Муха на стекле

Вот так! И никакого снисхождения к бывшему однокласснику… А я ему ещё по русскому языку давал списывать!

Наконец, Корольков завершил осмотр экипировки и дал добро на продолжение тренировки. После серии подтягиваний, приседаний, отжиманий в полной боевой выкладке и индивидуальных упражнений с оружием, мы перешли к долгожданным поединкам. Народ разбился на пары и тройки… И – понеслось! Над поляной зазвенели клинки, застучали глухо щиты друг о друга и боевые топоры, замелькали копья…

В спарринг-партнёры Вадим мне в это утро определил здоровяка Семёна Немцова. Парень занимался в «Дружине» ещё меньше по времени, чем я. Он осваивал двуручный меч и был, при, примерно, равном росте со мной, пошире в кости и потяжелей, килограммов на двадцать… Мы с ним часто спарринговали.

Фехтовали, примерно, на одном уровне, безо всяких затей… Оттачивали друг на друге медленно растущее бойцовское мастерство. Вот только в поединках один на один мой партнёр был явно сильнее. Преимущество в весе, всё-таки, сказывалось… Почти всегда он побеждал. Черноволосый крепыш, потомок терских казаков, Семён не очень-то верил во всякие там финты и приёмы. Главное, считал он, – сила, напор, бесстрашие в бою!

Вот и теперь, пофехтовав немного, отработав несколько базовых атак и защитных блоков, раскрасневшийся Семён предложил мне не заниматься ерундой, а перейти сразу к жёсткой схватке… К той части тренировки, где он, зараза, чувствовал своё явное превосходство над соперником!

Приятно, конечно, лишний раз ощутить себя победителем… Только вот мне было обидно раз за разом выступать в роли мальчика для битья, для этого самоуверенного здоровяка. Но Корольков лично назначал соперников в пары, исходя из одних, только ему ведомых, соображений… И тасовал бойцов по мере роста их мастерства. Видно, по его мнению, Семён для меня подходил лучше всего… А просить командира поменять спарринг-партнёра на более слабого бойца, мне не позволяла гордость.

Мы разошлись с Семёном в стороны. Отдышались, настроились… И с яростными криками бросились друг на друга. Обычно, сил наших за тренировку хватало, максимум, на три – четыре подобных бескомпромиссных сшибки, с небольшими перерывами между схватками.

Мой противник, как всегда, ринулся в атаку, с несокрушимостью носорога, полагаясь лишь на собственную массу и чуть более длинный меч. Раньше это всегда срабатывало… Что бы избежать ненужных ссадин и болезненных синяков, мне приходилось постоянно отступать, пятиться к краю поляны, под таким сумасшедшим напором. Наглую, грубую силу нахального противника могло сломить только мастерство, которого у меня, в реальности, просто не имелось.

Но в этот раз, глядя на уверенного в себе Семёна, я вспомнил вдруг совсем недавние уроки Августина. Будто кто-то невидимый шепнул мне на ухо:

– Долго ещё будешь бегать, словно мышь от кота? Для чего ты брал уроки фехтовального искусства у мастера? Пора бы уже воспользоваться наяву полученными во сне бойцовскими навыками…

Я почувствовал, как обида и ярость закипают во мне. Это ж сколько будет продолжаться?!

Так… Как там учил Августин? Наблюдай внимательно за противником. Если твой враг слабо сжимает меч в руке, сцепляйся с ним оружием… И закручивай с силой свой клинок вокруг его лезвия! Не трусь, и не отступай… Не бойся синяков и ссадин!

Я словно бы снова перенёсся в средневековое сновидение… Только вместо хладнокровного мастера, вслух комментирующего для меня свои филигранные приёмы, напротив размахивал двуручным мечом неуклюжий, самонадеянный Семён.

Уворачиваясь от чужого клинка, я постарался сосредоточиться на поединке. Злость меня просто переполняла… И в первую очередь – на самого себя. Во сне, чуть ли не на равных фехтовал с самим Августином… А тут, этому неповоротливому увальню, сопротивляться разучился!

Конечно, бой на мечах во сне, и в реальной жизни – две большие разницы… Как это ни странно звучит – наяву моё тело только мешало схватке! Сковывало полёт сознания… В мыслях своих, я давно уже разделался с нахальным Семёном. Все его многочисленные промахи, неловкие движения, грубые просчёты, прямо-таки бросались в глаза! Вот только воспользоваться чужими ошибками было мне нелегко.

Не хватало скорости и реакции в защите… И, уж тем более, – в контратаке. Тяжёлый бастард вдруг сделался просто неподъёмным. Мои движения не поспевали за мыслями… Тело работало на пределе. Я дышал, словно загнанная лошадь. Где уж тут было до применения хитрых финтов!

Немного утешало меня, что и Семён выглядел не лучшим образом… Краснолицый, потный, запыхавшийся после десяти минут активного боя. Он привык побеждать в наших схватках… Вот и теперь, парень не собирался нарушать традицию.

Правда, Семён был немного удивлён моим сегодняшним, явно затянувшимся, сопротивлением… Но силы на этот раз оказались, примерно, равны. И я держал позицию, не пятясь, как обычно, к краю поляны…

Хоть мой противник уже изрядно подустал, он всё продолжал наседать. Да только запала на заключительную атаку у Семёна явно не оставалось… Выдохся, голубчик!

Сохраняя силы, мой противник перестал, наконец, безрассудно бросаться вперёд… Понимая, что действия напролом не привели, на этот раз, к желаемому результату, он решил поменять тактику. Теперь Семён, обливаясь потом, выжидал, когда я и так сам рухну в полном изнеможении на траву, и первый взмолюсь о пощаде. А уж у него-то здоровья хватит потянуть ещё чуть-чуть резину!

Естественно, мой тактически хитрый соперник, уже считал себя победителем в нашей схватке… И вот тут мне удалось его поймать!

Собрав все последние силы в кулак, я выбросил вперёд правую руку с бастардом, тяжёлую, словно налитую свинцом… Не очень ловко оплёл своим клинком чужой меч, обхватил покрепче десницу левой ладонью… И рванул бастард двумя руками – на себя, и чуть в сторону. Так, как учил во сне Августин.

Получилось, правда, несколько коряво, но вполне эффективно. Опешивший Семён ничего не понял… Он забыл главное правило воина – всегда крепко держать в руках своё оружие. И не расслабляться, пока победа балансирует на весах удачи… Мало того, в момент контратаки противника, самонадеянный соперник сжимал свой тяжёлый двуручный меч всего одной рукой.

Наверное, со стороны Семён, в эту минуту, выглядел и эффектно. Физически сильный, статный брюнет с мужественным лицом… Не каждый сможет вот так, одной десницей, запросто, управляться со столь специфическим оружием, как двуручник. Да только бой на мечах – это тебе не красивые позы…

Оружие противника, кувыркаясь, полетело в траву, а Семён, лишившись тяжёлого двуручника, потерял равновесие. Здоровяк попятился от меня, и сел на землю, вытаращив дико глаза… Челюсть у него отвисла от удивления. А ещё через секунду парень скривился от боли, энергично тряся ушибленной правой кистью… Он недоумённо переводил взгляд с меня на свой меч, поблёскивавший в траве.

– Ни фига себе… Как это? Ты чего, сука?! – заорал, наконец, Семён, продолжая сидеть на земле, голосом, полным обиды, злости и растерянности. – Больно же ведь!

А я ткнул дрожащим от напряжения затупленным остриём бастарда в грудь поверженного противника и, тяжело дыша, произнёс:

– Всё… Ты убит.

– Тихо, Сёма, тихо! – раздался за моей спиной спокойный голос Вадима. – Всё было по-честному. Мало, что ли ты Захару синяков своим двуручником понаставил? А сам получил раз, и уже стонешь… Никто тебе не виноват – меч надо держать в бою крепко! Ступай, охлади кисть в озере… Потом подойдёшь к нашим девочкам, они тебе обработают ссадины йодом и примочки поставят, если надо. Привыкай… У нас тут не шахматный кружок!