Мрачный коридор

Мне предложили сесть. Конвоиры остались в помещении. Один у двери, двое за моей спиной.

Вопросы задавал Вендерс. Либо он меня не узнал, либо не подал виду. Голос его звучал ровно, тихо, но отчетливо.

— Как ваше имя?

— Дэн Элжер.

— Профессия?

— Профессиональный военный в отставке.

— Имеете жалобы?

— Имею. Не наедаюсь. Постоянно ощущаю чувство голода.

— Еще?

— В остальном претензий не имею.

— Вы знаете, где вы находитесь?

— На Тихоокеанском побережье Соединенных Штатов Америки. В десяти милях к востоку от Санта-Барбары, в курортном местечке, носящем имя старого маразматика Ричардсона.

— У вас были травмы головы, сотрясения мозга?

— Нет.

— Почему у вас повязка на голове?

— Мой приятель делал электропроводку, а я держал лестницу. Молоток сорвался и упал, слегка задев мой череп.

— Среди ваших родных или родственников кто-либо страдал психическими заболеваниями?

— Мать, когда вынесла решение произвести меня на свет.

— А отец?

— Ну, он меня не рожал. У него не хватало на это времени.

— Запомните число 0, 3, 9, 6, 4, 1, 9, 7, 2.

— Запомнил.

— К какому вероисповеданию вы относитесь?

— Ко всем с должным уважением. Мои родители водили меня в протестантскую церковь. Без их помощи у меня не находилось времени посещать культовые учреждения.

— Какое у вас образование?

— Степень бакалавра по филологии.

— Вы закончили университет?

— Между соревнованиями по регби, гольфу, бейсболу и шахматам.

— Вы умеете пользоваться оружием?

— Всеми видами без исключения.

— Какое число я просил вас запомнить?

— Это не число, а группа цифр. Числа не начинаются с нуля. Ноль, три, девять, шесть, четыре, один, девять, семь, два.

— Соедините эти цифры в число.

— Тридцать девять миллионов шестьсот сорок одна тысяча девятьсот семьдесят два.

— Какое число у вас получится, если вы соедините день, месяц, год и данное время.

— У меня нет часов.

Вендерс кивнул на стену, где висели круглые белые часы с черными стрелками. Было пять минут десятого.

— Два миллиарда двести семьдесят один миллион девятьсот пятьдесят три тысячи девятьсот пять.

— Почему девятьсот пять, а не девяносто пять?

— Потому что на данный момент девять часов ноль пять минут.

Я чувствовал, как мой лоб покрывался испариной, а мышцы напряглись до предела. Я делал все, чтобы эти люди не заметили моего волнения. Но они не пытались скрыть от меня своего удивления. Холодным и безучастным оставался лишь Вендерс. По его взгляду я мог догадаться, что он хочет меня доконать.

— Что, по-вашему, больше — крона деревьев или корни?

— Если говорить о мексиканских кактусах, которые считают деревьями, то корни у них значительно больше, чем крона. То же самое можно сказать о карликовых деревьях, растущих в прериях, где корни уходят на большую глубину в поисках влаги. Если говорить о лесах в наших широтах, то крона значительно превышает по объему корневую систему.

— Какова глубина Марианской впадины?

— Одиннадцать тысяч метров по метрической системе измерения, семь миль двести двадцать три ярда и два фута по принятым в нашей стране единицам измерения, что расходится с сухопутным понятием тех же измерений.

— Вы филолог по образованию, какие произведения вы помните наизусть и можете процитировать? Я имею в виду поэзию.

— Больше всего меня греет французская поэзия, но я боюсь, что вы не сможете проверить меня по источникам. Могу прочитать вам сонеты Шекспира или Данте. На ваше усмотрение: «Ад», «Чистилище» или «Рай». Полагаю, «Ад» ближе вам по духу и по обстановке. Могу начинать?

— Не стоит.

— Значит, математика вам ближе. Готов продолжить, только давайте задачи посложнее. Ваши я решал в пятилетнем возрасте. Или у вас нет шпаргалок с ответами, как в первых двух случаях?

— Вы помните число, которое называли?

— Повторить?

— В обратном порядке.

— Два, семь, девять, один, четыре, шесть, девять, три, ноль.

Сосед Вендерса что-то шепнул ему на ухо. Второй ассистент так же подключился к совещанию. С минуту они шептались, затем Вендерс написал записку и передал ее конвоиру, стоящему в дверях. Тот прочел и сунул ее в карман.

— На сегодня все, мистер Элжер.

Я вскочил на ноги, вытянулся в струнку и прокричал:

— Номер Б-13-478 вас понял, сэр!

Когда меня вывели из зала суда, я чуть не упал. Ноги подкашивались и отказывались подчиняться приказам. Пижама прилипла к телу, а кончики пальцев подрагивали.

Из здания меня не выводили. Мы прошли через подвесной коридор в другой корпус и оказались перед железной дверью.

Охранник не имел от нее ключей и позвонил в звонок. Через секунду открылось смотровое окно.

— К вам пополнение, — сказал охранник и передал записку Вендерса в узкую щель, откуда смотрели рыбьи глаза.

Затвор щелкнул, дверь со скрежетом открылась. Меня ждал сюрприз. То, что я перед собой видел, ничем не отличалось от казематов Сан-Квентина.

Стандартная тюрьма распахнула передо мной свои врата. Кажется, я перескочил на следующий виток Дантова ада.

Одежду мне сменили. Я выглядел теперь как мышь, весь в сером, а вместо красного круга на спине у меня появился белый блин. Номер на груди также поменяли. Теперь я назывался ТБ-4-17.

Процедура оформления и переодевания длилась не больше пяти минут. Вопросов не задавали, и я старался помалкивать. Весь свой запас энергии мне пришлось разрядить на комиссии.

Тюремная охрана имела ту же униформу, но с некоторым дополнением. У каждого охранника на поясе висела кобура с револьвером.

Из караульного помещения меня перевели в предбанник, где между стальными дверями сидел дежурный; мой конвоир отдал ему жетон, вероятно, обозначающий мою визитную карточку. Жетон был повешен на гвоздик с номером семнадцать, что соответствовало номеру на моей груди. Дежурный нажал на кнопку, и стальная дверь напротив открылась. На пороге появился следующий конвоир.

— В семнадцатую, — коротко бросил дежурный.

Меня перепоручили последнему надзирателю. Когда я вошел внутрь и дверь захлопнулась, я понял, что

из этого каземата выхода не будет. Темный коридор, очевидно, на длину всего здания, с решетками по обеим сторонам. Света здесь было меньше, чем в прогулочном блоке.

— Шагай вперед, — рявкнул хриплый бас за спиной.

Сложив руки за спиной, я двинулся катакомбами. Слева от меня располагались четные камеры, справа нечетные. Все перегородки состояли из двухдюймовых решеток и таких же дверей с запорами. Я мог видеть все, что происходило в любой камере. Люди здесь содержались по одному на квадратную клетку, где стоял топчан, умывальник, унитаз и табуретка. Своего освещения камеры не имели. Один фонарь под потолком коридора освещал две камеры — четную и нечетную. Следующий светильник располагался через пять шагов напротив другой пары дверей.