Мшел. Книга 2. Энлиль
Шрифт:
– Кого это, командир, ты нам привел? – Аркадий Семеныч бесцеремонно рассмотрел чужаков. – М-да, тощие.
– Бродяги, – одним словом описал их Дмитрий. – Пойду Владимиру Петровичу пока посватаю на квартиру. Понравится – останутся, нет – попутного в спину.
– Да куда в зиму-то? – удивился Аркадий. – Живите, раз поймали удачу за хвост. Митяево, конечно, не резиновое, но пока вмещает.
– Хорошо, – ответила Оксана, не зная, что сказать.
– Нюх, у тебя, командир, волчий, – посмеялся Аркадий Семеныч. – Я бы точно проворонил.
– После дождя все следы на дороге видать. Никто бы
– Удачи вам. – Аркадий козырнул, приставив пятерню к выцветшей бейсболке.
Отъехав метров десять, Максим обратился к Дмитрию:
– У вас у всех есть автоматическое оружие?
– Почти. А что?
– Ничего. В городе большие проблемы с оружием. Насколько я знаю, ваш Андрей пытался раздобыть его через анклав.
– Что за анклав?
– Это бывшие городские чиновники и предприниматели организовали себе такую автономию. Андрей, по слухам, служил им, но хотел создать в городе отряды самообороны, думал, что кто-то хочет напасть, или еще что-то. Я до конца не знаю всего, но мой сосед ходил на собрание, которое организовал ваш друг. Он агитировал вступать в его отряд, обещая оружие и нормальный паек.
– Хорошая идея, и что народ, откликнулся?
– Его не поддержали. Его отряд перед этим убил несколько человек, и люди решили, что он не тот, за кого себя выдает. Боялись, что это головорезы.
– Андрей – головорез? – Дмитрий засмеялся. – Это даже не анекдот, это фантастика, причем самого низкого пошиба.
– То, что они убили, это факт. Трупы зарыли во дворе дома, и это многие видели. Но нам достоверно не было известно, кто это. После этого случая мы с Оксаной окончательно приняли решение уходить из города.
– Решение правильное, несомненно, но что-то про Андрея не сходится. Либо это не тот Андрей, либо вы что-то путаете.
– Возможно. – Максим пожал плечами.
Таратайка запрыгала на неровностях дороги. Это было место, где взорвались три мощные мины. Дорогу заровняли, но дожди уплотнили грунт неравномерно, и получились ухабы.
– Здесь что, водопровод прокладывали? – предположил Максим.
Дмитрий не сдержался и рассмеялся.
– Вы сейчас едете по полю боя. В этом месте потерпела разгром армия атамана Нечая, нарвавшаяся на наши мины. Тут было три мощных взрыва, уничтоживших за раз почти сорок всадников вместе с лошадьми. Вот под этими холмами свежей земли они и покоятся. – Дмитрий осенил рукой пространство между посадками.
Со стороны семьи комментариев не последовало. Видимо, живо представили себе лежащих в земле покойников. Повозка заехала в деревню.
Немногочисленные жители деревни с любопытством рассматривали новеньких. Мать Дмитрия увидела его через забор.
– Дим, а кто это? – спросила она.
– Мам, потом. Я к Владимиру Петровичу заеду и вернусь.
Дмитрий остановился у калитки друга.
– Вот и приехали. Хозяина дома зовут Владимир Петрович. Живет один. Добрый дядька и очень рукастый. Немного контуженный, поэтому плохо слышит.
Семья выбралась из таратайки и прошла в открытую калитку. Петрович переделал ветряк, используя лопасти, сделанные из поливной алюминиевой трубы, и густо набив смазкой новый подшипник. Пока работало без нареканий. Дмитрий постучал в окно.
–
Чего стучишь, заходи, – выкрикнул из дома хозяин.– Да я не просто так, Владимир Петрович. Привез тебе постояльцев на время. Возьмешь? – спросил Дмитрий, зайдя в сени.
– Кого? – Удивленный Владимир показался в дверях с паяльником в руках.
От горячего жала поднимался дымок.
– Подобрал на дороге. Месяц бродят, людей боятся. Из города, знают моего друга, – кратко отрекомендовал их Дмитрий.
– Да, вижу, диета не пошла им на пользу. А, хм, – он засуетился, – я же не ждал, у меня и стула лишнего не найдется.
– Раздевайтесь, проходите, а я приду скоро проведать и принесу пару стульев и чего-нибудь поесть, – пообещал Дмитрий. – А ты не суетись, Владимир Петрович, покажи им комнату, туалет, и пусть себе обживаются. Если захотят остаться, поговорим с председателем, где они будут нужнее.
– Ну, разувайтесь, проходите, рюкзаки свои оставляйте тут, никто не тронет. У меня холостяцкое жилье, все по-простому, не так, как вы привыкли, – разволновался Владимир.
– Да мы уже успели отвыкнуть от комфорта, – произнесла Оксана. – В палатке спали три недели подряд.
– В палатке? В такой холод?
Дмитрий закрыл за собой дверь и направился домой. Известие об Андрее Петренко вызвало ностальгические воспоминания и желание узнать их судьбу. Он предполагал, что друг не станет сидеть и ждать, а предпримет какие-то действия, чтобы не столкнуться с проблемами, голодом, холодом, мародерами и прочим. Он поверил рассказу Максима и спешил поделиться этим с Татьяной.
Калитка на задах натужно заскрипела проржавевшими петлями. Упустил он ее сразу, а теперь уже было поздно. Разнуздал быка и загнал в сарай. Вышел из другой двери во двор. Жена развешивала на веревке стираное белье.
– Мама сказала, ты людей каких-то вез? – спросила она.
– Да, семью, мама, папа и ребенок, бродяжничали целый месяц. В городе, говорят, плохо, ушли, и им сразу не повезло, вот и боялись людей, прятались по лесам. Они знают Андрея Петренко, он там отряд самообороны собирает. Что-то у него не клеится, кого-то, если не врут, он уже застрелил.
– Как жаль, что мы не можем позвонить друг другу, узнать. Наговорить могут разного, но, с другой стороны, мы ведь тоже убивали людей. Времена такие.
– Хотел бы я перетащить их в Митяево. – Дмитрий вздохнул. – Лучшего напарника представить сложно, да и им самим тут было бы лучше. В городе голод, холод, а чем ближе к зиме, тем будет хуже. У нас есть какая-нибудь еда, чтобы накормить несчастных бродяг, уж больно они тощие?
– Дим, а им сейчас, наверное, ничего тяжелого нельзя. У нас есть бульон куриный и тыква запаренная.
– Пойдет. Собери, я отнесу.
– Надо бы их в баню пригласить, – решила Татьяна, направляясь в дом. – Не завшивели они в походе?
– Я не рассматривал. При мне не чухались.
– А ты сам-то голоден?
– Перекусил бы. Пешие прогулки способствуют аппетиту.
Из дома выскочил Арсений, чуть не сбив отца.
– Па, ты Мартка вернул? Я поеду покатаюсь? – У него горели глаза желанием куда-нибудь ехать.
– Он устал. Дай ему отдохнуть. Напои его и ковшик дробленки дай, но не больше, а то опять раздует.