Мрачное объятие Демона

– Я могу идти, - раздражалась она.

Как чертовски неловко. Он нес ее, словно она была ребенком. Возмущение по этому поводу опалило ее щеки, а тело горело от его прикосновений.

– Я не смогу указывать направление в таком положении, - продолжила она, пытаясь спуститься, пока не начала делать что-то глупое, находясь в такой близости к нему.

Как, например, повернуть голову и понюхать его уникальный запах, который дразнил ее чувства даже сейчас. Было ощущение, что у него одеколон с афродизиаком и у него прямая связь с ее яичниками.

– Можешь, - сказал он и крепче обхватил ее тело, словно защищая.

– Я бы предпочла идти сама, - продолжала она.

– Я бы предпочел погрузиться в твой сладкий цветок, - размышлял он хриплым голосом, - Я могу отправить Адама и позволить этому случиться, - предупредил он, - Мои яйца становятся похожими на смурфов, поэтому сиди тихо иначе я не понесу ответственность за свою неспособность сопротивляться желанию тебя трахнуть.

Оливия сглотнула, и ей с трудом удалось спрятать улыбку, которая появилась от осознания, что он реагировал на ее тело, также как и она на его.

Оливия не была уверена, должна ли она быть в таком восторге от того, что у него синели от нее яйца. Все было просто, она была в восторге.

Ристан хотел ее, и Оливия начала думать, что либо у него была та же проблема с тем, что она не могла потушить пожар, который разгорался между ними, либо он просто потешался над ней.

Она указала пальцем на дальнюю стену слева, и Ристан пошел в том направлении. Она прикоснулась рукой к тому месту на стене и считала слегка выступающие бугорки, которые оставили строители в качестве указателя направления для всех кто пользовался катакомбами.

Судя по тем материалам, в которых она копалась, пока работала библиотекарем, этот проход принадлежал к одному из первых кланов и не использовался где-то с 19 века

Гильдия тогда решила, что запутанные переходы катакомб помогут смутить врага, поэтому эта часть наилучшее место для всего что кланы и гильдия хотели бы спрятать. Они никогда даже не предполагали, что Гильдия разрушится изнутри.

Они никогда не предполагали, что Гильдия будет скрывать кого-то типа Синтии и Адама или кто-то из своих переметнется на другую сторону.

Война была ужасна, и пока они шли по переходу, Ристан рассказал еще немного, почему Синтия была в Гильдии. А вот почему Адам последовал за ней, было немного запутанным.

Кирос, однако, был магом, или, по крайней мере, он обратился на сторону магов. Как они это провернули, было неизвестно и теперь не имело значения.

Оливию снова опустили на ноги, когда пол стал суше, и она смогла думать о чем-то еще помимо прикосновений Ристана. Они приблизились к музыкальной комнате, как часто называли ее дети.

Оливия замерла на полпути, когда события ночи снова всплыли у нее в памяти и от случившегося захлестнули эмоции. Ее первая драка и первое убийство произошли в ту ночь, тогда же начались и пытки для того, кто стоял позади нее.

Ристан провел рукой вверх по ее руке, и Оливия позволила ему проникнуть в разум, чтобы ощутить ее чувства вины, предательства и смущения. Она неохотно показала ему, какого это быть на ее месте. Оливия позволила ему ощутить чувство ужаса, когда ее попросили предать его и Олдена.

Затем она вспомнила леденящее душу убийство ребенка, которое произошло на ее глазах, и закрылась. Словно переключателем, она перекрыла чувства и повернулась, чтобы посмотреть на него, стараясь удержать слезы, которые грозились пролиться из глаз.

– Здесь больше никого нет, - тихо сказал Ристан, и чтобы доказать ей, что он говорит правду, толкнул дверь.

Оливия сглотнула и пошла вперед. Сердце учащенно билось, когда она прокручивала в голове все произошедшие события в комнате. Все было на своих местах.

Именно так как прежде, когда она прятала здесь детей. Не было маленьких безжизненных тел лежавших на полу, было чуть-чуть крови там, где одного или двоих ранили.

Она осмотрела оставшиеся предметы в комнате, затем повернулась к Ристану. Оливия в замешательстве покачала головой, но очень быстро на смену замешательства пришла надежда.

– Вы вывели их отсюда, - прошептала она, запинаясь, прежде чем у нее сорвался громкий всхлип, и она разрыдалась.

Ристан не знал, что делать, но осторожно прижал ее к своей груди и держал, пока Оливия плакала, омывая душу и впитывая то, что он ей уже сообщил.

Те дети были живы, потому что она боролась за них. Эта крохотная женщина боролась с мужчинами, чтобы спасти детей от резни, и что прибавило положительных пунктов в его списке.

– Они живы и должны благодарить тебя за это, - сказал он, поцеловав ее в макушку и отстранив ее от себя, посмотрел на Оливию сверху вниз, - Теперь перейдём к делу, - проинформировал он ее, - Где недостающие страницы из файлов, которые были в коробках?

– Несколько коридоров ниже и затем в нижнем перекрытии катакомб, - ответила она, - Вообще-то мы направляемся в шахту, где они приносили жертвы Гекате, - сказала она с дрожью в голосе.

Ристан улыбнулся, когда у нее задрожала нижняя губа, и удержался от желания устроить сцену, которую обещал, перед мрачным, погруженным в раздумья Адамом, молча за ними наблюдающим.

– А ящик? Ты знаешь, где от него ключ?
– продолжил он.

– Думаю, что ящик и ключ хранились раздельно, и я не имею ни малейшего понятия, где он может быть. Я только знаю, что он абсолютное зло и помоги нам Бог, если он попадет в не те руки, - сказала она, прежде чем вытереть слезы и вывести их из комнаты в сторону темной лестницы, ведущей в самую глубокую часть катакомб.

Глава 28

Мы прошли милю или около того и катакомбы выровнялись и больше не вели вниз. Ристан прошептал заклятье и зажег свет в огромных деревянных светильниках, что были высоко прикреплены к каменным стенам, таким образом, осветилось все пространство: круглая комната с алтарем посередине.

Ристан остановился, осматривая в ручную написанные руны, вырезанные в каменных колонах, которые шли по периметру комнаты.