Мрак

Он показал зубы, от которых ее снова бросило в дрожь. В глазах его была победа.

— Конечно, сперва я хотел взять в жены... Понятно, самая красивая женщина на свете!.. Но я стал вождем не только за силу рук. Я кое-что слышал и видел. Все войны начинаются из-за женщин, чтобы там не говорили! Найдутся, которые захотят освободить тебя из моих рук. Я их не страшусь, но у меня есть планы как завоевать Артанию и Славию, как пойти дальше, и я не хочу ввязываться в драку с местными дураками. Я не хочу, чтобы мне мешали!

— Понятно, — сказала она мертвым голосом. — Но я хочу, чтобы ты сказал сам.

— Царевна, — сказал он, его глаза блеснули, словно в них отразились оголенные мечи, — ты сегодня в присутствии всех гостей откажешься от престола в мою пользу, а сама уйдешь.

— А по дороге меня зарежут, — закончила она.

В его близко посаженных глазах мелькнуло что-то вроде уважения:

— Зато не будет другой резни! Разве ради этого не стоит пожертвовать жизнью... если ты настоящая царская дочь?

В последних словах прозвучала явная издевка. Светлана поднялась. Глаза ее блистали как две утренние звезды:

— Да, царских детей с детства учат думать о царстве раньше, чем о себе. И приносить себя в жертву, если это нужно для блага страны. Я уже отдала себя однажды в жертву, разве не помнишь?.. Я легла на жертвенный камень, чтобы ты мог победить пришельцев с севера!.. Но ты все равно бежал, разбитый. И только вмешательство какого-то неведомого героя... я хочу, чтобы это был человек-герой... вырвало меня из рук самого бога войны Маржеля! И ты хочешь, чтобы я принесла себя в жертву снова?

Он был взбешен, она даже отшатнулась, чувствуя что вождь вот-вот ее ударит. С великим трудом сдержавшись, он грязно выругался, сказал, все еще дрожа от злости:

— Красивая женщина — всегда жертва!.. Не хочешь так? Тогда мои войска возьмут кремль в один наскок. Прольется кровь, погибнут крепкие воины... которые могли бы погибнуть в боях с Боевыми Топорами! Ты хочешь этого? Это будет.

Она медленно опустила голову. Отчаяние нахлынуло с такой силой, что голос упал до шепота:

— Да... я всегда была жертвой.

Она повернулся и, чтобы он не видел заблестевших в ее глазах слез, дернула дверь и выскочила за порог. Слезы освобожденно хлынули, побежали, оставляя блестящие дорожки. Страж у дверей вытаращил глаза, ухмыльнулся и отвернулся. Что он там вообразил, успела она подумать, ведь оставалась наедине с Горным Волком, который с женщинами не церемонится?

Она стояла в своей светлице, прислушивалась к голосам гостей. Уже вечер, ворвутся ли к ней ночью с обнаженными кинжалами или же за ночь сговорятся, кто сядет на трон?

Громыхая огромными сапогами, подошел толстый гридень со страшным шрамом через все лицо. Бесстыдно икнул, волна смеси запахов недожареного лука и мяса едва не сшибла ее с ног. Светлана напряглась, неприятности явно и здесь, а Ховрах сделал вид, что поклонился:

— Царевна, посол Артании просит молвить слово.

Улыбка погасла на губах Светланы. Пугливо оглядевшись, она с усилием и великой неохотой шагнула из светлого сказочного мира в мир нынешний.

— Если разговор недолог, то... проводи его сюда.

Ховрах снова сделал движение поклониться, но выпирающий живот позволил только чуть склонить голову:

— Он просит сказать пару слов наедине.

Светлана сделала жест отрицания, явно страшилась остаться один на один со зловещим послом артанцев, но внезапно ее взгляд упал на Кузю, что в дальнем углу объезжала громадного волка:

— Хорошо. Проводи в комнату с двумя мечами.

— С двумя мечами в комнату? — переспросил Ховрах.

Светлана грустно покачала головой, Она тоже бы этого хотела, сказали ее глаза.

Когда Ховрах удалился, она сказала негромко:

— Мрак, ты уже однажды спас меня... Охраняй и сегодня, хорошо?

Огромный волк с готовностью помахал хвостом. Глаза его были преданные.

Посол Артании нахмурился, увидел как вместе со царевной вошел огромный волк. Желтые глаза зверя холодно и прицельно задержались на его горле, обнаженных руках. Он остановился, наблюдая за каждым его движением.

— Царевна, — поклонился посол. Его глаза не оставляли волка. — Этот зверь... У меня важный разговор с тобой.

Она сделала приглашающий жест, грациозно опустилась в кресло со спинкой. Волк сел с нею рядом, глаза его пристально изучали дергающийся кадык посла.

— Говори, достойный Маздон.

— Царевна, этот волк...

Она очаровательно улыбнулась:

— Он не понимает разногласий между Куявией и Артанией.

— Да, но...

— Пожалуй, он никому не расскажет, — продолжала Светлана задумчиво, — если даже услышит что-то непристойное. Но я надеюсь, что ты сам такое не скажешь... Он очень чуток на мое настроение.

Она опустила руку и почесала Мраку за ухом. Посол сглотнул, его глаза с трудом оторвались от созерцания зверя. Глядя царевне в глаза, он сказал как можно более твердым голосом:

— Царевна. Разговор пойдет о судьбах страны. Я не могу собраться с мыслями, когда этот зверь рассматривает мою глотку!

Нежные пальцы, прижали Мрака, вызывая сладкую дрожь, к земле:

— Ляг!.. Вот так. Теперь лежи спокойно.

— Этого недостаточно, — сказал посол мрачно.

— Тогда разговор на этом закончим, — сказала Светлана тем уверенным голосом, каким ей хотелось бы говорить чаще. — Сегодня на меня в этом комнате один уже почти... напал.

— Царевна!

— Он тоже, может быть, не собирался нападать... но, слово за слово, а когда у мужчин доводы кончаются, то, понятно... Будь этот волк со мною, тот остановился бы раньше. И наши отношения остались бы более теплыми.

Угроза в ее словах прозвучала отчетливо. Посол несколько мгновений рассматривал ее лицо. Она умеет себя держать, эта царская дочь. Их с младенчества учат держать спину прямо, головы высоко. Если и позволяют себе выказывать истинные чувства, то разве что в запертой на два засова спальне, спрятавшись под одеялом, чтобы даже в ее комнате не подсмотрели через тайные дырочки.