Мрачность +4. Колыбель Богов

Встав с лавки, поднял к небу кружку, содержимое которой неторопливо пью уже больше получаса. Оставшиеся огроиды притихли, с любопытством уставившись на меня пьяными глазами.

– Друзья! Спасибо за этот прекрасный праздник! Для меня было честью есть и пить вместе с вами! Благодарю!

Слишком много я говорить не собирался и уже было повел кружкой, показывая, что тост закончен и можно выпить, однако неожиданно рядом встала Уна.

– С вашего позволения, - покачивая своей кружкой и глянув на меня со здоровяками, проговорила девушка, - я присоединюсь. Для меня тоже было честью находиться здесь, рядом с вами. Пусть Последователи Рюгуса и живут бок о бок с вами, до сего дня нам не удавалось понять друг друга. Мы опасались друг друга… не доверяли. Однако общее горе сближает. И вы, и люди испытали одно и то же горе. И вы, и люди, благодаря подвигу Кена, его Покровителя и Великого Рюгуса испытали одно и то же счастье. Общее счастье тоже сближает, друзья мои. Я искренне желаю, чтобы вы и жители Герцогства Оруэль впредь не боялись друг друга, а, наоборот, стали добрыми соседями. Чтобы принимали заблудших путников так же, как и меня сегодня. Ведь… ведь несмотря на незначительные отличия, мы с вами очень похожи. Выпьем!

– ДА!!!

Вновь шум и гам. Но в этот раз среди выкриков «за древнего» и «за волхва» слышались новые:

– НЕ ЗАБУДЕМ РЮГУСА!

– ЗА УНУ!

– ЗА ТВОЕГО ПОКРОВИТЕЛЯ!

Однако нас со Стариком все же поминали гораздо чаще. Ну а я в этот момент дивился Отблеску Рюгуса. Хотя, наверное, точнее будет сказать «испытывал легкую ревность». Да, она со своим Покровителям помогла нам сохранить жизнь Биргейна, однако столь нагло примазаться к нашим заслугам… Рационально будет очень хорошо, если огроиды станут поддерживать дружественные отношения с жителями герцогства. Но мой, видимо, собственнический инстинкт чувствует себя сейчас обделенным. Не нравится ему, что здоровяки еще и Рюгуса благодарят…

Надеюсь, это всего лишь мои личные «тараканы» и ничего более.

– Благодарим за теплые слова, волхв, Уна, - поднявшись на ноги, произнес Дрохен.
– И в очередной раз благодарим за вашу помощь. Эту благодарность не выразить словами. Надеюсь, мы сможем выразить ее через поступки, - проговорил он, остановившись на мне взглядом. Несколько секунд молчал и, поклонившись, добавил: - искреннее поступки настоящих друзей.

– А начнем мы с того, - неожиданно встала из-за стола Нургия, - что проводим наших дорогих гостей в их дом на эту ночь! Мой дом – ваш дом, дорогие друзья! Не сомневаюсь, что вам уже не терпится растянуться на мягких шкурах!
– захмелевшая Матерь Племени говорила довольно игриво, то и дело поглядывая на Уну, словно на лучшую подругу, вместе с которой замыслила какую-то шалость. Да, в течение праздника мы не сидели, будто прикованные к своим местам. Танцевали, немного гуляли, а значит общались не только с соседями за столом. И все же, когда эти двое успели так спеться, а? Эх, по правилам хорошего тона я как гость не стал просить себе отдельную от остальных спальню. А, похоже, надо было.

Напряженно повернувшись в сторону Уны, я заметил хитрый блеск в ее глазах, тут же сменившийся девичьей робостью. Черт возьми, хотел бы я знать, что творится у нее в голове. Хотел бы я знать, играет она или…

– Ну что, Кен, пойдем в нашу спальню?
– взяла меня за руку Отблеск Рюгуса и поднялась из-за стола.

Под одобрительное улюлюканье огроидов я не стал ей отказывать. Поговорим наедине.

Глава 17. Отблеск Рюгуса в ночи

«Мой дом – твой дом» - так сказала Нургия за столом, и ведь ни капли не приукрасила. Насколько я понял, во всем поселении самым комфортным жильем являлся полуразрушенный трехэтажный особняк без крыши с пустыми окнами, как раз и служивший домом Матери Племени и ее детям, а также еще нескольким огроидским семьям, любезно покинувшим его ради нас. Где будут ночевать жители особняка, включая и Нургию с потомством, я посчитал уместным не спрашивать. Если они сами решили оказать нам честь и предоставить «лучшую обитель» (так назвал особняк кто-то из провожающих нас захмелевших огроидов), то это их осознанное решение. Отказываться и спрашивать лишнее, значит ставить хозяев в неловкое положение.

– Приятной вам ночи, друзья, - продолжая ехидно улыбаться, помахала рукой Нургия, после того как нас с Уной, словно овец в загон, завели в одну из комнат особняка.
– Не беспокойтесь, никто вам не помешает. Поблизости вообще никого не будет. Наслаждайтесь друг другом.

– УГУ!
– хрюкнула одна из тех огроидок, с которыми Уна обсуждала критерии выбора самцов. – СЛЫХАЛА, ЛЮДИ ОЧЕНЬ РОБКИЕ. НЕ МОГУТ ОХАТЬСЯ У ВСЕХ НА ВИДУ!

– АГАСЬ!
– поддержала ее другая самка. – ГОВОРЯТ, ТОЛЬКО НА СВАДЬБАХ МОГУТ.

– НЕ-Е, - покачала головой первая.
– НА СВАДЬБАХ ТОЛЬКО ПОСЛУШАТЬ ДАЮТ.

– ПРАВДА, ЧТО ЛЬ? И, ПРАВДА, ТРУСИШЬКИ. СЛЫШ, ПОДРУГА, - это уже Уне.
– А У НАС НА СВАДЬБАХ ВСЕ ПЛЕМЯ СМОТРИТ. ПРЯМО В ЦЕНТРЕ ДЕРЕВНИ МОЛОДЫЕ ОХАЮТСЯ. ДРУГИЕ ТОЖЕ МОГУТ, ЕСЛИ ЗАХО…

– ХВАТИТ!
– во всю глотку рявкнула Нургия. Огроидки натурально задрожали и потупились.
– Прощаемся с волхвом и Уной до утра и уходим. Нечего гостям докучать!

Через пару минут огроиды покинули особняк и отошли довольно далеко, чтобы вместо их громких разговоров мы слышали лишь неразборчивые голоса.

Я еще раз оглядел просторную комнату. Небогато, но довольно чисто. Из мебели лишь массивный стол и две тяжелые скамьи. На полу и на стенах многочисленные звериные шкуры, а освещают спальню три странно выглядящих свечи. Они напоминали коричневые волосы, скатанные в колбаску и залитые для поддержания формы какой-то прозрачной дрянью. Хотя пахли при горении весьма приятно – буроватый дым щекотал ноздри слабым запахом жженого дерева.

– Неплохая обстановка, согласен?
– поинтересовалась Уна, материализовав пузатую бутылку из темного стекла и два каменных (вроде бы из оникса) кубка.
– Красиво, - она обвела взглядом комнату и кивнула в сторону широкого окна без стекол. Рядом с окном на ржавом гвозде висела очередная шкура. С другой стороны окна был еще один гвоздь. Нургия предлагала завесить шкурой окно, но Отблеск Рюгуса заверила хозяйку дома, что позже справимся сами. И правильно сделала, оставив окно открытым. Из него открывался прекрасный вид на звездное небо и темные разлапистые деревья.

– Обстановка и правда расслабляет, - ответил я, прислушиваясь к пению цикад, доносящемуся с улицы. Понял, что дом-то большой. Я вполне могу занять другую комнату и оттуда наслаждаться прекрасным ночным отдыхом. Однако поступить так сейчас будет не очень красиво. Днем Уна обмолвилась, что желает поговорить со мной. Пусть я догадываюсь, какие темы она хочет затронуть, я не настолько труслив, чтобы бежать от разговора. К тому же она вполне может захотеть обсудить и нечто другое. Что-нибудь такое, чего я не ожидаю. И вот это уже очень интересно. Не каждый день случается с глазу на глаз побеседовать с Отблеском Рюгуса.

Девушка разлила вино по кубкам и, взяв их в руки, проследовала к серой пушистой шкуре. Эта шкура лежала поверх других шкур, оттого заметно возвышалась над полом. Нетрудно предположить, что именно она и играла роль ложа в этой комнате. И раз подобное возвышение здесь одно, следующее предположение – дети Нургии обычно спять в другой комнате, а конкретно в этой живет их мать.

Уна уселась на серую шкуру и взглядом указала на место рядом с собой. Затем улыбнулась, чтобы ее намек не казался приказом.

Я кивнул и, подойдя ближе, уселся рядом. Она протянула мне кубок.

– Давай выпьем за то, что мы можем вот так вот спокойно посидеть вместе. Редко когда нам удается отдохнуть и расслабиться.

– Верно, - согласился я. Мы стукнули кубками и пригубили терпкого вина. Уна выдохнула, провела ладонью по своей темной гриве и откинулась, уперевшись локтем в шкуру. Приняв положение «полулежа», она вновь отпила из кубка и произнесла:

– А ведь у нас так много общего с тобой, Кен. Больше, чем с кем-либо…