Мстительное сердце

– Мы никогда не встречались, сэр!

– О нет, встречались. Конечно, встреча была очень короткой, но зато запоминающейся. Ради этого случая вы были обнажены. Захватывающее зрелище! Я до сих пор помню все очень живо.

Ханна подошла ближе и заглянула ему в лицо. Глаза, те же черные глаза. Но лицо? Она помнила, что была борода и что одет человек был совсем иначе. И она спросила неуверенно:

– Вы тот человек, которого зовут Танцор?

Майкл насмешливо поклонился:

– К вашим услугам, миледи.

А Ханна, вспомнив, при каких обстоятельствах они встретились, вспыхнула.

Его улыбка стала шире и вдруг исчезла.

– А что, мой отец познакомился с вами таким же образом? Увидев вас на постели обнаженной? Не таким ли манером вы вскружили ему голову и заставили жениться на себе?

Рука Ханны невольно рванулась к его лицу. Но прежде чем она успела ударить его, он схватил ее запястье и притянул к себе. Она ощутила запах табака, почувствовала всем телом его тело – мускулистое, молодое. Его глаза впились в ее глаза, его полураскрытые губы были совсем близко. Ханну охватило смятение. Она была уверена, что сейчас он ее поцелует. Ей страшно хотелось этого, и веки ее, затрепетав, опустились.

Однако он отпустил ее и отступил назад. Ханна покачнулась; казалось, она вот-вот упадет – голова у нее кружилась, и она ничего не понимала. Когда же она открыла глаза, то снова увидела на лице его насмешливую улыбку, как будто он прочел все ее мысли до единой.

Она потрясла головой, чтобы прийти в себя. И тут вдруг перед ней возник вопрос: а что будет означать лично для нее это воскрешение из мертвых? Она нерешительно начала:

– Если вы приехали насчет… дела в поместье, идут хорошо.

– Так я и понял. Я навел справки. Мне сказали, что вы научились хорошо выращивать табак. – Он засмеялся коротким отрывистым смехом. – Да, это мне о вас рассказали… среди прочего. Не беспокойтесь, мадам. – Он небрежно махнул рукой. – Я здесь не для того, чтобы предъявить свои права на наследство. Я не имею склонности к жизни на плантации. Продолжайте в том же духе… пока я не передумаю. Если вдруг я вернусь в «Малверн», то постараюсь воздать вам за все. По меньшей мере выплачу вам жалованье надсмотрщика. Но есть кое-что, на что я все же предъявляю права… – Он кивнул в сторону лошади. – Черная Звезда.

– Нет! – в отчаянии воскликнула Ханна. – Черная Звезда принадлежит мне!

– Это не так, мадам, – холодно проговорил Майкл. – Вам, разумеется, сообщили, что Черную Звезду отец подарил мне на день рождения?

Ханна молчала, понимая, что она не может запретить ему забрать коня.

– Я буду в Уильямсберге, во всяком случае, какое-то время. Итак, всего хорошего, мадам. – И он поклонился, не скрывая презрения. Потом вскочил в седло, подобрал поводья и остановился. – Один вопрос, если позволите, мадам. Часто ли отец говорил обо мне?

Ханна вскинула голову.

– Ваше имя, сэр, в моем присутствии ни разу не сорвалось с его уст.

– Попятно. – Он побледнел, в черных глазах его появилась боль, и на миг Ханна пожалела, что сказала правду.

Но тут же он легко тронул Черную Звезду каблуками, и они умчались.

Ханна смотрела, как Черная Звезда пошел ровной рысью, смотрела до тех пор, пока конь и всадник не исчезли из виду, выехав на дорогу, ведущую к Уильямсбергу. В горле у нее застрял комок. Она так полюбила это животное… Но едва Черная Звезда исчез из виду, она вздрогнула, будто стряхнула с себя чары, и внезапно со всей ясностью поняла, в каком положении оказалась.

Майкл воскрес из мертвых, и за несколько минут все, что она приобрела за последний год, – все это оказалось в опасности, все это могут отобрать у нее в любое мгновение! У нее не было никаких иллюзий насчет того, что случится, если Майкл решит вернуться в «Малверн» навсегда. Даже если закон и предоставит ей треть состояния Малкольма Вернера, она, разумеется, не сможет жить в поместье, где Майкл будет хозяином! Этого не допустит ее гордость.

Чувствуя, что глаза полны жгучих слез, Ханна поспешила в господский дом, боясь, что расплачется прямо сейчас. Услышав, что в музыкальной комнате звучит клавесин, она направилась туда и захлопнула за собой дверь.

Андре обернулся, взглянул на ее расстроенное лицо и тут же вскочил.

– Mon Dieu! Ханна, что случилось?

Она бросилась к нему и впервые после смерти Малкольма разрыдалась. Всхлипывая, рассказала ему, что произошло.

– Дорогая леди, мне очень жаль вас. Я прекрасно понимаю, почему вы так огорчены. – Он вздохнул, помог Ханне вытереть слезы и заставил ее сесть. Потом принес ей стакан бренди. Она выпила и откинулась на спинку кресла. От бренди по телу ее разлилось тепло, силы вернулись.

Андре озабоченно смотрел на нее.

– Появление блудного сына вашего покойного супруга поставило вас в затруднительное положение, не правда ли, дорогая леди?

Ханна выпрямилась.

– Я буду бороться! Не может же он все отнять у меня!

Но француз остановил ее движением руки.

– Может, дорогая Ханна. Я уже говорил вам о том, какие права наследования для женщин установил английский закон. Если Майкл Вернер решит вернуться и занять место, принадлежащее ему по праву, вы ничего не сможете сделать. Если он решит, что вы должны уехать из «Малверна», закон также будет на его стороне. Однако я не думаю, что от человека можно ожидать подобной жестокости. В особенности от сына Малкольма Вернера…

– Если он вернется и останется в поместье, я здесь ни за что не останусь. Я не желаю жить с ним под одной крышей!

– Вот как? – Брови его поднялись. – Ваша враждебность по отношению к человеку, которого вы увидели впервые в жизни, представляется довольно странной. – Теперь взгляд его стал проницательным. – Или в этом деле есть какая-то подоплека?

Ханна молчала. Она рассказала Андре большую часть из того, что случилось с ней в «Чаше и роге», но не все. Не рассказала о пьяном пирате и о человеке, называвшем себя Танцором. Андре все понимал, однако он все же был мужчиной, и Ханне не хотелось открывать ему самое унизительное из того, что ей пришлось пережить.

Андре стал размеренно ходить по комнате.

– Возможно, мы тревожимся понапрасну. Этот молодой человек скитался Бог знает где в поисках приключений. Из вашего рассказа следует, что он не имеет склонности к жизни на плантации. Можно надеяться, что он снова пожелает бродяжничать. Я полагаю, если мужчина побывал бродягой, его уже никогда не удовлетворит оседлый образ жизни. – В голосе Андре появилась горечь. – Я говорю не о себе. Я бы очень хотел вернуться… ну да оставим это. – Он обратил напряженное лицо к Ханне. – Мы должны придумать что-то такое, что вас взбодрит. Вот, нашел! Бал, большой бал! – Воодушевившись, Андре восторженно захлопал в ладоши. – Чудесная мысль!