Мудрец. Сталкер. Разведчик
Шрифт:
И загудело, загомонило в зале пчелиным роем. Сталкеры неуклюжими пальцами набивали на клавиатурах свои вопросы.
– Стоп! – сказал вдруг Паганель. При других обстоятельствах никто бы к нему, вечному неудачнику, не прислушался, но сейчас был особый случай. – Джамайка сообщает. У Михалёвки подстрелили Гудвина. Тоже в ногу. Гудвин орёт, а через овраг подойти нельзя, там аномалий полно… И со стороны деревни нельзя, сразу у гада на прицеле окажешься…
– Известная тактика, – сказал Печкин. – Одного подранил – и отщёлкивай сердобольных товарищей… Видел я
– Братцы, братцы, – сказал Матадор. – Как же этот киллер Выброс пережил?
– Значит, не такой уж он новичок, – сказал Мастдай. – Есть одно надёжное местечко в окрестностях Михалёвки. И говорит мне чуйка, что это кто-то из на… то есть из здешних. Явно не новичок. Мало ли что майор сказал…
Все сразу стали предлагать возможные кандидатуры на роль окаянного снайпера. Дискуссию прекратил Матадор.
– Время, – сказал он. – Вот оптимизируем гада – и узнаем.
– Понятно, – сказал Белый. – Вот, значит, почему… Хорошо, что Ниндзя и остальные догадались отползти… Господин Топтыгин! Вы поняли?
– Ну, – сказал Топтыгин. – Не вьём ему там было нас стрелить…
Он уже бросил траву в кипяток и теперь тихонько тряс медный свой сосуд – видно, надеялся, что так быстрее заварится.
– Тогда вперёд, – скомандовал Белый. – Никому за нами не ходить. Если не вернёмся… Вернёмся! Старик Станиславский никогда ещё не подводил… Ждите!
– Белый, ты у нас один, – напомнил Матадор.
– Вот именно, – сказал Белый.
Топтыгин со вздохом распрощался с мечтой о чае, только пригрозил бармену:
– Мотри! Не закасти мне посудину-да – чибышок отрежу!
И даже показал маленький ножик с полукруглым лезвием – вот она какая, оказывается, бриткая палемка!
И через миг не было уже в баре «Хардчо» ни Белого, ни его Путника.
Месье Арчибальд остался в недоумении, а на чайник поглядел с ужасом – действительно, не закастить бы его!
– Они что – всегда так у вас ходят? – вымолвил Печкин.
– Как – так? – сказал Матадор. – Без оружия, без припасов?
– Иногда и без связи, – сказал Матадор. – Белый говорит: я сам найду, кого надо…
– На то Билый, – сказал Мыло. – Вин и осилка свойого приучив… Каже: груз-триста и так важкий! Воны и без приладив хустко по Зони мандрують…
Сталкеры разбрелись по столам – поправляться. Как-то не хотелось расходиться по своим намеченным на сегодня маршрутам, душа не лежала…
Хотя и веселья никакого не было.
– Билый казав – чекаты, то и будэмо чекаты! – подвёл итог всему Мыло. – Бо есть ричи поважнее цих клятых артефактив…
Но коньяк в горло не лез, а кусок – и подавно.
– Мне хватит, – сказал Печкин. – Скажи, Матадор, а Белый – это действительно так важно?
– Пока сам не узнаешь, не поймёшь, – сказал седой сталкер. – Это… Это как надежда на бессмертие души. Это, может быть, самая главная загадка Зоны… До него всё было так, знаешь…
Он попытался найти слова, но только рукой махнул.
– Болотный Доктор спасает наши тела, а Белый – души! – важно сказал Киндер.
– А чего ты тогда к Синильге
лезешь, спасённая душа? – сказал Матадор.Маленький сталкер смутился.
– Так Белый же с ней всё равно не спит, – сказал он и густо покраснел.
– Да, Киндер, – сказал Матадор. – Тебе ещё расти да расти. Это про тебя сказано: худое дерево в сучок идёт…
Киндер тут же, не поднимаясь, коротко ударил Матадора в подбородок.
И понеслось.
Сталкерам в такие томительные минуты непременно требуется разрядка. Мигом припомнились старые обиды…
Юкка-Пекка схватился с Мегабайтом и тут же получил в ухо от Огонька; Техасу не полюбился Мыло; Дисбат колотил Мюллера головой о столешницу, пока его не пнул сзади Идол, волк-одиночка; Дуче защищался стулом от Маугли и Коломбо; Умную Машу, Халдея и Коммуниста били все – должно быть, за меткость; дошла очередь и до Печкина…
Да, порой и хохливудским лентам случалось правду сказать…
– А мы-то с тобой чего сидим? – спросил журналиста Мастдай и вытащил беднягу из-за стола. – Люди-то все добрые делом заняты!
И отправил Печкина в полёт – сокрушать стол одинокого Батюшки. Батюшка не стал поднимать слетевшие очки, но очень сильно толкнул столичного гуся обратно к Мастдаю.
Потом поп-расстрига спас очки из-под печкинского берца, поднял свою нечестивую инкунабулу.
– Варвары, – сказал Батюшка. – Прижизненное издание! С автографом и маргиналиями маркиза! Иллюстрации Гюстава Доре!
Врёт, собака, не может такого быть, подумал Печкин и, ловко уйдя от мастдаевской плюхи, тырцнул обидчика в солнечное сплетение…
Месье Арчибальд наблюдал побоище с привычным ужасом. Вышибала Колчак недвижно стоял у двери, сложив руки на груди, словно демон какой, – ведь все финки да кинжалы бойцов лежали у него в особом ящике под замком.
Синильга убежала на лестницу – оттуда было лучше видно.
Наконец бармену надоело.
Грянул выстрел. На такой случай у месье Арчибальда имелись холостые заряды.
Драка стихла, только Матадор всё никак не мог решить, в какой угол бросить Киндера.
– Расслабились – и хватит! – прозвучал одинокий голос бармена. – Матадор, оставь ребёнка!
– Не нато трраттьтя, – сказал Юкка-Пекка. – Отни турраки терруттьтя…
– Об чём колотились-то? – спросил Колчак.
– Да так… Каждый о своём… – отвечали сталкеры. – Для аппетита!
Аппетит действительно проснулся у всех, даже у тех, кто лишился зуба-другого.
– Спасибо. – Мастдай улыбнулся Печкину.
– Это ещё за что? – сказал журналист.
– За то, что по яйцам не пнул, – сказал Мастдай. – А то я как раз открылся…
– Лышенько мени, – сообщил Мыло. – Голова як та чугуняка… Колысь попадётся мне Техас у поли без пилы…
– В следующий раз следи за базаром, – сказал Киндер Матадору.
– Да, реакция у меня уже не та, – грустно сознался Матадор. – А Синильгу ты всё-таки оставь!
– Да я же с Галкой, – оправдался Киндер. – А Синильга… Скучно ей тут… Извини, отец, не рассчитал. Но! Мировую пить будем?