Можете вы одолжить нам своего мужа

– Вы сами сказали... настроение...

– Это не его вина, - сказала она.
– Дело во мне. Может, это покажется вам очень глупым, но я не спала ни с кем до замужества.
– Она уставилась с несчастным видом на канарейку.

– А Питер?

– Он очень чувствительный, - сказала она и добавила быстро.
– Это хорошее качество. Я не влюбилась бы в него, если бы он не был таким.

– Если бы я был на вашем месте, я увез бы его домой как можно скорее. Я безуспешно старался, чтобы мои слова не прозвучали зловеще, но она едва ли слышала их. Она прислушивалась к голосам, приближающимся к подножию крепости, - к веселому смеху Стивена.
– Они симпатичные, - сказала она, - я рада, что он нашел друзей.

Как я мог сказать ей, что они соблазняют Питера у нее на глазах? И в любом случае, не была ли ее ошибка уже непоправимой? Это были только два вопроса из тех, что возникали в тоскливые для одинокого мужчины часы в середине дня, когда работа завершена, некоторый подъем от выпитого за ланчем вина также пропал, а время первого вечернего глотка еще не наступило, да и зимнее отопление едва теплится. Имела ли она хотя бы какое-то представление о природе молодого человека, за которого вышла замуж? Женился ли он на ней вслепую или в последней отчаянной попытке начать нормальную жизнь? Я не мог себя заставить поверить этому. Было что-то невинное в этом мальчике, что, казалось, оправдывало ее любовь, и я предпочитал думать, что он еще не сформировался полностью, что он женился честно и вот только теперь обнаружил в себе склонность к другому опыту. Однако, если это и было так, комедия становилась все более жестокой. Пошло бы все нормально, если бы какое-то сочетание планет не пересекло их медовый месяц с этой парой голодных охотников?

Я жаждал выговориться и в конце концов действительно заговорил, но случилось так, что не с ней. Я направлялся в свою комнату, а дверь одной из их комнат была открыта, и я снова услышал смех Стивена - такой смех иногда иронически называют заразительным; это меня взбесило. Я постучал и вошел. Тони возлежал на двуспальной кровати, а Стивен, держа по щетке в каждой руке, старательно укладывал свои седые локоны. На туалетном столике перед ним, как у женщины, стояло множество флакончиков.

– Ты имеешь в виду, что он сказал тебе это?
– спрашивал Тони.
– О, как поживаете, Вильям? Входите. Наш молодой друг исповедался Стиву. Такие захватывающие подробности.

– Который из ваших молодых друзей?
– спросил я.

– Ну, Питер, конечно. Кто же еще? Секреты супружеской жизни.

– А я решил, что, может быть, это ваш морячок.

– Да что вы!
– сказал Тони.
– Но он тоже touche, конечно.

– Я бы хотел, чтобы вы оставили Питера в покое.

– Не думаю, что ему этого хотелось бы, - сказал Стивен.
– Вы же видите, у него нет особой склонности к такого рода медовому месяцу.

– Вам, я вижу, нравятся женщины, Вильям, - сказал Тони.
– Почему бы не приударить за девушкой? Это очень удобный случай. Я думаю, что она уж не такая, как вульгарно говорят, "зелененькая".
– Из них двоих он был более грубым. Я хотел ударить его, но сейчас времена, не подходящие для таких романтических жестов, да к тому же он лежал. Я сказал довольно глупо (мне следовало бы понимать, что бесполезно вступать в дебаты с этими двумя): Дело в том, что она любит его.

– Вильям, дорогой, я считаю, Тони прав, и она могла бы найти больше удовлетворения с вами, - сказал Стивен, проводя последний раз по волосам над правым ухом (синяк теперь уже совсем не был виден).
– Думаю, вы принесли бы им обоим большое облегчение, если судить по словам Питера.

– Расскажи ему, Стив, что тебе сказал Питер.

– Он сказал, что с самого начала у нее было что-то вроде голодной женской агрессивности, что напугало и оттолкнуло его. Бедный мальчик - он действительно попал в ловушку с этой женитьбой. Его отец хотел наследников он ведь разводит также и лошадей, и потом ее мать - в общем здесь большая выгода. Я думаю, он не имел ни малейшего понятия о том...о том, Что Ему Предстоит.
– Стивен посмотрелся в зеркало и остался доволен собой.

Даже сегодня мне для собственного спокойствия приходится уверять себя, что молодой человек не говорил в действительности этих ужасных вещей. Я верю и надеюсь, что эти слова были вложены в его уста коварным инсценировщиком, но это слабое утешение, поскольку фантазии Стивена всегда соответствовали персонажу. Он даже видел насквозь мое кажущееся безразличие к девушке и понимал, что они с Тони зашли слишком далеко; их бы вполне устроило, если бы я был втянут в непорядочную историю или если бы я, по их грубой логике, потерял всякий интерес к Пупи.

– Конечно, - сказал Стивен, - я преувеличиваю. Несомненно, он чувствовал некоторую влюбленность до самого последнего момента. Его отец описал бы ее, я полагаю, как прекрасную молодую кобылку.

– Что вы собираетесь с ним делать?
– спросил я.
– Вы что, будете бросать монетку или один из вас возьмет голову, а другой хвост?

Тони засмеялся: - О, старина Вильям. Какое у вас извращенное мышление.

– Предположим, - сказал я, - я приду к ней и передам содержание нашей приятной беседы.

– Дорогой мой, она даже не поймет вас. Она неправдоподобно невинна.

– А он?

– Я сомневаюсь в этом, зная нашего друга Колина Уинстенли. Но тут еще не все ясно. Он еще никак не проявил себя.

– Мы планируем вскоре испытать его, - сказал Стивен.

– Поездка за город, - сказал Тони.
– Напряжение сказывается на нем, вы это сами можете видеть. Он даже боится прилечь отдохнуть днем, опасаясь нежелательного внимания.

– Есть ли у вас хоть капля милосердия?
– Нелепо было использовать это старомодное слово в разговоре с двумя такими изощренными субъектами. Я почувствовал себя еще более чем когда-либо неловким.
– А не приходило ли вам в голову, что вы можете ради вашей маленькой игры разрушить ее жизнь?

– Мы полагаем, это в ваших силах, - сказал Тони, - утешить ее.

– Это не игра, - сказал Стивен.
– Вы должны понять, что мы спасаем его. Подумайте, что за жизнь он бы вел - со всеми этими мягкими контурами, обволакивающими его со всех сторон.
– Он добавил: - Женщины всегда напоминают мне влажный салат - знаете, те увядшие кусочки зелени, совершенно мокрые...

– У каждого свой вкус, - заметил Тони.
– Но Питер не создан для такого рода жизни. Он очень чувствителен, - сказал он, используя собственные слова девушки. Я ничего не смог придумать в ответ.

5

Вы видите, я играю отнюдь не героическую роль в этой комедии. Я мог бы, предположим, пойти прямо к девушке и прочесть ей небольшую лекцию о жизни, начав осторожно с режима в английских закрытых средних учебных заведениях для мальчиков (Питер носил цветной галстук выпускника школы до тех пор, пока Тони не сказал ему однажды за завтраком, что, по его мнению, эта красновато-коричневая полоска - дурной вкус). Или, возможно, я мог бы обратиться к самому парню, но, если Стивен говорит правду и Питер испытывает серьезное нервное напряжение, мое вмешательство едва ли помогло бы уменьшить его. Я не мог ничего предпринять. Мне оставалось только сидеть здесь и наблюдать, как они осторожно и ловко движутся к развязке.

Это произошло три дня спустя за завтраком, когда она, как обычно, сидела одна с ними, пока ее муж был наверху со своими лосьонами. Эти двое никогда не были более очаровательными и занимательными. Когда я сел за свой стол, они действительно забавно описывали ей дом в Кенсингтоне, который они декорировали для вдовствующей герцогини, страстно увлеченной эпохой наполеоновских войн. Там была, я помню, пепельница, сделанная из лошадиного копыта, принадлежавшего (по утверждению дилера от Торгового дома Эпсли) серой кобыле Веллингтона в битве при Ватерлоо; была там стойка для зонтиков, изготовленная из ящика для снарядов, найденного на поле Аустерлица; пожарная лестница, построенная на основе осадной из Бадажоза. Слушая их, она немного расслабилась. Она забыла о своих булочках и кофе; Стивен полностью завладел ее вниманием. Мне хотелось сказать ей: "Вы - маленькая совушка". Но я не встревожил бы ее - она скорее сделала бы большие глаза.