Муаровая жизнь

Терентий шел неспешным шагом по улице к месту встречи, указанному в письме жены. Время суток было темное, фонари на улицах не горели. Странно каркнул ворон, и неожиданно он почувствовал сильный удар по голове. Кто-то незаметно вынырнул из арки дома, когда он мимо нее проходил. От удара он упал, не понимая, что произошло, только услышал, что нападавших было несколько. Один из них наклонился к нему и сказал на ухо:

– Это тебе за Настю, гнида!

После этого множество ног начали его бить. Вначале он уворачивался, пытаясь прикрыть места ударов руками. Но их было слишком много. Внезапно обожгло левый бок и почти сразу левую руку, которая рефлекторно прижала место жжения. И они разбежались так же быстро, как и появились.

Мой отец выжил, несмотря на то, что его травмы были серьезными. У него была своя линия жизни, которая еще окажет влияние на мою.

Глава 6 Янина

В 1918 году после подписания Брестского мира и окончания Первой мировой войны Польша обрела независимость. Но польский народ, истерзанный войной и голодом, этого не ощущал. По договоренности между Советской Россией и Центральными державами, одним из пунктов значилось возвращение железнодорожного транспорта на территорию России.

В эти годы в мире практически все люди находились в состоянии выживания. А там, где прошла война, были смерть и разруха. Люди, проживающие в польских селах вблизи железнодорожных станций, приходили к поездам попрошайничать, просить какие-то крохи еды. Села разорены, работы не было, война оставила семьи без кормильцев.

Янина уже не в первый раз приходила на станцию просить немного еды. Говорила она только на родном польском языке, но некоторые слова были схожи с русскими и украинскими, плюс общепонятные жесты. Ее понимали и давали кусочек хлеба, иногда небольшой кусочек сала. Так она и жила последние недели. До этого боялась выйти из дома в селе и ела все, что считала съедобным. Она давно осиротела и жила сама. Отец, немец, уйдя на фронт, оставил о себе лишь два воспоминания: отчество Францевна и фамилию Майер. Мама умерла еще в далеком детстве, и Янина совсем ее не помнила.

Сильнейший голод вынудил ее идти к вагонам на станцию. Все вокруг кричали, что война закончилась. «Значит, с ней закончились все беды», – думала Янина. В эти дни поездов было много, но все они были пустые, без пассажиров. Почему так было, девушка не знала. Она подошла и обратилась на польском к мужчинам, стоявшим и курившим возле одного из вагонов, жестами объясняя, что голодна и хочет есть. Они переглянулись, подмигнув друг другу.

Ей было уже полных семнадцать лет, вся грязная и в рваной одежде. Красавицей она не была: небольшие светлые глаза, слишком светлые, немного даже прозрачные, поэтому долго задерживать взгляд на них не хотелось; немного оттопыренные уши; светлые брови и ресницы; спутанные желтоватые волосы кое-как сплетены в косу под подобием косынки на голове.

Машинисты дали ей, как собачонке, кусочек хлеба, бросив его на пол. Голод давно научил ее не обращать внимания на такое поведение других людей. Они смеялись, бросая небольшие кусочки на пол, а она покорно собирала их и клала в торбочку на шее. Они снова переглянулись, о чем-то поговорили, оценивающе посматривая в ее сторону. Поняв, что она совсем не понимает их язык, еще больше обрадовались. На языке жестов и отдельными фразами предложили ей больше еды, но для этого ей нужно было подняться в вагон. Думала она недолго и согласилась. Из разговора с ними поняла, что предлагают поесть и немного покататься. Потом привезут обратно.

Жизнь ее в этом забытом, заброшенном селе была одинаково несчастна каждый Божий день. У нее вспыхнула маленькая надежда, а вдруг там, куда движется этот поезд, все по-другому. А вдруг там другая жизнь, лучше этой? Может, там она не будет больше голодать и нуждаться? Именно поэтому она согласилась, почти не задумываясь. Надежда на что-то лучшее толкнула Янину войти в вагон. Но не знала она, что путь этот будет еще страшнее прежней жизни. Ее накормили, но только после жутких издевательств. Об этом она дала себе слово никогда больше не вспоминать.

Поезд прибыл в южный город, Одессу, и стоял на разъездных путях недалеко от центрального вокзала. По прибытии машинист и его помощник объяснили ей, что необходимо подождать, что скоро за ней придут. Спустя два дня ее нашли, еле живую, служащие станции Одесса-Главная. Никто за ней не пришел, выйти она боялась, так и лежала на металлическом полу вагона в своей рваной одежде. Документов никаких у нее при себе не было, их давно уже не было. Пожалев девушку, работник вокзала отвел ее к дежурной медсестре в центральное здание вокзала, где ей промыли и обработали ссадины и ушибы и напоили чаем.

– Она совсем не говорит по-русски, она и на родном языке, кажется, плохо говорит, – сказал служащий, приведший ее к медсестре.

– Сколько же она провела в вагоне времени без еды и воды? – спросила медсестра.

– Я должен отвести ее в вокзальное отделение милиции, таков порядок, – работник с жалостью посмотрел на молоденькую девушку, которая пила чай из чашки и смешно посербывала его, как ребенок.

Не зная языка, Янина поняла из разговора мужчины и женщины, которая угостила ломтиком хлеба и чаем, что ее отведут в милицию. Она испугалась. А вдруг ее вернут в родное село? После нескольких дней ада в этом вагоне с этими мерзкими машинистами, ее снова могут вернуть на станцию попрошайничать. Здесь кипит жизнь, она это чувствовала. Кусочек хлеба, что ей дали, она бережно держала в руках и откусывала маленькими кусочками, запивая сладким чаем. Такого вкусного Янина никогда до этого не ела. Здесь, на вокзале, пахло соляркой, мазутом, но сквозь них Янина уловила множество других приятных запахов, которые пробивались. Где-то там, за вокзалом, шла жизнь, она это ощущала. Не смерть, как в ее селе, а бурлящая, настоящая жизнь. Ей непременно нужно туда, поэтому допустить отвести ее в милицию или к солдатам она не могла.

Перебив медсестру, которая что-то объясняла мужчине, Янина шепнула что-то на ухо женщине.

– Конечно, ты столько чая выпила. Идем, милая, отведу тебя.

– Я подожду вас здесь, – ответил мужчина и остался сидеть в коридоре.

Медсестра провела Янину и осталась ждать ее возле двери в коридоре. В туалете оказалось большое окно, которое она с легкостью открыла и перелезла на улицу. В первый момент Янину будто ослепили. Яркое солнце, люди все красиво одеты, трель издал маленький поезд, огибающий красивый парк по небольшим рельсам. Она не поверила своим глазам: все такое чудное и необычное. Янина зашагала вперед. Стоял слегка прохладный утренний день, большинство людей шли в одном направлении, вместе с ними пошла и она. Немного прошла от вокзала, и дорога вывела ее к большим красивым кованым воротам, сверху которых красовалась надпись: «Привозъ». Прочесть ее она не смогла, потому что писать и читать она не умела даже на родном польском языке.

Янина прошла в ворота и очутилась в новом, необыкновенном для нее мире. С разных сторон тянулись прилавки, на которых лежали фрукты, овощи, она прошла молочный ряд, мясной, рыбный. От всего увиденного у девушки даже закружилась голова. А какие люди ее окружали! Вот прошли ярко одетые женщины и мужчины с гитарами, пели песни и, громко что-то проговаривая, подходили к торговцам. Те почему-то при этом не улыбались в ответ приветливым певцам, а наоборот, зло что-то отвечали и гнали их от своих торговых мест. Они прошли, и один из продавцов кинулся за артистами вслед с криками, держась за пояс, где, наверное, был кошелек. После – ее интерес привлекли мужчины, одетые в полосатые кофты, в красивых фуражках, надетых набок. Один из них, взяв стебель цветка в рот и положив руки на сердце, что-то мурлыкал одной из продавщиц, сев на ее прилавок. Все женщины в красивых платьях, с плетеными корзинками. Детвора бегает меж рядов, периодически получая подзатыльники от торговцев за воровство фруктов. И все улыбались, многие пели, кто-то громко что-то рассказывал и жестикулировал, собрав зевак, и снова смех. Она никогда в своей жизни не видела так много улыбающихся лиц. Что это за место такое?

А сколько здесь диковинной еды! Над бетонными прилавками висели разноцветные палочки: розовые, малиновые, красные. На самом прилавке стояли разноцветные баночки разного размера и вида. Продавец кавказских кровей, с большими усами, зазывал всех проходящих попробовать его товар, уделяя больше внимания женщинам. Приставлял сложенные пальцы к губам и целовал их, как только видел симпатичную девушку, при этом восклицая: «Вах! Вах!»

«Я останусь здесь жить. Это место, словно город в городе. Оно больше моего села», – подумала Янина. В нескольких углах этого большого рынка она обнаружила краны с водой. Приведя себя немного в порядок, умывшись, Янина подняла с земли кусочек разбитого глиняного горшка и начала просить подать ей еды или денег.