Муха на стекле

– Не отвлекайся… – отозвался я. – Быстренько запираем дверь обратно!

Августин со своей драгоценной ношей, тихонько позвякивая свисающими цепями, ещё спешил к нам, когда стражники, не произнося ни слова, уже начали закрывать темницу обратно на замки, подчиняясь нашим с Алиной мысленным приказам… Пара минут – и висевшая над крепостью луна опять освещала привычную картину – запертую дубовую дверь и двоих вооружённых караульных. Правда, выглядели они теперь какими-то растерянными, и даже напуганными. Медленно приходящие в чувство стражники судорожно сжимали свои алебарды, тискали ключи на груди… И молча косились на запертые замки, подозрительно поглядывая друг на друга.

Августин оставил Якобетту на наше попечение в непроглядной нише. А сам помчался за телегой, которую шустрые слуги уже успели освободить от душистого сена и доверху нагрузили большими, кожаными мешками с отходами… Пока караульные продолжали пребывать в прострации, мы с Алиной шёпотом объяснили Якобетте ситуацию и план дальнейших действий.

Бывшая пленница испуганно смотрела на нас глазами затравленной лани и только тихо всхлипывала… Господи, она была совсем ещё девчонка! Мы помогли ей, обессиленной и измученной пытками, бесшумно забраться в специально приготовленный мешок…

К темнице, между тем, подошли слуги с горящими факелами, закрепили один из них в специальном держателе над запертой дверью. Стражники заметно повеселели… Но быстро подтянулись, когда вслед за растворившейся в темноте обслугой показался в круге света начальник караула со сменой.

Часовые с явным облегчением передали свои нагрудные ключи заступившим на пост товарищам… Начальник караула проверил запертые замки, стукнул кулаком по дубовой двери:

– Эй, бесовское племя! Ты там? Ну-ка, отзовись!

Я в своей нише похолодел. Вот и всё… Этого мы не предусмотрели! Сейчас выяснится, что темница пуста. В крепости начнётся тревога, мост поднимется… Мы пропали! Но Алина, спасая положение, уже зажмурилась изо всех сил, посылая мысленные команды главному стражнику…

Начальник караула задумчиво постоял, переминаясь, перед запертой дверью, словно бы забыв про свой вопрос. Потом смачно сплюнул под ноги и злорадно произнёс:

– Завтра, когда палач укоротит тебя на голову, я лично сожгу за деревней поганые останки, а дьявольский пепел развею в лесу!

С чувством выполненного долга, он повернулся лицом к своему маленькому отряду, хриплым голосом произнёс команду… И караул, громыхая доспехами, растворился во мраке, оставив у запертой темницы новых стражников. Я облегчённо выдохнул…

Поскрипывая и издавая специфические ароматы, показалась, наконец, из темноты знакомая телега с горой мешков, наполненных навозом и всяким мусором. Стражники закрутили брезгливо носами, уставившись подозрительно на Августина. Впрочем, расстояние почти в тридцать метров не позволяло им что-либо разглядеть в ночи, а отходить даже на шаг от охраняемого объекта часовым строго-настрого запрещалось…

Прикрыв, уже привычно, гружённой телегой нашу нишу от глаз стражников, Августин спихнул локтём ближайший к себе мешок наземь, прямо под ноги мне с Алиной. Часовые, услышав звук свалившейся поклажи, язвительно принялись критиковать возницу-растяпу. А Августин, громко ругаясь на лошадей, слез с козел и поспешил к упавшему грузу. Я, оставаясь невидимым для стражников, помог мастеру осторожно уложить на повозку мешки… В том числе и с Якобеттой внутри.

Запах, конечно, над телегой витал ещё тот! Не для чувствительных натур… Но мы с Августином, да и обе наши девушки, пребывая в сильнейшем нервном напряжении, готовы были многое вытерпеть сейчас, лишь бы вырваться поскорее на волю из этого проклятого замка!

Потом, я и Алина, бесшумно и незаметно для стражников, забрались в телегу, и спрятались в заранее приготовленных для нас пустых мешках… Августин обошёл ещё раз повозку, поправил и закрепил груз. Лошади всхрапнули и цокая подковами, потащили, наконец, телегу к подъёмному мосту.

…У ворот замка стояли два вооружённых мечами воина. Ещё пара арбалетчиков наблюдала за ситуацией сверху, с зубчатой, каменной стены. По узкому мосту прохаживался часовой с алебардой… Языки пламени от горящих факелов плясали в ночи, отражаясь в начищенных доспехах стражников. Едва наша телега показалась в круге света, часовой, который при въезде просил Августина не задерживаться, с укоризной произнёс, обращаясь к вознице:

– Что так долго? Сейчас уже начальник караула со сменой подойдёт, а у меня ещё мост не поднят! Всё тебя ждём… Давай, проезжай быстрее!

Августин стеганул нервно лошадей… Телега резко дёрнулась и оковы Якобетты громко звякнули среди горы мешков. Стражник с алебардой на мосту схватил лошадей под уздцы:

– А ну-ка стой! Это что ещё у тебя там за звуки?

Августин, уже взявший себя в руки, хладнокровно ответил:

– Разве не слышишь? Дерьмо в мешках звенит… Будешь осматривать?

Арбалетчики на стене прыснули от смеха… А часовой, отвечающий за подъём моста, взмолился откуда-то из темноты:

– Иоахим! Да пропусти ты уже его, бога ради! Нам сейчас начальник караула такое устроит!

Стражник на мосту потоптался, помедлил и махнул, наконец, рукой:

– Проезжай! Навонял тут, дьявол…

Не успела наша телега съехать с деревянного помоста на утоптанную землю, как зашевелились, скрежеща, железные цепи. Мост медленно пополз вверх, закрывая собой на ночь вход в замок…

***

Через полчаса мы уже въезжали во двор Августина. Тишина вокруг стояла полная. Даже собаки не утруждали себя пустым лаем… Только тянули свою бесконечную песню сверчки в придорожной траве, да носились над головами бесшумными тенями летучие мыши. Как и во всякой деревне, крестьяне тут ложились спать рано. Да оно сегодня было и к лучшему…

Августин развязал верёвки и выпустил нас с Алиной из кожаного плена. Потом, он бережно извлёк из мешка притихшую Якобетту, поднял осторожно девушку на руки… Теперь уже бывшая узница, доверчиво-смущённо прислонилась бледной щекой к широкой мужской груди. Два счастливых лица, как две свечи, сияли тихой радостью под ночным небом…

Старуха-знахарка вышедшая во двор на шум, приблизившись к нам вплотную, и разглядев Якобетту, сдавленно охнула. Она кинулась к дочери и прижалась к ней всем телом… Так они с минуту и стояли втроём в полной тишине, крепко обнявшись и заливаясь слезами.

Алина подозрительно зашмыгала носом… У меня вдруг тоже что-то запершило в горле от такой душераздирающей сцены.

…Когда первые эмоции улеглись, ко всем нам пришло лихорадочное осознание необходимости срочных действий. Не время сейчас было почивать на лаврах, хотя мы и выиграли первый раунд в этой схватке… Пока отсутствие узницы в замке обнаружится, беглецы должны очутиться, как можно дальше отсюда. Там, где их никто не достанет.