Мстительница
Шрифт:
— О ком вы подумали? — тихо спросил Майлс.
— О бабушке, — ответила Пеппер, прежде чем сумела остановить себя.
— Ну да! Наоми, королева цыганского племени…
Пеппер замерла.
— Откуда вы знаете?
Майлс пожал плечами.
— Я же барристер, привык докапываться до всего. Рашель, мне известно многое из того, что я хотел бы о вас знать, — ответил Майлс, нарочно называя ее так, как звали в детстве.
Он не пошевелился, но Пеппер мгновенно учуяла угрозу, и язык у нее присох к гортани. Неужели он собирается шантажировать ее, припомнив цыганское детство? Не может быть!.. Пеппер вспомнила, что ребенком Майлс был еще меньше обласкан любовью,
Неужели настал момент, которого она больше всего боялась с первой минуты ее похищения? Неужели именно сейчас он подтвердит, что ничем не отличается от других мужчин, которых она когда-либо встречала? Неужели и у него под цивилизованными манерами, добродушием и сочувствием, в котором она не могла ошибиться, прячется всего-навсего похоть, определяющая его поведение?
Майлс желал ее, и Пеппер об этом знала, видела это по его глазам. Неужели он посмеет?..
Казалось, на бледном лице остались одни глаза, с ужасом смотревшие на него. Даже воздух в комнате так наэлектризовался, что Майлс невольно прислушался, не раздастся ли треск.
О причине он догадался сразу, ведь с самого начала ждал этой минуты, понимая, что рано или поздно она наступит. Как Майлс ни старался обходить Пеппер стороной, не касаясь ее и предоставляя ей возможность полного уединения, все же время шло, следовательно, решительный момент неумолимо приближался. Он изо всех сил сдерживал свою чувственность, отказывая себе в праве желать ее, пока не добьется доверия, пока не убедит ее в том, что не хочет ее страданий, пока она не осознает, что на свете есть мужчина, который может понять и избавить ее от опутавшей паутины страха.
— Я все знаю, — медленно повторил он и встал.
Пеппер похолодела, ожидая, что он приблизится к ней, но Майлс направился к окну и стал глядеть на звездное небо.
Ей было ясно, что он принял важное для себя решение.
— Я хочу поговорить с вами о том, почему привез сюда…
Пеппер настолько удивили произнесенные Майлсом слова, что несколько минут она просидела в полной растерянности прежде, чем смогла выдавить из себя нечто связное.
— Мне известно, почему. Вы сказали, помните?
— Я солгал… Отчасти. Вы и вправду так плохо думаете обо мне?.. Что я могу причинить вам зло?
Похоже было, будто он умоляет ее сказать «нет», но зачем ему умолять?.. Майлс поглядел на ее отчужденное лицо и вздохнул. Впрочем, легкой победы ожидать не приходилось.
— Послушайте меня, Пеппер… Я не имею никакого отношения к вашему изнасилованию. Совсем никакого! Мне нравится быть человеком чести, и я не принимал никакого участия в событиях той ночи. Вы вообще-то понимаете, с кем имеете дело, что собой представляет Геррис, а? — спросил Майлс, не дав ей времени на возражения.
— Мужчина, который меня изнасиловал! — почти бесстрастно ответила она.
— Мужчина, который издевается над своей женой и над собственным сыном, мужчина, который уводит с улицы мальчиков и… — Он заметил, как она подалась назад, и, недовольный собой, запустил пальцы в растрепавшиеся волосы. — Как мне достучаться до вас? Геррис очень опасен! Он почти невменяем. Думаю, вам грозит реальная опасность лишиться жизни, если вы не положите конец своей сумасшедшей вендетте.
— Сначала у вас Симон невменяемый, теперь я — сумасшедшая! — попыталась пошутить Пеппер. — Придумайте что-нибудь поубедительнее, Майлс, ведь я не забыла, что проснулась в вашей постели. Вы наклонились надо мной…
— Правильно.
Но сказать вам, почему вы были в моей постели? Симон ненавидит меня так же сильно, как вас. Он предпочел мою постель, потому что так ему казалось забавнее. Он знал: вы обвините и меня, а я впаду в ярость. Когда я в тот вечер пришел к себе, — продолжал Майлс, — и увидел вас, то подумал, что Геррис уговорил вас подшутить надо мной… Они с Тимом были горазды на такие шутки… Но когда я попытался вас разбудить…Он замолчал и так посмотрел на нее, что Пеппер захотелось убежать от него или закричать, обвинив во лжи, но она не сделала ни того, ни другого. В первый раз после той ночи она делила свой кошмар с кем-то еще, более того, делила его с мужчиной, который был там с ней и который в точности знал, что Симон сделал с ее телом и душой. В ней поднималось незнакомое чувство освобождения, словно этот человек подставил плечо под ее тяжелую ношу. Однако это Пеппер не понравилось, и она попробовала воспротивиться собственным чувствам, но не смогла, потому что Майлс продолжал говорить:
— Никогда не забуду, какой я увидел вас! Не люблю что-то доказывать силой, но если бы Геррис был тогда там…
На мгновение он отвернулся, но Пеппер успела заметить блеснувшие в его глазах слезы. Из-за нее?
— Я, как мог, вымыл вас, постелил чистые простыни и стал ждать, когда вы проснетесь, потому что хотел спросить, что было, и предупредить, чтобы в будущем вы держались от Герриса подальше. Но вы были в таком состоянии!.. И сразу поверили, будто я тоже причастен к вашей беде. Поэтому я не посмел бежать за вами, чтобы не напугать еще сильнее. Сюда я привез вас ради вас самой, не ради себя. Плевать мне на то, что вы раскопали в моем прошлом! Да, формально я нарушил закон, но я не мог не помочь своей старой приятельнице, которая была в полном отчаянии. А что бы вы сделали на моем месте? Вы бы позволили малолетней дуре разрушить жизнь семьи, поставить под угрозу карьеру отца и душевный покой мачехи? Наверно, мне надо было предоставить их самим себе, но я не смог. Я не Бог, Пеппер…
Что он говорит?.. Неужели считает, что она возомнила себя Богом, впала в грех высокомерия?.. Ей показалось, что Майлс выглядит усталым и говорит устало, отчего, помимо привычной подозрительности, Пеппер вдруг почувствовала странное желание подойти к нему и сказать, что она ему верит.
— Симон Геррис — очень опасный человек… Мне кажется, он на грани безумия. Не обольщайтесь на его счет. Так просто он вас не отпустит. Геррис не то что остальные. Хауэлла и Барнетта он шантажировал. Понятия не имею, зачем ему это понадобилось, но он один все задумал и спланировал. Наверное, хотел убить вас, но не посмел. На нем уже много преступлений. Например, смерть Уилдинга… Возможно, произошел несчастный случай, не знаю, но уж самоубийство сестры Уилдинга на его совести. — Майлс видел, как побелела Пеппер. — Вы не знали об этом? Почти никто не знает. Однако вы не единственная его жертва, как видите.
— Он ненавидит женщин, — как будто безразлично заметила Пеппер.
— Думаю, вы правы. Во всяком случае, его жена наверняка согласится с вами.
Пеппер внимательно посмотрела на него. Почему он упомянул Элизабет Геррис?
— Я видела вас с нею…
— Где?
Майлс, похоже, испугался, чего она никак не ожидала.
— В Лондоне. Вы ее подвозили.
И она назвала район, где это было.
— Элизабет Геррис ушла от мужа, — сказал Майлс, сообразив, что может не скрывать от нее правду. — Она хочет получить развод, но боится, как бы Симон не вернул ее обратно. Ей стало известно, что он мучил их сына.