Мрак

— Уходи, — бросил он Любоцвету. — Это не твой бой.

— Но как они могли! — воскликнул Любоцвет отчаянно. — Я слышал, но не верил...

Рядом заорал всполошено Ховрах, перебив юного витязя:

— Зашибешь!

Он поспешно сунул в рот куриную ногу, затем лишь схватился за боевой топор. Мрак завертел над головой лавку, держа ее за край, с хряском обрушивал на пирующих, что вскакивали в панике, сбивались в толпы как овцы. Кто из них знал и готовился их убить, а кто только знал — незнающих не было, — разбираться было некогда. Тяжелая лавка обрушивалась, разбивала головы, ломала спины, крушила и повергала сразу по пять-шесть человек, и Мрак постепенно расширял пространство, страшился только, чтобы не поскользнуться в лужах крови, не споткнуться о трупы.

В стороне раздался страшный рык. Гакон Слепой воздел себя во весь рост, от него шло такое ликование, что все ощутили его как сухой жар от раскаленной болванки. Он потащил из-за плеча громадный меч, это было настолько страшно и одновременно пугающе красиво, что схватка как бы замерла на миг, все неотрывно смотрели на старого слепого богатыря.

— Спасибо, Перун! — закричал Гакон страшным голосом. — Ты даешь мне умереть за правых!

Мрак вертел лавкой, а в трех шагах перекувыркнулся через голову Гонта, вскочил уже с двумя мечами — оскаленный, взъерошенный, похожий на загнанного в угол зверя. Мрак видел как он бросил в его сторону короткий взгляд, оценивая дистанцию, и тут же вокруг него заблистали металлические искры на мечах. Длинные руки двигались так, что слились в полосы, и Гонта выглядел чудовищем с десятком рук, и в каждой было по мечу. Вокруг него сразу послышались глухие удары по живому мясу, крики, во все стороны брызнули горячие красные струи.

— Умри! — услышал Мрак злой голос.

Он чувствовал, что кто-то с близкого расстояния метнул в него дротик. Мрак уже напрягся, ожидая как острое жало пробьет грудь, ломая кости, прорвет плоть...

Но мелькнули чьи-то пальцы, хрустнуло. Обломки дротика упали на пол. А другая рука, длинная и толстая, со звоном смела чужого воина наземь.

— Спасибо, — крикнул Мрак. — Уходи быстрее!.. Это не твой бой...

— Сочтемся, — ответил Любоцвет, голос его дрожал, хотя мальчишка бодрился изо всех сил. — Нельзя ли как-то... миром?

— Уходи! — крикнул Мрак. Он обрушил лавку еще на троих, но четвертый подкрался сзади, и Любоцвет ударил его кулаком. Меч он не вынимал, но по тому, как хряснули кости, Мрак понял, что за оружие дворцовому стражу уже не браться.

— Не могу...

— Уходи, — повторил Мрак. Он швырнул лавку, свалив целую толпу, подхватил из-под стола свою боевую палицу. — Ты погибнуть не должен.

Двое бросились на Любоцвета. Он ухватил их за головы, стукнул лбами. Звякнуло, шлемы сплющило, то ли от удара, то ли под крепкими пальцами. Кто-то метнул в него дротик, но острие лишь скользнуло по доспеху и унеслось прочь.

Бой закипел тяжелый и кровавый. Пятеро стали спина к спине, их оружие сеяло смерть, и все попытки смять их разбивались как морские волны о гранитные утесы.

Глава 46

Додон изошел криком. Вбежал, запыхавшись, Руцкарь Боевой Сокол. Додон завопил так, что трясся и разбрызгивал пену:

— Я ж велел враз!.. Почему твои люди как сонные мухи? Немедля... Сейчас же сотри всех в тлен!

Руцкарь побелел, глаза налились кровью:

— Царь-батюшка! Я всегда верой и правдой Отечеству, что значит — тебе... У меня не сонные мухи! Я с ними Конев оборонял! Но кто ж знал, что к тебе приедут не люди, а звери из преисподней?

Додон круто развернулся на троне:

— Рогдай!

Старый воевода нехотя выступил вперед, поклонился:

— Здесь я, светлый царь.

— А ты чего хоронишься в тени? Где твоя отборная дружина?

Рогдай опустил голову:

— Светлый царь... Они же твои гости.

— Гости! Убей их всех! Немедля!

Рогдай поднял голову, смотрел исподлобья:

— Нас проклянут.

— Не твое дело, — огрызнулся Додон. — Брань на вороте не виснет. На мне будет проклятие, не на тебе и твоем семени. Выполняй!

Рогдай вздохнул так тяжело, что дрогнул воздух по всей палате, потащился к выходу, будто к ногами были прикованы пудовые гири. Додон проводил его ненавидящим взором.

Возле дверей у входа в Золотую палату толпились воины. Оттуда волнами выкатывалась кровь, теплая и пузырящаяся. Рогдай раздвинул стражей, сапоги по щиколотку тонули в крови.

В зале Мрак, Гонта и Ховрах вышвыривали трупы в окна. Сердце Рогдая сжалось. Герои освобождали место для новой схватки. Он перешагнул порог, острие меча Любоцвета уперлось в грудь. Холодные голубые глаза смотрели пристально. Левая бровь была рассечена, но кровь узкой струйкой стекала, минуя глаз, и богатырь не обращал на нее внимания.

— С чем пришел?

Рогдай печально покачал головой:

— Земля еще не знала такого богатыря, как ты... Зачем пришел на верную смерть, юноша?

— Зачем пришел ты? — потребовал Любоцвет снова.

— Я?.. Я — поданный своего царя. И повинуюсь его воле. Нравится мне или нет, но я принес клятву верности, и моя честь не дозволяет ее нарушать.

Он попытался продвинуться дальше, но рука Любоцвета была недвижима как стены дворца. Лезвие вошло в щель между бронзовыми пластинами, пробило кожаный доспех. Воевода остановился, чувствуя боль, а теплая струя побежала по животу, остановилась, пережатая тугим поясом.

Гонта оглянулся, крикнул зло:

— Убей!

Любоцвет потребовал:

— Уходи.

— Я хочу молвить слово Мраку.

— Говори отсюда.

Он поманил другой рукой Мрака. Тот выбросил в окно сразу двоих, подошел, весь красный, мокрый, со слипшимися волосами. В руках у него не было оружия, но пол был усеян мечами, топорами, палицами, дротиками.

— Что ты хочешь, воевода? — спросил Мрак.

На диво у него голос теперь был попрежнему могучий, мощный. И держался он ровно, плечи распрямил, в глазах была веселая ярость.

— Зачем ты явился? — спросил Рогдай тоскливо.

— Не знаю, — ответил Мрак честно.

— Ты же знал!

Мрак обвел рукой палату, где Ховрах и Гонта, пыхтя, вышвыривали в окна сраженных, не разбирая мертвых или только раненых:

— Они тоже знали.

— Эх, эта воинская честь...

— Я не воин, — поправил Мрак. — Просто мужская честь. Или просто — честь. А то и не в чести дело, а чем-то еще. Но я не волхв, чтобы копать до корня. Да и не успею стать им. Если что хотел, говори.

Рогдай прямо взглянул ему в глаза:

— Додон прислал меня, дабы я велел сложить оружие. Ежели не сложишь, то я должен убить тебя и твоих людей. Так что видимся в последний раз, Мрак.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Затем обнялись, застыли ненадолго в крепком мужском объятии. Любоцвет наблюдал, не опуская меч, как разом они отодвинулись друг от друга. Рогдай повернулся и пошел обратно.

— Хороший воин, — сказал Любоцвет с сочувствием. — Мне бы не хотелось поднимать на него меч.