Мучная война

Удивленный Прованс, не привыкший к столь резкому нарушению привычного покоя особняка, встретил Николя со всеми подобающими почестями: он помнил, что именно комиссар в свое время снял с его господина страшное обвинение. [62] Поднимаясь по большой лестнице, Николя взглянул на большое живописное полотно «Благоразумие и Сила», и ему показалось, что персонажи его взирают на него с усмешкой. Неужели судьба намеревалась оставить его в дураках? Ведь сегодня ему наверняка понадобятся и благоразумие, и сила.

62

См. «Убийство в особняке Сен-Флорантен».

В рабочем кабинете министра, как обычно, царил полумрак, а в огромном камине из крапчатого мрамора гудел адский огонь. Хозяин дома, Сартин и Ленуар переговаривались вполголоса. Николя церемонно поклонился, приветствуя собравшихся, а затем подошел к Ла Врийеру и что-то сказал ему на ухо, старательно делая вид, что не замечает гневного вопрошающего взгляда Сартина. Министр кивнул. Николя позвонил, вошел Прованс и, получив от комиссара инструкции, вышел. За несколько секунд до одиннадцати в форме подполковника, в парике и без повязки на голове появился шевалье де Ластир. С любезной улыбкой шагнув ему навстречу, министр морского флота представил его герцогу и Ленуару.

— Вот один из достойнейших служителей созданной мною службы, цель которой вам прекрасно известна.

— Значит, все в сборе, — промолвил Ла Врийер, — и можно начинать. Господин маркиз, мы вас слушаем.

Вряд ли можно было с большей элегантностью обозначить, что заседание секретное и при этом подчеркнуть уважение, кое министр питал к комиссару. Подобное начало необычайно приободрило Николя.

— Господа, вы пожелали доверить мне миссию в Вене; поводом для поездки стала необходимость сопроводить бюст королевы, подаренный ее величеством ее августейшей матери, а истинной причиной — необходимость разобраться в некоторых обстоятельствах, способствовавших проникновению Австрии в тайны нашей дипломатической переписки. Я не мог себе представить, что выполнение этой миссии приведет меня в Париж, причем окольным путем, через обычное бытовое преступление, оказавшееся связанным — а сегодня у меня есть тому доказательства — с недавно пережитыми нами событиями.

— Через муку, я полагаю? — спросил Сартин с той иронией, от которой он редко мог удержаться.

— Что такое, что такое! — проскрипел Ла Врийер. — Если мы с самого начала будем прерывать докладчика, мы никогда не доберемся до конца! Продолжайте, прошу вас.

— Волнения в королевстве, заказной характер мятежей и противоречивые действия мятежников изначально побуждали подозревать наличие заговора или, по крайней мере, некоего тайного организатора, умело воспользовавшегося беспорядками и направившего их в нужное ему русло. Любая иная гипотеза не только ставит нас перед пугающими перспективами, но и говорит о наличии злой воли, умышляющей против трона, каковой умысел ни разум, ни чувства принять не могут.

— Однако мы удалились от Вены, — нарушая собственное предписание, заметил Ла Врийер.

— Напротив, сударь, мы туда вернемся. В моем распоряжении имеется несколько непреложных фактов. С одной стороны, то ли из бахвальства, то ли по наивности, аббат Жоржель…

— Наивности? Аббат Жоржель? Кому вы это говорите! — воскликнул Сартин.

— …секретарь посланника короля принца Рогана стал инструментом австрийских секретных служб; через него под видом секретных материалов они передавали нам никому не нужные и ничего не значащие сведения. Сложившиеся обстоятельства устраивали аббата, находившего в них выгоду для себя и своих парижских друзей, что серьезно компрометировало достижения дипломатических служб королевства. Покушение на меня, после которого я остался жив только благодаря вмешательству шевалье де Ластира…

Шевалье поклонился.

— …и обнаружение обрывков политической переписки Жоржеля, свидетельствовавшей, что в скором будущем следует ожидать неприятностей, позволяло говорить о заговоре, тайном сговоре между австрийцами и группой заговорщиков, делавших все, чтобы погубить меня или, по крайней мере, удержать подольше в Вене. Итак, что я обнаружил? Разумеется, истину! Теперь мне придется вспомнить наше возвращение в Париж, равно как и последствия непостижимых событий, связь которых между собой — и я в этом уверен — обусловлена весьма вескими причинами.

Он встал и медленно обошел кабинет, не отрывая взгляда от трех вершителей власти.

— Едва проехав парижские заставы, я узнал, что мой сын исчез, сбитый с толку неким капуцином, вручившим ему письмо, якобы написанное мною. Только счастливое стечение обстоятельств помешало мальчику отправиться в Лондон. Узнав о пропаже сына, я отправился его искать… Тут случилась смерть мэтра Мурю, булочника, снимавшего помещение на улице Монмартр, в доме господина де Ноблекура, где живу я сам. Став выяснять причины смерти булочника в собственной пекарне, я столкнулся с большим числом улик, убедивших меня, что речь идет не о естественной смерти, а об убийстве. Орудием преступления стал яд, однако способ его введения, оставивший на руке крохотную ранку, оказался крайне необычным. Я сосредоточил свое внимание на этом деле, в ущерб наблюдению за нараставшими волнениями, о чем я, впрочем, постоянно докладывал.

И он в упор посмотрел на Сартина; бывший начальник полиции ответил устремленным на него немигающим взглядом. Ленуар опустил голову. Ла Врийер, от которого ничего не ускользало, поочередно переводил взор с одного на другого.

— Итак, избавлю вас от подробностей.

— Да, избавьте, — закивал Сартин, — давайте к делу.

— Придется сказать несколько слов о жертве. Сей булочник занимался не только изготовлением булок, но и скупкой зерна и муки. Подозреваемый в принадлежности к тайной сети негоциантов…

Ленуар кашлянул.

— …создателя которой, некоего Матиссе, молва обвиняет в организации так называемого «пакта голода». Вам это имя знакомо, поэтому не будем на нем задерживаться.

— Отвратительная и гнусная клевета, — проговорил Ла Врийер.

— В свое время интересы булочника Мурю пришли в столкновение с интересами одного из заговорщиков, и Мурю донес на неугодного ему собрата. Жертву доноса, некоего Энефьянса, отправили на каторгу в Брест, откуда он сбежал. Предполагают, хотя и бездоказательно, что он утонул в море. Мурю мог действовать с согласия других заговорщиков, но, возможно, у него имелись и личные причины ненавидеть Энефьянса; как бы то ни было, сам он в этом деле не пострадал. Однако отметим, что недавно Мурю сам пошел наперекор заговорщикам, не решившись поднять цену на хлеб, — то ли потому, что испугался угроз, то ли желая подождать, когда нехватка хлеба ощутится еще сильнее, а, значит, цена поднимется многократно даже по сравнению с новой ценой. Для полноты картины скажу, что у булочника имеется внебрачный сын, которого он выдавал за ученика; делая вид, что оплачивает его обучение, он на самом деле потакал всем его капризам и составил на его имя завещание. Как вы понимаете, жильцы улицы Монмартр не имеют оснований желать смерти булочнику!

— А что выигрывает общество, к которому принадлежал этот булочник, от его смерти?

— Скорее всего, он на свой страх и риск отказался платить взносы в общую кассу. В таком случае его смерть могла послужить примером и заставить задуматься тех, кто тоже захотел бы действовать самостоятельно.

— Как можно утверждать, что тайное и могущественное общество не сумело найти иных средств принудить какого-то булочника соблюдать надлежащие правила? Мне кажется, мы обсуждаем факт, ничем не подтвержденный! — воскликнул Сартин.

— Но, сударь, я ни разу не сказал, что именно общество несет ответственность за гибель Мурю, хотя он, без сомнения, умер насильственной смертью. Я ответил господину Ленуару, а теперь завершаю свою мысль: смерть булочника служит интересам данного общества.

— Продолжайте, продолжайте, а то мы снова отклонились.

— Поговорим немного о жене Мурю. Из-за не покидающего ее сознания мезальянса она превратилась в весьма язвительную особу. Неожиданно у нее появился шанс начать все сначала с другим человеком, моложе ее на много лет. Поэтому мысль избавиться от мужа вполне могла ее посетить. Была ли она сообщницей убийцы или мы должны считать ее невиновной, так как в ночь смерти Мурю она находилась в объятиях Камине, ученика и внебрачного сына Мурю?