Мудрость веков

XIX век, время становления буржуазных отношений, стандартизации общества, мало подходил для явления героев и их почитания. Это был век, «отрицающий, так сказать, — писал Т.Карлейль, — самое существование великих людей, отрицающий самую желательность их» [625] . И еще: «Если сами мы холопы, для нас не может быть героев» [626] . Пришедший ему на смену XX век, время социальных взрывов и катастроф, в значительной мере усложнил проблемы героического начала, обострил его диалектику, вынес на поверхность того, кто называется антигероем. Последний сформировался в ситуации, когда развитие техники и конвейерного производства привело к господству материи и сузило до предела пространство духа.

625

Карлейль Т.Теперь и прежде. М., 1994. С. 15.

626

Там же. С. 329.

С этой точки зрения наиболее интересна для размышлений и исследований история России только что прошедших восьмидесяти лет. Именно в ее пространстве чаще, чем в какой-либо иной стране, звучало слово «герой». Именно здесь в последние девять лет как бы неожиданно, но устойчиво сформировалось явление антигероя.

Революция 1917 года среди своих разрушений, пламени и крови создала пьедестал для героев. Слова «герои революции», «герои гражданской войны» звучали чаще иных. На пьедестале оказались самые разные люди — и подлинные герои, и те, которые, подделываясь под героев, всяческими ухищрениями добивались официального признания. Революция давала место и тем и другим. В хаосе разрушения и крушений прежних устоев жизни нередко случалось так, что недостойный присваивал лавры подлинного героя. Трагедия и фарс, истинный героизм и предательство шли рядом. Но, несмотря на все это, революция высоко держала знамя Героя, иногда, в силу сложившихся обстоятельств, трактуя его по-своему. Эти же исторические обстоятельства формировали и облик самого героя, воинственность которого, жестокость и непреклонность ценились выше других качеств. В то же время подлинные герои революции обладали способностью к самопожертвованию и нередко забывали о себе во имя Общего дела, как они его понимали.

«В том, что человек так или иначе поклоняется героям, — пишет Т.Карлейль, — что мы, все мы, почитаем и обязательно будем почитать великих людей, я вижу живую скалу среди возможных крушений, единственную устойчивую точку в современной революционной истории, которая иначе представлялась бы бездонной или безбрежной» [627] . Иными словами, в самом явлении героизма, даже революционного, заложено то созидательное начало, которое противостоит всем разрушениям и хаосу. Это начало есть тот фундамент, опираясь на который начинают действовать творческие силы Нового мира. С этой точки зрения фигура вождя революции В.И.Ленина обретает значение мирового масштаба. Когда в «Общине», в одной из книг Живой Этики, Учителя дают справедливо высокую оценку его личности, они имеют в виду в первую очередь то героическое, что неизменно в нем присутствовало. И как бы ни оценивали его современники, а эти оценки имеют широкий диапазон, от плюса до минуса, от обожествления до разрушения его памятников, незыблемым остается одно — его важная роль в коренном преобразовании мира.

627

Там же. С. 17.

Оценивая деятельность руководителей Французской революции, Т.Карлейль отмечает: «Но когда самый путь оказывается неровен, когда он исполнен борьбы, затруднений и опасностей, то духовный полководец, ведущий народ по такому пути, приобретает преимущественный перед всеми другими интерес для пользующихся плодами его руководства. Это — воинствующий и ратоборствующий пастырь, он ведет свой народ не к мирному и честному труду, как в эпохи спокойной жизни, а к честной и отважной борьбе, как это бывает во времена всеобщего насилия и разъединения, что представляет более опасное и достойное служение, безразлично, будет ли оно в то же время более возвышенным или нет» [628] . Этот короткий фрагмент, написанный крупным философом XIX века, глубоко и точно объясняет трагедию и назначение человека, подобного Ленину. Определение — будет ли служение такой личности «более возвышенным или нет» — увязано с той исторической ситуацией, в которой эта великая личность действует и творит. То земное пространство, в котором она находится, неизбежно накладывает на нее свой отпечаток. Такой личности бывают свойственны ошибки, и поступки ее бывают не столь возвышенными, как хотелось бы.

628

Карлейль Т.Теперь и прежде. М., 1994. С. 96.

Но, как бы то ни было, то героическое начало, которое присутствовало в вожде Русской революции, было в нем главным и определяющим. Оно как бы сконцентрировало в себе качества многих народных героев, их стремления и надежды. Ленин умер, не доведя до конца той созидательной работы, которую он складывал в самых неблагоприятных для себя условиях.

Вождь, пришедший ему на смену, был создателем той системы, которую мы называем тоталитарной. Настала эпоха угнетения человеческого духа и мысли, кровавых расправ с инакомыслящими, страха и приспособленчества. Героизм в стране в это время был возведен в культ, но содержание его далеко не соответствовало самому слову. «Страна героев» пошла против Космической эволюции. Само же понятие героя и героизма было неимоверно обужено государственной идеологией. Герои определялись правящими органами: Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, золотые звездочки, специальные привилегии, безусловное уважение к носителям этих званий. Звезды героев оказывались у самых разных людей, и, случалось, их нравственные качества не соответствовали чертам подлинных героев. Тоталитарное государство не могло обойтись без этих званий и золотых звездочек. «Страна героев» должна была оправдать свое название. Имена героев были известны всем, на этих именах пытались воспитывать молодое поколение. Однако вся система «героического» воспитания была шаткой, ненадежной и могла развалиться от первого же прикосновения реально осознанной жизни. В то же время подлинные герои — философы, ученые, писатели, воины, духовные водители — не были известны народу. Многие из них находились в тюрьмах, гибли в концлагерях, были вычеркнуты властной рукой из жизни страны, томились в изгнании. Несмотря на тяжелейшие условия жизни, они, как подлинные герои, не приспосабливались к обстоятельствам, а стремились подчинить их себе, не меняли под давлением страха своих взглядов и убеждений, не сдавались духовно на милость «победителей». Их имена, вырванные временем из забвения, стали нам известны потом: П.А.Флоренский, Н.И.Вавилов, А.Ф.Лосев, А.И.Солженицын, Л.Н.Гумилев, А.А.Ахматова и многие другие, которые и составили, несмотря на гибельные обстоятельства их существования, духовно-героическую основу нашего народа. Эти имена продолжают жить в нашей благодарной памяти. Всегда так было и так будет — героя венчает терновый Венец, а не призрачная корона ненадежной любви власть придержащих.

На смену маскам официальных героев, созданных тоталитарным режимом, пришли антигерои — знамение нашего времени. Нравственно не обремененные, мерящие свое достоинство деньгами, готовые на преступления и совершающие эти преступления. Их разрушительный потенциал — яркое свидетельство того, что героическое созидательное начало им чуждо. Среди этой огромной стаи антигероев, выплывших на поверхность, есть и бизнесмены, и члены правительства, и мафиози, и государственные чиновники, и услужливые политики, и продажные журналисты. И вновь, как во времена тоталитаризма, не допущены к власти и главным делам страны подлинные герои.

Сейчас, когда нашему обществу навязывают чуждые взгляды и чуждые ценности, как никогда, мы нуждаемся в проявлении истинного героического начала, которое скрыто в глубине народа, в его духовных хранилищах.

Можно утверждать, что противостояние подлинных героев и антигероев, носителей света и приверженцев тьмы, есть главное направление духовного развития нашей страны и народа в данный период. Пока существует в народе опора для героического начала, народ этот останется народом, хранящим свое духовное и историческое достояние. Исчезновение этого начала приводит к разрушению и гибели самого народа. «Не может человек более печальным образом засвидетельствовать свое собственное ничтожество, как высказывая неверие в великого человека» [629] .

629

Карлейль Т.Теперь и прежде. М., 1994. С. 16.

Вот почему тогда, в 1989 году, когда никто из нас и не подозревал, что нас ждет впереди, мудрец и мыслитель Святослав Николаевич Рерих проницательно сказал: «Нужны герои».

«Нужны герои» — вот главный смысл и очерков Николая Константиновича Рериха. Когда надвигается тьма, только неугасимый свет тернового венца героев может ее победить и рассеять.

Будем помнить об этом.

Н.К.Рерих. Душа народов. М.: МЦР, 1995.

16 СОКРОВИЩНИЦА ДУХА

резец, палитра, лира,

Согласных муз одна семья,

Вы нас уводите из мира

В соседство инобытия.

И чем зеркальней отражает

Кристалл искусства лик земной,

Тем явственней нас поражает

В нем жизнь иная, свет иной.

Вячеслав Иванов

Вы, чьи Он рисовал каждый день, становясь с раннего утра за мольберт. Семь тысяч его картин не были просто мифом о нем. На своих полотнах художник сотворил и увековечил мир особенный и удивительный, в котором жила высокая Красота и Тайна. Этот загадочный мир стал являться в его творениях еще в Сиккиме, небольшом горном королевстве, затерянном в дебрях Восточных Гималаев. Затем рос и развивался во время Центрально-Азиатской экспедиции, становясь все одухотворенней и как бы прозрачней.

Это был мир гор, древних, как сама Планета. Они поднимались над землей снежными гигантами. Облака и жемчужные туманы плыли по их разломам, скалам и гребням, меняли их очертания и придавали им странную, невесомую хрупкость. Солнце клало на них рассветные и закатные краски, и они зажигались то пурпуром, то золотом, сигналили кому-то неведомому зелеными призрачными лучами, вспыхивали целой гаммой нездешних оттенков, блистали холодным огнем сказочных северных сияний.

Горы становились то прозрачными, как кристаллы, то гасли, наливаясь земной, неподвижной тяжестью. Ночами над ними вспыхивали яркие колкие звезды и звездный свет сверкающими пылинками оседал на припущенных темнотой снегах. Созвездия меняли свои очертания, и на небе возникали загадочные узоры и знаки. Вершины гор, устремленные вверх, казалось, выходили за границы Планеты и становились частью того, еще неведомого, что определялось словом «Космос».

Мир людей на этих полотнах существовал где-то между этим бесконечным пространством и плоскостью, в которую упирались, вырастая из нее, тяжелые массивы горных подошв. Люди возводили монолитные башни, массивные крепости и монастыри, похожие на города. Они врубались в каменные склоны гор, ища у них защиты и покровительства. Они стремились стать частью этих гор, подражали им в чем-то, стараясь не нарушить их гармонию. Между Космосом высочайших снежных вершин и людьми существовали какие-то незримые связи.