Может, однажды

Черт подери, он сильный.

Он кладет мою руку под его колено и блокирует ее на кровати. Его другая рука хватает мою, которая отталкивает его лицо, и он отталкивает эту руку на кровать. Я кричу и смеюсь, стараясь отвернуть от него лицо, но каждый раз, когда я двигаюсь, маркер оставляет следы по всему лицу, пока он пытается подписать его имя.

Он подпрыгивает, закрывает маркер и с ухмылкой смотрит на меня.

Я тянусь к моему ноутбуку.

Я: Ты больше не мастер проделок. Официально, теперь это трехсторонняя война. Прости меня, пока я пойду и найду в Google мою месть.

Я схватила ноутбук и спокойно вышла из комнаты, пока он смеялся надо мной. Когда я достигала своей спальни через гостиную, Уоррен дважды взглянул на меня.

– Можешь остаться здесь и посмотреть порно со мной, - сказал он, вглядываясь в маркер на моем лице.

Я проигнорировала его комментарий.

– Ридж и я только что закончили разговор о правилах телевизора, - солгала я.

– У меня четверг.

– Нет, - сказал Уоррен.
– Завтра четверг. Я смотрю ночное порно по четвергам.

– Теперь не смотришь. Думаю, тебе надо было спросить меня об этих привычках, когда ты брал у меня интервью.

Он стонет.

– Хорошо. Можешь взять четверг, но только если ты оденешь то платье, в котором ходила раннее.

Я засмеялась.

– Я сожгла то платье.

Ридж

– Почему ты дал Сидни телевизор сегодня?
– сказал Уоррен.

Он рухнул на диван рядом со мной.

– Ты же знаешь, что я люблю ночь четверга. Я работаю по пятницам.

– Я никогда не говорил с Сидни насчет прав телевизора.

Он поглядывает на дверь спальни Сидни с хмурым лицом.
– Что за маленькая обманщица. Так или иначе, где ты ее нашел?

– Связано с музыкой. Она пишет слова для группы.

Уоррен выпучил глаза, выпрямился на диване и посмотрел на меня с таким взглядом, будто только что я его предал.

– Ты не думаешь, что это то, о чем твой менеджер должен знать?

Я засмеялся, и повернулся к нему.

– Хорошее замечание. Эй, Уоррен, Сидни официально пишет для нас слова.

Он нахмурил брови.

– И ты не думаешь, что твой менеджер должен обсудить финансовые договоренности с ней? Какой процент она получит?

– Никакой. Она чувствует себя виноватой, беря проценты, в то время как не платит за аренду, поэтому сейчас все в порядке.

Сейчас он встал и оглядывает меня.

– Откуда ты знаешь, что можешь доверять ей? И что если что-то случится с песней, которую она написала? Что если альбом разрежут, и она внезапно решит получить процент? И какого черта, ты больше не пишешь песни?

Я вздохнул. Мы разговаривали об этом так много раз, что моя голова уже болит.

– Я не могу. Ты знаешь это. Это всего лишь на время, когда у меня все наладится. И успокойся, она согласилась подписать все, в чем помогла.

Он снова рухнул на диван, разочарованный.

– Просто не приписывай больше людей в группу без обсуждения со мной сначала, хорошо? Я чувствую себя лишним, когда вы не включаете меня.

Он скрестил свои руки на груди и надулся.

– Неужто милый Уоррен надулся?

Я поддался вперед и обнял его одной рукой, он постарался увернуться от меня. Я поднялся повыше и поцеловал его в щеку, и он начал бить мою руку, стараясь убрать ее от него. Я засмеялся и отпустил его лицо , посмотрев на Сидни, которая только что вошла в комнату. Она уставилась на нас. Уоррен обхватывает рукой мои бедра и кладет голову на мое плечо. Я глажу его щеку, пока мы оба смотрим ей прямо в лицо. Она медленно покачала головой и зашла в свою комнату.

Как только ее дверь закрылась, мы отстранились друг от друга.

– Я желаю ненавидеть Бриджитт немного больше, чем я делаю это по ночам, потому что Сидни точно во мне нуждается, - показал Уоррен знаками.

Я смеюсь, зная, что Сидни срывается на парней, из-за всего, что она пережила на прошлой неделе.

– Этой девушке не нужно ничего, кроме возможности побыть одной некоторое время.

Уоррен трясет головой.

– Нет, этой девушке точно нужен я. Интересно, какую бы шалость разыграть, чтобы она согласилась заняться сексом со мной.

– Бриджитт, - напоминаю я ему. Не знаю даже почему. Никогда не напоминал ему о Бриджитт, когда он говорит о других девушках.

– Ты разрушитель желаний, - показал он, падая назад к спинке дивана, в то время как я получил сообщение.

Сидни: Можно задать тебе вопрос?

Я: Если ты обещаешь никогда не начинать задавать вопрос с "можешь ты или не можешь задать вопрос".

Сидни: Хорошо, придурок. Я знаю, что не должна вообще о нем думать, но мне любопытно. Что он написал на бумаге, когда мы пришли забрать сумку? И что написал ты, что заставило его ударить тебя?

Я: Согласен, что ты не должна думать о нем, но честно, я в шоке, что ты продержалась так долго, чтобы спросить об этом.

Сидни: Ну, так что?

Брр. Ненавижу писать дословно, но если она хочет знать, то . . .

Я: Он написал, «Ты трахаешь ее?»

Сидни: ОМГ! Что за ублюдок!

Я: Ага.

Сидни: Так что ты написал, за что потом получил?

Я: Я написал, «Почему тогда я тут за ее сумкой? Я дал ей сотку сегодня вечером, теперь она обязана мне».

Я перечитал сообщение, и я не уверен, что звучит так же смешно, как я думал.

Мои глаза переместились на ее дверь в спальню, которая сейчас открылась. Она бежит в гостиную, прямо к дивану. Я не знаю, то ли из-за ее взгляда, то ли из-за рук, поднятых на меня, но я прикрыл голову и спрятался за Уорреном. Он вообще-то не очень любит быть живым щитом, так что он спрыгнул с дивана. Она бьет по моим рукам до тех пор, пока я сижу на диване свернувшись в позу эмбриона. Я стараюсь не засмеяться, но она бьет как девчонка. Это ничто по сравнению с тем, что я видел, когда она ударила Тори.