Мщение Баккара

У графа была на глазах повязка, и Самуил Альбо, дав ему предварительно наркотическое, подверг его индийскому способу лечения, который он испытал над Цампой, с той только разницей, что количество индийских трав, нарезанных и приложенных в виде компресса, было не столь велико и, следовательно, не могло произвести опасного результата.

Доктор все это объяснил господину д'Асмоллю и потом прибавил:

— Сегодня в полночь я был у графини в Париже. Я узнал от нее, что вы знаете о существовании той женщины, которая так похожа на нее.

— Я видел ее, доктор.

— Следовательно, мне нечего вам объяснять.

— Решительно нечего. Я знаю все, исключая одной вещи.

— Какой?

— Имени того подлеца, который вел всю эту интригу.

— Это, — сказал доктор, — непроницаемый секрет.

— Так что же я должен делать?

— Выслушайте меня, — сказал доктор.

Мулат и господин д'Асмолль долго разговаривали вполголоса, потом мулат прошел в комнату, где спал граф, осторожно снял с его глаз повязку и разбудил его.

Русский джентльмен проснулся, с удивлением посмотрел вокруг себя и, казалось, не знал, где он. Он посмотрел на мулата и сказал ему:

— Кто вы?

— Ваш доктор, господин граф, — ответил Самуил.

— Разве я болен?

— Вы были больны.

— Сколько времени?

— Ровно три месяца.

— Это странно, — сказал граф. Он снова осмотрелся.

— Но где же я?

— В Фонтеней-о-Роз.

— У кого?

— У себя.

— А, — сказал хладнокровно граф, — вы, кажется, смеетесь надо мной.

— Нет.

— Но я никогда ничего не имел в Фонтеней-о-Роз.

— Подождите, господин граф, — сказал Самуил, который ударил два раза в стену, — я хочу представить вам одного вашего знакомого, при виде которого вы все припомните.

Вслед за этим отворилась дверь и вошел Фабьен. Вдруг граф ударил себя по лбу, вскрикнул и встал.

— А! Помню! Помню!

Он отодвинулся почти к самой стене, посмотрел пристально на виконта и глухо сказал:

— Да, не правда ли, я ночевал у вас накануне дуэли? Ведь не брежу же я? Что же случилось?

— Я вам все расскажу, — ответил Фабьен. Доктор встал и на цыпочках вышел из комнаты.

Тогда Фабьен взял графа за руку и сказал:

— Будьте спокойны и, главное, тверды.

Граф поднял на виконта свои большие голубые глаза.

— Сядьте же тут, подле меня, — продолжал Фабьен, — а я сейчас все расскажу вам.

— Начинайте, я вас слушаю, — сказал спокойно граф.

— Вы страдали умопомешательством…

— Это очень может быть, так как я до сих пор не знаю, как очутился здесь.

— А вы здесь уже около месяца, а перед этим вы жили в Ницце.

— Решительно ничего не помню.

— Однако, граф, это совершенно верно.

— Ну, а раньше этого?

— Прежде вы лечились у себя.

— Так сколько же времени продолжалась моя болезнь?

— Целых три месяца.

Граф приложил ко лбу руку и, казалось, весь погрузился в прошлое. Так прошло несколько минут, и наконец он сказал:

— Но когда же я помешался?

— В то самое время, когда вышли на дуэль с Ролланом де Клэ и держали уже в своих руках шпагу, собираясь защищаться.

— И что же?

— Что? То, что с вами сделался припадок умопомешательства. Вы встали на колени перед Ролланом де Клэ.

— Какой ужас! — прошептал граф, мгновенно побледнев.

— И стали принимать себя за него. Вы стали извиняться перед ним, как будто бы Роллан де Клэ извинялся перед графом Артовым.

— Боже! — прошептал граф. — Неужели то, что вы мне рассказываете теперь, виконт, — правда?

— Клянусь честью.

— Что же я сделал потом?

— Вас, конечно, отвезли домой.

— Ко мне?

— Да.

— В улицу Пепиньер?

— Да, мой друг. Граф вздрогнул.

— Но… ее там не было? — прошептал он.

Он не мог произнести ее имени, он задыхался.

— Она была там.

— И видела меня?

— Она ухаживала за вами, она сама возила вас в Ниццу и привезла вас оттуда.

— О, — проговорил граф, — это уж слишком позорно. Я должен отомстить за себя.

— Я даже хотел предложить вам это сам, — сказал холодно Фабьен. — Необходимо убить господина де Клэ и ту женщину, которая любила его. Надо же убить их вместе.

— О! Они теперь вместе?

— Вероятно.

Губы графа задрожали. Вечно спокойный Фабьен, казалось, превратился совершенно в другого человека.

— Что же вы хотите, — проговорил он— иметь сумасшедшего мужа очень удобно.

— Ну, теперь мое сумасшествие уже прошло, — проговорил яростно граф, — и я докажу им обоим.

— Вот посмотрите, — сказал ему тогда Фабьен и подал письмо без подписи, написанное тем почерком, который так походил на почерк графини Артовой.

Это письмо было одно из полученных Ролланом писем, которые он все сохранил у себя. Для чего это было сделано — это было тайной доктора Самуила Альбо.

Это письмо было без числа, и в нем заключалось только следующее: «Приходите в одиннадцать часов в маленький домик».

— Вы видите, что она ждет его.

— Но где, когда? — вскричал глухо граф.

— В Пасси, в том доме, который она нарочно наняла для этого.

— И это… сегодня?

— Да, мой друг. Поедемте туда, теперь как раз самое время.

— Поедемте, поедемте, мой дорогой друг.

— Поедемте, — сказал Фабьен.

Виконт постучал в перегородку, и на этот зов явился лакей.

Граф сразу узнал его — это был его камердинер.

— Вот видите, я совсем поправился, — заметил граф, — я узнал своего камердинера.

Через несколько времени граф был уже совсем одет и пошел с Фабьеном д'Асмоллем в сад.

— Говорите, — сказал тогда граф, — я готов теперь все выслушать.

— Нет, отомстите сперва, — ответил Фабьен и передал графу красивый кинжал, вложенный в черные кожаные ножны.

— Будьте спокойны, — проговорил тогда граф, — моя рука не дрогнет.

Пока они разговаривали таким образом, они прошли через весь сад и подошли к решетке его. Здесь их ждала карета Фабьена. Они сели в нее, виконт крикнул кучеру: «В Пасси!» — и карета быстро покатилась. Через час они остановились. Фабьен и граф Артов вышли из кареты.