Мститель
Шрифт:
– Если бы ты знала, как я хотел чувствовать рядом твое тело, видеть твои глаза, твои зовущие губы. С первого раза, как я увидел тебя, понял: ты – та единственная, кто нужна мне. И плевать на прошлое. Но я ничего не мог сделать, пока ты жила с Ханом. Теперь все изменилось. И я спрашиваю тебя: хочешь ли ты стать моей женой? Одной, единственной женой?
Женщина изумленно переспросила:
– Женой? Я не ослышалась, Лечо?
– Да, женой!
– Но я же...
– Лейла, мне плевать на твое прошлое.
– Я не чувствую искренности в твоих словах.
– Это потому,
Женщина обняла коварного Кабадзе:
– Да, Лечо, я согласна! Обещаю быть тебе верной женой. До могилы. Но позволит ли Хан нам жить вместе?
Кабадзе отпустил Лейлу, предложив:
– Пойдем в спальную комнату, я хочу тебя!
– Мне надо принять душ.
– Я позаботился об этом, вода нагрета. Прими душ и приходи в спальню, я зажгу свечи, приготовлю бутылку настоящего грузинского вина и разберу постель, которая станет нашим брачным ложем.
– Я не верю своим ушам.
– Верь мне, Лейла! Я – не Хан, я другой! И ты убедишься в этом!
– У меня нет с собой нижнего белья!
– Там, в душевой, висит моя рубашка. Она заменит тебе белье.
– Но я выйду почти голой.
Кабадзе улыбнулся:
– Так это же хорошо! Это только усилит желание, кипящее внутри меня!
– Хорошо, Лечо. Я скоро вернусь.
Отправив женщину в душ, Кабадзе прошел в спальню, открыл бутылку с выдержанным грузинским вином, наполнил два бокала, снял рубашку, оставшись в спортивных брюках, сбросил с кровати одеяло. Взял в руки бокалы, встав посреди спальной комнаты.
Быстро приняв душ, Лейла вошла в спальню. Кабан протянул ей бокал:
– Давай, дорогая, выпьем за наше счастье!
Женщина пригубила вино.
Кабадзе отбросил бокал, сорвал с Лейлы рубашку, стянул с себя спортивные штаны вместе с плавками, опрокинул женщину на кровать. Он старался. И после страстных движений Лейла вскрикнула. Удовлетворившись, она прижалась к бандиту:
– Как давно я не испытывала оргазм, Лечо. Ты прекрасен! Сделай теперь для себя.
Удовлетворив собственную страсть, Кабадзе нагнулся над женщиной:
– Лейла, нам надо бежать отсюда. И бежать ночью.
– Но почему, Лечо?
– Ты видела на столике в комнате рацию?
– Да!
– Так вот, Керим с Ханом где-то допустили ошибку, и русские вышли на них. Я это почувствовал, находясь у Хаба-Юрта. А когда сегодня слушал эфир, то услышал переговоры неизвестных людей. И понял: аул окружен русским спецназом. Рано утром он нападет на базу Хана. Он – их главная цель, но, захватывая Дакаева, русские не оставят в живых ни одного мужчину. Женщин не тронут. Такой они получили приказ.
Лейла прикрыла рот ладошкой:
– Что же будет?
– Штурм будет, Лейла. Но это к лучшему. Для нас к лучшему. Если мы уйдем до того, как русские атакуют аул, нас никто не будет искать.
– Куда же мы пойдем?
– Я знаю, куда. Это далеко, но там мы будем в безопасности. А потом я свяжусь со своими друзьями, и они заберут нас. У меня в Крыму свой дом, до моря метров сто. Дом в небольшой деревушке, где меня знают под другой фамилией. Там мы оформим брак и будем
жить. Долго и счастливо. Деньги у меня есть. Много денег. У нас будут дети, у нас будет все. Главное – до рассвета уйти из аула. Ты знаешь здесь каждую тропу, каждый валун. Подумай, как нам незаметно покинуть Тарды.Женщина, слова Кабадзе для которой явились бальзамом на кровоточащую рану, села, задумалась. Затем спросила:
– Русские наблюдают за аулом?
– Не знаю, я же не связан с ними, но думаю, что наблюдают, по крайней мере должны.
– Нам надо добраться до дальней тропы, что за постом, который охраняет дорогу со стороны Хаба-Юрта.
– Ты имеешь в виду змеиную тропу?
Кабан знал об этой тропе, специально не сообщив о ней Тимохину, но играл в простачка, полностью доверившегося женщине.
Лейла ответила:
– Да! По ней мы можем выйти на перевал и спуститься на плато, сразу уйдя в лес. По лесу добраться до Хаба-Юрта. Но и там, наверное, будут русские?
– Мы не пойдем в Хаба-Юрт. Достаточно выйти на перевал, в лес и подойти к селению со стороны Кентумского ущелья. Ты знаешь, как отсюда выйти к этому ущелью?
– Да! Я была с отцом в старой крепости. Давно. А потом Керим заставлял нас, женщин, носить в лес продовольствие, в схроны. Я найду дорогу к ущелью.
– Уверена?
– Да!
– Хорошо. А как нам выбраться из аула в условиях наблюдения за ним спецназовцев?
– Мне надо подумать.
– Подумай, дорогая, у нас еще есть время.
Лейла встала, набросив на себя порванную рубашку Кабана, уже не стесняясь своего полуголого вида. Подошла к окну. Вновь задумалась. Кабан терпеливо ждал. Наконец она повернулась к нему:
– Мне надо сходить к себе, Лечо!
– Зачем?
– Потом объясню. Кажется, я придумала, как нам уйти, но для этого мне надо кое-что уточнить и кое-что принести сюда.
– Хорошо, иди! Думаю, тебя не следует предупреждать о том, что, если кто-нибудь узнает о наших планах...
Женщина прервала мужчину, хотя это и не принято на Востоке и на что Кабан в настоящей ситуации не обратил никакого внимания:
– Не беспокойся, я, может быть, и глупая, раз стала наложницей тупого слюнтяя Хана, но не до такой степени, чтобы губить свою судьбу. Свое будущее!
– Ты права. Иди, Лейла, я жду тебя!
Женщина ушла. Кабадзе посмотрел на часы: 0.40.
Ждать ему долго не пришлось. Лейла вернулась через двадцать минут. Положила на ковер сверток.
Кабадзе спросил:
– Что это?
– Женская одежда. Ты переоденешься в нее.
– Что ты задумала?
– Сегодня на верхний пост заступил Али – Мясник. Эта обезьяна последнее время спит с Зульфией, молоденькой шлюхой из Уфы. Она давно на базе. В свое время ею пользовался и Хан и другие бандиты, а сейчас она женщина Али. Так вот, в 2 часа она пойдет к нему на пост. Зарина, ее подруга, должна уйти на дальний пост. Тоже в 2 часа.
– Бардак!
– А ты что, раньше не знал, что здесь подобное в порядке вещей? Хотя при тебе такого беспорядка не было. Это Хану все безразлично. Обкурится, и, кроме бабы, его уже ничего не интересует. Скажи, русские убьют его?