Муха на стекле

Для возвращения в наш первый сон, девушке потребовалось всего минут пять и единственная попытка! Так быстро погружаться в иллюзорный мир у меня, например, ещё не получалось. Да и для Алины, вероятно, это было абсолютным рекордом… Причём, девушка сумела расслабиться и перебраться в другую галлюцинацию, находясь в сильном стрессовом состоянии!

Значит, и у меня такое перемещение в спасительное подземелье должно получится без проблем… И тоже, вероятно, с первой попытки. Даже при наличии проклятой стрелы, застрявшей в спине!

Внутренний голос, робко пытавшийся поспорить с такими смелыми выводами, я уже не слушал… У меня всё получится! Надо только успокоиться и настроить себя на успех…

***

А между тем, напряжение в рядах воинов, запрудивших лесную просеку в пятидесяти метрах от завала, нарастало с каждой минутой. Обстрел баррикады продолжался, но уже какой-то вялый… Тратить бессмысленно стрелы и болты лучники с арбалетчиками впустую передумали.

Бездействие возмущало этих зажатых в толпе воинов, тесно набившихся в узкую просеку, словно селёдка в бочку. Из-за давки людям даже дышать в столь ограниченном пространстве было непросто… А новые силы всё продолжали прибывать и напирать.

Такое беспомощное, малоподвижное состояние лишало воинов всякого мужества… Непонятная для задних рядов остановка в лесу выглядела, по меньшей мере, странной. Тем более, что ни ведьма, ни её приспешники показываться людям не торопились, и в бой не ввязывались.

Штурмовики продолжали стоять непреодолимой преградой на пути… Теперь, в отсутствии убитого военачальника, никто не знал, что следует делать остановившейся армии дальше?

Людей в лесу постепенно охватывали растерянность и страх. Холодные взгляды злобной нечисти и подозрительные жуткие звуки мерещились воинам за каждым деревом и кустом. Однако, пока ещё слова монашьих молитв звучали громче недовольного ропота…

Я сглотнул тягучую слюну. Ну вот и всё… Пожалуй, мне тоже пора убираться отсюда. Я оставил, наконец, в покое своего грозного спрайта со шрамом, закрыл устало глаза. Постарался выкинуть из головы всех этих свирепых рыцарей, поющих монахов, лесную дорогу, запружённую людьми… И тревожное ощущение надвигающейся опасности, напополам с непрекращающейся пульсирующей болью от стрелы в спине. Расслабился, насколько это было возможно в моём положении. И извлёк из глубин памяти образы знакомого подземелья…

Почти сразу же средневековый мир рыцарей и феодалов стал стремительно отдаляться, тускнеть. Мои предположения оказались верны – с погружением в первый сон здесь особых проблем не было. Окружающие звуки сделались тягучими и вязкими… Сознание, оттолкнувшись от одной иллюзии, тяжело полетело к другой.

Перед моим мысленным взором наполнялись цветом и объёмом каменные своды и переходы подземелий крепости… Я торопил отключить своё сознание от иллюзорного средневекового мира, вырваться поскорее из экстремального сновидения, готового вот-вот обернуться для меня кошмаром.

И вроде бы, что-то уже стало получаться… Лёгкое головокружение свидетельствовало о приближавшемся переходе в другую иллюзию. Но едва мысли окончательно теряли свою чёткость, как слабая, но вполне чувствительная боль в кровоточащей ране напоминала о себе… Она безжалостно выдёргивала меня из первых секунд начинающегося забытья, и упрямо возвращала сознание в проклятый, средневековый лес! Веки вздрагивали, приоткрывались, мысли прояснялось… И всё приходилось начинать заново.

Это была какая-то мучительная, бесконечная борьба с самим собой… Изматывающая, беспощадная и яростная. Ранение приклеило меня к этому средневековому сну, как неосторожную пчелу к варенью… И не позволяло теперь вырваться из вязкого плена, медленно и верно затягивая в свою смертельную трясину.

В какую-то минуту, происходящее вообще стало напоминать лихорадочный бег по кругу. Мысли панически метались в голове… Сознание пыталось, уже в который раз, оторваться от тела. И не могло… Средневековый сон упорно не желал меня отпускать! Несмотря на все усилия, кошмар продолжал неумолимо надвигаться, сгущаться, сдавливать в страхе сердце…

Я безрезультатно заставлял себя, снова и снова, то ли уснуть, то ли проснуться в этом иллюзорном мире. Сознание словно бы зависло между двумя разными галлюцинациями… А оцепеневшее тело оказалось в каком-то беспомощном, полуобморочном состоянии.

Окружавшая меня средневековая иллюзия не исчезала… Она продолжала существовать по своим законам сна. И время в ней не останавливалось. События на лесной дороге, пущенные мною на самотёк, бурно и стремительно развивались… А я смотрел сверху отстранённо и уже даже как-то равнодушно на разворачивавшуюся внизу, полную драматизма, картину.

***

…Могучий рыцарь со шрамом, едва избавившись от моего телепатического контроля и придя в себя, как и предполагалось, тут же поспешил бросить своих застоявшихся латников в атаку на нечистую силу, скрывшуюся за завалом. А следом за суровыми штурмовиками, с кровожадной радостью кинувшимися к баррикаде, устремилась вперёд и остальная армия – беспорядочной, разъярённой толпой.

На обочину орущего, громыхающего оружием и доспехами, людского потока, стремительно приближавшегося ко мне, вмиг оказались отброшены перепуганные насмерть монахи. В этом шуме слов молитв совсем уже не было слышно… С бледными, трясущимися губами под надвинутыми на потные лица капюшонами, вцепились воины Иисуса из последних сил в свою покосившуюся святыню – Золотой крест.

А напротив монахов, на другой стороне лесной дороги, копошился с душераздирающими воплями, в колючих кустах ежевики, сбитый с ног, старый епископ в порванной рясе. Ему казалось, наверное, что настал его последний час… Движущийся вооружённый людской поток, словно клинок, рассёк духовное воинство, и неумолимо продолжал оттеснять священнослужителей с тропы, вглубь непролазной чащи.

Крики, звон оружия, лязг доспехов слышались за баррикадой всё ближе и ближе. Это был конец…

Когда я понял, что окончательно застрял в проклятом средневековом лесу, и что сейчас мне предстоит погибнуть в нём, по спине невольно пробежал холодок. Как-то всё неожиданно получилось… Глупо! Мне ещё ни разу не приходилось умирать во сне. Ни в обычном, ни в осознанном… Тем более – жестокой, насильственной смертью.

А то, что умирать мне сейчас придётся, было понятно и ежу… Недобрые лица приближавшихся врагов никакой пощады не сулили. Против такого количества головорезов уже ни помогло бы и моё, явно возросшее в двойном сне, фехтовальное мастерство, и преимущество в оборонительной позиции, на вершине баррикады… Впрочем, и эти скромные тактические плюсы перечёркивались сейчас досадным ранением, и плохо действующей левой рукой.

Что ж, надо собраться с силами и прожить последние минуты достойно, вспыхнула и погасла в мозгу слабая мысль… Как предположила Алина, возможно, мы с ней в этом иллюзорном средневековье, попадём в какие-нибудь будущие исторические хроники. Пусть даже и в роли отрицательных героев. Но – не трусов! Это мои враги должны увидеть и запомнить.

Героическим усилием воли я заставил себя разлепить налившиеся тяжестью веки. Стряхнул расслабляющее тело безразличие и апатию… Интересно, больно ли будет умирать в иллюзии? В конце концов, смерть так похожа на глубокий сон, что их можно даже перепутать… Сознание медленно и явно неохотно возвращалось в застрявшее в средневековье тело.