирали своих действий свободно. Они играли с экспериментатором в сложную игру.

167

Утверждают, что Карлхайнц Штокхаузен написал одно произведение для оркестра, в котором всем музыкантам предписывалось "делать все что угодно" на протяжении двух тактов. Во время первой репетиции композитор прервал исполнение в этом месте и сказал: "Это совсем не то, что я имел в виду!" – "Примеч. авт.

168

В одном из серии своих экспериментов с волевыми действиями моя коллега Марджан Джаханшахи давала подобные указания открыто: "Поднимайте палец каждые 2-7 секунд" – и наблюдала усиление активности в тех же самых областях мозга, что и в экспериментах, участники которых должны были выбирать время своих действий "самостоятельно". — Примеч. авт.

Так откуда же поступает управляющий сигнал, который и определяет выбор испытуемых в этих экспериментах с волевыми действиями? Поступает ли он из лобных долей коры, где сосредоточена наша воля? Или он скрыто поступает от экспериментатора через ограничения, накладываемые на испытуемого? Все это зависит от нашей точки зрения. Если мы рассмотрим человека и его мозг отдельно от окружающего мира, то главным источником управления будут лобные доли коры. Но человека и мозг редко можно встретить отдельно от окружающего мира. Такое состояние для них вредно. Наш мозг тонко настроен на взаимодействия с другими людьми. Такие понятия, как воля, ответственность и даже смысл, зависят от этих взаимодействий. Каждый из нас предсказывает, что скажет другой, и корректирует свои предсказания до тех пор, пока оба не придут к согласию. В результате тот смысл, на котором оба сойдутся в итоге, будет зависеть от обоих, а значит, может немного отличаться в зависимости от того, с кем мы разговариваем. Смысл рождается из взаимодействия сознаний.

Рис. э.2. Эксперимент с мозгом двух разных людей.

Если мы хотим узнать нервную основу социальных взаимодействий, нам нужно исследовать активность в мозгу двух человек во время взаимодействия между ними. Рид Монтегю и его коллеги связали между собой два томографа в Пасадене и в Хьюстоне и исследовали мозговую активность двух испытуемых, которые тем временем играли в экономическую игру на доверие.

Если мы хотим понять нервную основу этих взаимодействий, нам нельзя исследовать один отдельно взятый мозг. Нужно исследовать два мозга в процессе их взаимодействия. Работа в этом направлении еще только начинается. Пока что мы даже не знаем, как сопоставлять показатели измерений, полученные для мозга двух разных людей.

Гомункулус

Рассуждая о работе нашего мозга, мы нередко невольно представляем себе еще один мозг меньшего размера внутри того мозга, в котором мы пытаемся разобраться. В моем эксперименте с волевыми действиями я предполагал, что особая часть нашего мозга – префронтальная кора – задействована в осуществлении свободного выбора. Не я делал этот выбор, а эта часть моего мозга делала выбор за меня. Но ведь это всего лишь маленький "я", находящийся в глубине моего мозга и осуществляющий свободный выбор. Этого маленького "меня" нередко называют гомункулусом. А есть ли внутри этого "меня" участок еще меньшего размера, еще более глубокий "я", который на самом деле совершает этот выбор?

Рис. э.3. Гомункулус.

Маленький инопланетянин в голове Розенберга из фильма "Люди в черном".

Психологам пришлось немало размышлять, пытаясь избавиться от этого гомункулуса в глубине нашего мозга. По-видимому, решения принимает не какой-то отдельный участок мозга, а целая система участков, накладывающих те или иные ограничения, которые и определяют наш окончательный выбор. Эти ограничения поступают от многих источников: от нашего тела (есть действия, которые мы физически не можем осуществить), от наших эмоций (есть действия, о которых мы можем впоследствии пожалеть), а главное – от нашей социальной среды (есть вещи, которых никак нельзя делать в присутствии профессора английского языка).