Мрачный и опасный

– Почему же вы этого не сделали? – тихо спро­сила Кэтрин, взволновавшись от этих переговоров шепотом и от того, как его дыхание колышет пряд­ку ее волос на виске.

– Время-то шло к вечеру, и я опасался за вас. Я и сейчас за вас опасаюсь. Это, кажется, стало моим постоянным состоянием.

– Я в безопасности, Джейк.

Кончиком языка она прикоснулась к его губам и ощутила всю сладость этой невесомой ласки. Он весь напрягся, будто ему передались ее ощущения, это невероятное наслаждение, достигнутое слабым прикосновением.

– Нет, вы не правы. В обществе этого придурка вы не были в безопасности. Да и в данный момент говорить о вашей безопасности не приходится.

Последовал еще один поцелуй, и каждый из них чувствовал, что теряет голову от удовольствия и восхищения происходящим. Необходимость говорить иссякла. Она прижалась к нему, пылко обняв его, а он нежно ласкал ее тело. Ох, какая она хрупкая и совершенная! Руки его двигались медленно-медленно, пробуя и изучая, а губы пили сладостный мед поцелуя. Это было то, чего она хотела. То, чего хотел он…

Когда он коснулся ее грудей, Кэтрин издала тихий стон, и он поднял ее на руки, чувствуя, что больше не способен справляться со все нарастающим жела­нием плоти. Она была такая воздушно-легкая, почти нереальная, она опять стала нимфой. Неся ее в сторо­ну спальни, он прикоснулся губами к ее шее и пообе­щал себе провести с ней всего минуту, крошечную минутку, чтобы насладиться ее полным подчинени­ем, а потом уйти. Он чувствовал, что все в ней стре­мится к нему, и был не в силах остановиться. Хотя остановиться, конечно, необходимо. Но эти почти не­слышные стоны, что доносились до его слуха…

Никто еще не реагировал на него так, даже во время соитий, и эта ее возбужденная, ставящая в тупик уступчивость как ничто другое говорила о ее нетронутости. Мысль об этом еще больше возбудила его, воспламенив кровь, и он опустил ее на кровать и сам опустился рядом, крепко ее обняв.

– Вы должны опасаться меня, – сдавленно пре­достерег Джейк.

Кэтрин глядела ему в глаза, и ее глаза горели, как два чистой воды изумруда.

– Знаю, – прошептала она, – но не могу отвер­гнуть вашу нежность. Да и не верю я ничему плохо­му о вас. Стоит мне подумать о вашей истории, как мое сознание тотчас оказывается на вашей сторо­не, и с этим я ничего не могу поделать.

Он как-то странно смотрел на нее, его темные глаза мерцали над ней, полузакрытые и загадочные. Прижал ее к себе, потом отстранился, отбросил назад ее волосы. Его взгляд блуждал по ее чистому лицу, по красивым губам и стройной хрупкости ее тела. Потом он заговорил, и его голос звучал не­привычно тепло и проникновенно.

– Кэтрин, знаете ли вы, что душой и телом при­надлежите Пенгаррону? Любое другое место вам не годится. Вы рыжеволосая нимфа, вышедшая из лесу, в котором стоит дом, нуждающийся в вас. Никто другой не сможет вернуть его к жизни.

ГЛАВА 12

Его губы вновь прикоснулись к ней нежно и силь­но, и, пока он целовал ее, Кэтрин была несколько напряжена, а когда начал медленно и властно лас­кать ее тело, вздохнула и расслабилась. Возникло неизведанное еще ею чувство, что она ожидала это­го мужчину всю жизнь. Когда она с Джейком, ниче­го плохого случиться с ней не может.

А он целовал ее шею, плечи и постепенно до­шел до грудей, прикосновениями губ обрисовывая их плавные контуры. Это было какое-то волшебство, Кэтрин таяла от наслаждения, позволяя ему делать нее, что он хочет, доверясь ему, как никогда преж­де никому не доверялась.

Вдруг он замер, и она, прильнув к нему, нетер­пеливо просила продолжения, но не словами, а ти­хим, дрожащим стоном.

– Я должен остановиться, – неровно дыша, ска­зал Джейк.

– Почему? О, пожалуйста, нет… – Кэтрин еле слышно всхлипнула, а он громко про­стонал и припал горячим ртом к ее груди, увлаж­нив языком тонкую ткань. Затем поднял голову, посмотрел на нее и медленно, одну за другой, на­чал расстегивать пуговки ее блузки.

Прохладный воздух коснулся ее кожи, и она уви­дела глаза Джейка, сосредоточенные на работе паль­цев, его дыхание стало тяжелым и глубоким, глаза были полуприкрыты. Обнажив наконец грудь, он вздохнул и стал целовать ее, нежно касаясь языком розового напряженного соска. Ему показалось, что он ощущает сам вкус жизни, и громкий стон истор­гла его гортань.

Странное ощущение полета… Теперь Кэтрин нахо­дилась где-то на краю света. Она пылко прильнула к Джейку, руки, до того бессильно лежавшие вдоль тела, теперь обнимали его, пальцы жадно ощупывали жи­вой рельеф мужской спины, мощные плечи, а потом вошли в жесткую густоту его черных волос.

– Джейк! – простонала она. – Джейк!

– Тсс… Я знаю, – шепнул тот и сильнее прижал­ся к ней.

Он хотел ее, желание почти лишало его рассудка. Но какой-то частью своего сознания помнил, что сейчас не время и не место.

Лаская ее, он подвергал себя пытке, но не мог остановиться. Каждый ее ответ на его прикоснове­ния – движением, стоном – говорил ему, что она хочет отдаться ему.

Эта девушка не нуждалась ни в роскоши дома-дворца, ни в драгоценностях, ни в дорогой одежде. Она была счастлива тем особенным платьем, кото­рое сделала ей подруга, гордилась своим чудовищ­ным котом, была верным другом для Ральфа. Но отдаться она хотела ему, Джейку. Не за что-нибудь, а по велению сердца.

Он приподнял ее и вгляделся в это удивительное лицо.

– Я хочу тебя, – проговорил он хрипловатым голосом. – А ты?.. Ты позволишь мне?..

– Да.

Она смотрела на него широко распахнутыми зе­леными глазами, чье очарование было ясным и про­зрачным, как вода в струях какого-то экзотического фонтана.

– Зная то, что ты обо мне знаешь? Зная, в чем люди подозревают меня, ты все же согласна прийти ко мне, спать со мной, остаться со мной?

– Да. – Кэтрин прикоснулась губами к его лицу, и он увидел в ее глазах слезы. Это потрясло Джейка: она же никогда прежде не плакала – ни от страха, ни от боли. Одна слезинка поползла по щеке, и он, слиз­нув ее, сдавленно проговорил:

– Не надо, Кэтрин, не плачь. Я не вынесу этого.

Она грустно улыбнулась ему.

– Я чувствую, что ты хочешь уйти. Хочешь посту­пить великодушно и строго. Ты уйдешь и оставишь меня…

– Да. – Он несколько принужденно улыбнулся. – Хотя и не хочу уходить.

– И все же уходишь…

– Я должен. Но знай, ты теперь навсегда оста­нешься в самой глубине моего сердца.

– Ох, как бы мне не потонуть там.

Он смотрел на нее и не верил своим глазам. Она здесь, перед ним, такая прекрасная! И эти неверо­ятные глаза, исполненные нежности и чистоты.