Мрачный Жнец (сборник)

– Господин Чайчай! – выпалил он, задыхаясь. – Там, внизу, какие-то люди. Дэйв и другие спускаются, чтобы поймать их, господин Чайчай.

– Тчай-Тчай, – сказал Чайчай, не отрывая взгляда от волшебника.

– Разумеется, сэр!

– Ну и что? – спросил Чайчай. – Просто… избавьтесь от них.

– Э… одна из них – женщина, сэр.

Чайчай даже не оглянулся, просто махнул рукой.

– Значит, избавьтесь от них как можно вежливее.

– Да, господин… да, само собой… – Сетка закашлялся. – А не нужно ли узнать, почему они здесь, сэр?

– Конечно, нет. Зачем? А теперь проваливай.

Сетка постоял немного, но потом предпочел ретироваться.

Когда он спускался по лестнице, ему вдруг померещилось, что он услышал скрип, как будто открылась старая дверь.

Он побледнел.

«Это всего лишь дверь, – твердила разумная часть его мозга. – В этом доме их сотни, хотя, если задуматься, ни одна из них пока не скрипела».

А другая часть мозга, расположенная в темном месте, рядом с верхним окончанием спинного хребта, говорила: «Но эта дверь – другая, и ты догадываешься, что это за дверь…»

Он не слышал подобного скрипа почти тридцать лет.

Сетка пронзительно вскрикнул и понесся вниз, перепрыгивая через четыре ступеньки.

В углах тени становились все темнее.

Сьюзен пробежала лестничный пролет, таща за собой о боже.

– Знаешь, чем они тут занимались? – спросила она. – Знаешь, зачем обвели мелом все эти зубы? Власть… о боги…

– Я не собираюсь это делать, – твердо заявил метрдотель.

– Послушай, я куплю тебе другую пару. Сразу после страшдества…

– Еще два заказа на ботинки в тесте, один – на «пури де ля терр» и три – на «торт а ля буа», – сообщил подбежавший официант.

– Пироги с грязью! – простонал метрдотель. – Поверить не могу! Мы продаем пироги с грязью! А теперь вам понадобились мои туфли!

– С маслом и сахаром, позволь тебе напомнить. Настоящий анк-морпоркский вкус. А из твоих башмаков получится не меньше четырех порций. Кроме того, это честно. Мы все давно уже ходим в носках.

– Седьмой столик говорит, что бифштекс был очень вкусным, но немного жестковатым, – крикнул пробегавший мимо официант.

– Хорошо. Возьми молоток побольше и повари подольше. – Директор повернулся к страдающему метрдотелю. – Послушай, Билл, – миролюбиво сказал он, положив руку метрдотелю на плечо. – Никто и не ждет, что им подадут пищу. Если бы им нужна была пища, они остались бы дома, разве не так? А сюда люди пришли за приключениями. Это не кулинария, а искусство, Билл. Понимаешь? И люди будут возвращаться сюда.

– Да, но старые башмаки…

– А гномы едят крыс, – перебил директор. – А тролли – камни. А некоторые народности Очудноземья питаются насекомыми. А люди, живущие на Противовесном континенте, едят суп, приготовленный из птичьей слюны. По крайней мере, наши башмаки когда-то имели отношение к коровам.

– А грязь? – мрачно спросил метрдотель.

– Есть такая известная анк-морпоркская пословица: человек за свою жизнь должен съесть пуд грязи.

– Да, но не за один же присест.

– Билл… – ласково произнес директор, взяв в руку лопатку.

– Да, босс?

– Немедленно снимай свои клятые башмаки!

Когда Сетка спустился на предпоследнюю площадку башни, его била дрожь – и не только от усталости. Он собирался бежать дальше, прямиком к выходу, но его успел перехватить Средний Дэйв.

– Отпусти! Он за мной гонится!

– Ты только посмотри на его лицо, – сказал Кошачий Глаз. – Он будто привидение увидел!

– Да, только это не привидение, – пробормотал Сетка. – А куда хуже…

Средний Дэйв влепил ему сильную пощечину.

– Возьми себя в руки! Оглянись вокруг! Никто за тобой не гонится! Кстати, и мы еще можем за себя постоять!

Прошло некоторое время, и ужас начал потихоньку рассасываться. Сетка поглядел вверх. И ничего не увидел.

– Вот и хорошо, – кивнул Средний Дэйв, не спуская с него глаз. – Ну? Что случилось?

Сетка смущенно опустил взгляд.

– Мне показалось… что за мной гонится шкаф, – пробормотал он. – Можете, конечно, смеяться…

Но никто не засмеялся.

– Какой шкаф? – спросил Кошачий Глаз.

– Когда я был маленьким… – Сетка неопределенно взмахнул рукой. – У нас стоял большой старый шкаф. Дубовый. А на его двери… было… на двери было что-то похожее на лицо. – Он посмотрел на не менее деревянные лица своих напарников. – Я имею в виду не настоящее лицо, просто замочную скважину обрамляли всякие украшения, какие-то листья, цветы… а все вместе было похоже на лицо… так вот, этот шкаф поставили в мою комнату, потому что он был огромным и больше никуда не помещался, а по ночам… по ночам… по ночам…

Все они были взрослыми мужчинами – ну, по крайней мере, прожили на белом свете несколько десятилетий, что в некоторых обществах считается эквивалентом взрослости. Но очень редко можно увидеть лица, так искаженные ужасом.

– По ночам – что? – прохрипел Кошачий Глаз.

– …Шкаф начинал что-то шептать, – едва слышно, как мышка в глубоком подземелье, прошуршал Сетка.

Все переглянулись.

– Что именно? – спросил Средний Дэйв.

– Не знаю! Я всегда накрывал голову подушкой! И давно это было, в раннем детстве, всего уж и не упомнишь. В конце концов отец избавился от шкафа. Сжег его. И я собственными глазами видел, как он горел.

Все сразу выпрямились и расправили плечи – в общем, начали вести себя как люди, разум которых вновь увидел дневной свет.

– А я боялся темноты, – признался Кошачий Глаз.

– Слушай, хватит, а! – перебил его Средний Дэйв. – Кстати, ты совсем не боишься темноты. Даже знаменит этим. Я уж полазил с тобой по подвалам. Именно так ты и получил свою кличку. Потому что видишь как кошка.

– Ну да, конечно… Нужно ведь бороться со своими слабостями, верно? – откликнулся Кошачий Глаз. – Кроме того, став взрослым, ты начинаешь понимать, что в подвалах ничего нет, кроме темноты и теней. Но в нашем подвале была совсем другая темнота.

– Ага, – догадался Средний Дэйв, – значит, когда ты был ребенком, темнота была совсем другой? Совсем не такой, как нынче?

Но его сарказм остался незамеченным.

– Да, – просто сказал Кошачий Глаз. – В нашем подвале темнота была другой.

– А наша мама нещадно нас порола, если мы спускались в подвал, – сообщил Средний Дэйв. – У нее там стоял самогонный аппарат.

– Правда? – спросил Кошачий Глаз словно откуда-то издалека. – А наш папа лупил нас, если мы пытались из подвала выбраться. Давайте больше не будем об этом вспоминать…