«Муисто»
Шрифт:
На обратном пути я был ранен, и товарищи несли меня на. плечах пятнадцать километров и ругали меня, когда
Политрук рассказывает очень спокойно. Лишь время от времени легкое волнение пробегает по лицу, бледный нежный румянец окрашивает щеки, и давно забытый образ стремительного тонкого мальчика из Ново-Сиверской возникает передо мной. Это он — я уже давно не сомневаюсь в этом.
— Я когда-то встречался с вами, — говорю я ему.— Вы жили на Ново-Сиверской, не
правда ли?Он удивился.
— Да. Но это было очень давно.
— Очень давно. Вам было, наверно, пятнадцать лет. Но вы и тогда воевали.
Он смеется. Тонкие морщинки сбегают к серым внимательным глазам — глазам, видевшим так много. Человек войны сидит передо мной, человек мести и правды. «Мы — разведчики, мы ищем правду». Другая, высокая правда встает за этими словами — та, во имя которой взялся за оружие весь наш народ, от мала до велика.
— Покажите часы!
Улыбаясь, он достает из кармана часы. Он открывает крышку, и я читаю:
«Муисто» — «На память».