Муха. Сборник рассказов
Шрифт:
Он заполнил какие-то бумажки, что-то подписал и стал набирать номер телефона. Диск заедал и противно потрескивал. «Надо же бывают такие (это о телефоне). Ну, вот назад в прошлое». А кадровик добрым голосом сказал в трубку:
– Петрович. Привет. Как дела? Нашел тебе сборщика!
– Надо же, нашел. Я сам нашелся.
– С тебя бутылка! Все отправляю. Пока.
– Видно я ошибся, – думал Андрей, – есть еще развлечения.
А кадровик повернулся к нему и сказал:
– Значит, пойдешь в сборочный цех. Найдешь начальника Владимира Петровича Кравченко. Скажешь от меня. Понял?
– Понял, –
Территория «родного» предприятия напоминала декорации к фильму о войне. Что-нибудь типа «завод после бомбардировки». Все заросло крапивой и кустами, из которых по всюду торчали покореженные металлические каркасы какого-то оборудования. Разломанные ящики, еще какой-то мусор. На доске почета не было ни одного портрета.
– Видно все почетные вымерли, как мамонты. А новые не в почете.
Над облупленной серо-зеленого цвета дверью ржавела табличка «Сборочный цех».
Он открыл ее и запах, которого он не ощущал двадцать лет, хлынул на него из всех щелей. Пахло металлической стружкой, машинным маслом, резиновым клеем, краской и еще чем-то. Этот сложный аромат сразу напомнил о юности, все вспомнилось, как будто и не было двадцати с лишним лет.
Начальник цеха был по виду очень приличным мужиком. Что-то среднее между военным в отставке и коммунистом с 1905 года. Честь и совесть.
– Переживает, небось, за этот сральник. А поделать ничего не может. Только бы не жаловался на жизнь и новых русских.
Но Кравченко не жаловался. Он пожал Андрею руку.
– Очень рад. Сборщики нам нужны, никто не хочет сейчас на завод, – и добавил, – к сожалению.
Андрей хотел возразить, что, мол, другие времена и у молодежи изменились цели и возможности, но не стал. Нужно было погружаться. И он рабочий и не ему учить начальника цеха жизни.
Кравченко вызвал бригадира.
– Вот, Серега, принимай пополнение.
Серега мужичок лет пятидесяти оглядел Андрея очень критически.
– А Вы к нам надолго? – с издевкой спросил он. Андрей молчал. Врать не хотелось. А рассказ о том, что он здесь на месяц вряд ли пойдет на пользу.
– Ладно, перестань, – выручил Кравченко, – тебе человека даем, а ты сразу издеваться. Как сложится, – он подмигнул Андрею, но как-то грустно подмигнул, тоже не верил, что надолго.
– Они видно тут чувствуют себя как полярники на льдине. О которых все забыли, и нет никакого дела живы они или нет, – думал Андрей.
Серега познакомил его с бригадой. Их было восемь человек. Считая его и Серегу, десять.
– Знакомьтесь, Андрей будет с нами работать.
– Он у нас единственный москвич.
Бригада была из лимитчиков. Жители столицы не желали работать на таких производствах.
– У нас еще ничего. Вон соседняя бригада – там одни уголовники. Их не берут никуда с судимостью, так они у нас перекантовываются. Развели понятия и все такое. Так что ты с ними особо не связывайся, – сказал Серега и Андрей понял, что тот на самом деле боится.
– Ладно, разберемся, показывай что делать.
Работа была не сложной. Нужно было прикручивать четырьмя болтами мелкую херню к херне побольше. Очень легко если не считать, что за смену нужно
было скрепить этих херней аж триста штук.Отверстия не совпадали, болты были без резьбы, в общем, полный совок.
Через три часа работы ему казалось, что позвоночник вот-вот высыплется в трусы, а дело только к обеду.
Перед перерывом к нему подошел Серега и еще два новых сослуживца.
– Ты как, пьющий? – Поинтересовались они.
– Ну да, – ответил Андрей.
– Порядки знаешь? Проставиться надо коллективу. Привальную, так сказать, – объяснял Вовик один из сослуживцев.
– У меня денег нет, – честно соврал Андрей, и ему стало очень, очень стыдно.
– Мы одолжим. В получку вернешь, – успокоил Вовик.
В обед они вышли за проходную в гастрономе взяли водки, колбасы и хлеба.
Андрей очень удивился все продукты образца 1989 года. Мечта начинала сбываться. Вовик налил полный стакан и хотел выпить первым. Но Серега посмотрел на него строго, и тот передал стакан Андрею. Тот понял, что отказываться нет смысла, взял и попытался вспомнить, как это делается. Не вспомнил. Давясь и пугаясь каждого глотка, выпил весь стакан. Казалось, что паленая водка вернется сразу, но она не вернулась. Закусил колбасой и плавленым сыром. Противное тепло разлилось сначала по желудку, а потом по всем частям тела.
– Ну, за прибытие! Сказали новые друзья, и выпили по стакану.
Толик, так звали третьего, тут же налил себе второй и сразу выпил.
– Мы на работу больше не идем? – поинтересовался Андрей.
– Я не могу не запивать, – улыбнулся Толик.
После «обеда» работать стало легче. Допинг на заводе вещь не заменимая. Время летит быстрее, и дырки на хернях совпадают.
Правда, за смену Андрей не выполнил и трети плана, но Серега похвалил его.
– Ничего для первого дня нормально.
После работы выпили красного.
– Ты где живешь, – спросил Толик.
Андрей назвал бабкин адрес.
– Не пускай его ночевать, потом не выгонишь. Ему есть, где просто любит путешествовать, – сказал Вовик.
– Ну ладно давайте до завтра – сказал Андрей и пошел к метро.
В бабкиной квартире было душно и затхло. Андрей давно заметил, что в домах, где живут старики, присутствует какой-то свой, густой и специфический запах. Этот запах всегда ассоциируется со старостью и напоминает нафталин. С этим в новом жилище все было в порядке. Еще Галина Кузьминична так звали бабку, что-то готовила на кухне.
Когда лет сто назад она получала эти хоромы, вытяжек на плиты не ставили и запах старости, смешивался с запахом еды, и заполнял всю квартиру.
Когда он открыл дверь, первое что захотелось это уйти обратно. Но он решил открыть окна. Старуха запротестовала. – Да ты что, меня продует. Смерти моей хочешь?
– Не плохо бы! – Подумал Андрей и пошел в свою комнату.
– Есть не предлагаю, нечего, – скрипела Бабка с кухни, – купи чего, я приготовлю, а так нечего.
С едой были проблемы. В ресторане, где он обычно ел, заводской зарплаты за месяц, хватило бы на один очень скромный ужин без спиртного. Андрей с тоской вспомнил какое-то блюдо, и ужас охватил его. Еще 29 дней! Но что делать? Дал слово. Теперь отдыхай.