Мулатка в белом шоколаде

Они с Геной до сих пор составляли ее почетный эскорт. Оба были такие высоченные, что им приходилось наклоняться к Кире, когда они хотели шепнуть ей что-то на ушко.

Кира снова взглянула на Лесю. Так вот в чем причина необыкновенного оживления ее подруги! Как же Кира умудрилась прошляпить момент, когда Лесю надо было щипать, пинать и оттаскивать от выпивки. Но и теперь еще было не поздно принять экстренные меры.

Она направилась к Лесе и попыталась отвести ее в сторонку.

— Никуда не пойду, — артачилась глупая Леся.

— Тебе надо подышать свежим воздухом, — убеждала ее Кира.

В ответ Леся звонко расхохоталась.

— Да тут всюду свежий воздух! — заявила она. — Стен-то нет! Одна простыня сверху натянута!

— А мы все равно пойдем с тобой на берег! — не сдавалась Кира. — Тут накурили, надымили, у тебя глаза уже красные!

Последний аргумент сработал безотказно. Допустить, чтобы ее внешность пострадала, Леся никак не могла. И тут же покорно потрусила следом за Кирой. Толик увязался за ними следом. Но Кире было уже все равно. Пусть идет. Однако едва они вышли на песок и побрели вдоль кромки берега в сторону полюбившегося им уединенного павильона, как Толика окликнули. И он отстал.

— Идите! — махнул он вслед девушкам. — Я вас догоню!

И девушки дружно потопали.

— Ну, как? — поминутно интересовалась Кира у подруги. — Тебе лучше?

— Мне хорошо, — неизменно отвечала ей Леся.

— Дышим свежим воздухом дальше!

Так подруги дошли до павильона. И тут Леся взмолилась:

— Кира, давай зайдем туда и посидим! У меня ноги буквально отваливаются!

Обувь, чтобы не увязать каблуками в песке, подруги сняли. И шлепали по мокрому прохладному песочку, постанывая от удовольствия. Но все равно, несмотря на предпринятую терапию, ноги у подруг оказались стерты. У Киры на пятке, а Леся стерла себе мизинцы на обеих ногах. Видя такие травмы, Кира вовсе не возражала против того, чтобы немного передохнуть.

— Я же не зверь, — сказала она.

— Ты хуже! — простонала Леся, первой входя в павильон и падая на ближайшую скамейку. — Уволокла меня от потрясающе привлекательного мужчины.

— Это Толик привлекательный? — испугалась за подругу Кира. — Леся, ты что, совсем пьяная?

— Знаешь, какая у него яхта? — мечтательно протянула Леся. — Он мне показывал фотографии. А дом на Мальте. М-м-м!

— Мальта — жуткая дыра! — жестко заявила ей Кира, решившая бороться с этими происками капитализма в самом зародыше. — Кроме пляжей, ничего хорошего там нет! Тоска смертная!

— А яхта…

— А на яхте тебя и вовсе укачивает! — воскликнула Кира.

И видя, что ее аргументы не вполне убедили Лесю, добавила:

— Ты вспомни, вспомни! Мы с тобой плавали по Неве и Ладожскому озеру, так ты чуть все свои внутренности не растеряла!

— Верно! — приуныла Леся. — Так что, выходит, Толик мне ни капельки не нравится?

Ответить Кира не успела. Где-то неподалеку от них раздался болезненный стон.

— Это еще что? — встрепенулась Леся. — Кто тут?

— Погоди! — остановила за руку рванувшуюся подругу Кира. — Не спеши! Может быть, нам и не надо знать.

Куда там! Разве движимую чувством сострадания Лесю удержишь. Она вырвалась из рук подруги и кинулась на вновь прозвучавший откуда-то из угла павильона стон.

— Кира! — раздался через мгновение ее вопль. — Кира! Немедленно сюда! Немедленно!

Кира тяжело поднялась и вздохнула:

— Вот так всегда, вляпается, а мне отвечать!

И тем не менее она поспешила на зов подруги. Очень уж отчаянно звучал голос Леси.

— Что у тебя тут случилось? — ворчливо спросила Кира, подходя к ней.

И тут же замерла на месте.

Потому что в углу павильона лежал и стонал какой-то мужчина в черном и до боли знакомом подругам фраке. Фрак и брюки мужчины были густо перемазаны светло-коричневыми разводами. И пахло от него молочным шоколадом. Должно быть, мужчина уединился тут, чтобы переодеться. Но так и не успел сменить запачканную одежду. Однако кроме шоколадных пятен на полу виднелись и другие, напоминающие клюквенный сироп. Только вот подруги не помнили, чтобы такое блюдо значилось в меню.

— Леся, — не веря своим глазам, а точнее, не желая им верить, прошептала Кира. — Это же…

— Я вижу! — звенящим шепотом произнесла Леся. — Что с ним?

Кира молча помотала головой. Она упорно не хотела признавать очевидный факт. А именно, что лежащее перед ними тело принадлежит счастливому хозяину их вечеринки, нелюбимому жениху, господину Петеросяну.

— Нет, — отступая на два шага назад, воскликнула Кира. — Леся, нет! Этого не может быть!

— Кира, он еще жив! — прошептала Леся. — Ему надо помочь!

Осмыслив произнесенную подругой фразу, Кира сделала два шага назад и снова очутилась рядом с Лесей.

— Он весь в крови! В крови и шоколаде!

— Вижу!

— Ему надо помочь!

И с этим Кира была согласна.

— Но как? — подавленно прошептала она. — Как?..

В грудь стонущего господина Петеросяна был воткнут огромный кухонный нож. Оставалось только удивляться, как с такой огромной железкой в теле мужчина все еще был жив. Внезапно он открыл глаза и посмотрел на подруг.

— Помогите! — произнес он.

Как могли подруги оставить без ответа этот призыв! Они кинулись к Петеросяну. Кира подняла его голову, а Леся старательно, но, увы, безуспешно пыталась остановить льющуюся из его раны кровь.

— Оливия! — прошептал Петеросян, сверля склонившуюся над ним Киру пронизывающим взглядом. — Это все она! Найдите ее!

— Кого? — растерянно лепетала Кира, но Петеросян ее не слушал.

— Умоляю, обещайте мне, что найдете Оливию! — бормотал Петеросян. — И когда найдете, то отдайте ей…

— Что, что отдать?

— Это все она… Она ради бабки… Хотела себе забрать, а я Кате… Найдите… Оливия! Обещайте мне!

— Да! Да! — самая не понимая, что говорит, выкрикнула Кира. — Обещаю. Найдем мы вашу Оливию!

— Только скажите, это она вас так? — воскликнула прислушивающаяся к разговору Леся.

Петеросян сделал странный жест слабеющей рукой, который можно было истолковать по-всякому. После этого он издал жуткий хрип, и его голова безвольно откинулась назад.

— Господи, он в самом деле умер! — в полнейшей прострации воскликнула Кира, попытавшись найти пульс, но так и не нащупав его. — Леся! Что же нам теперь делать?