Мумия, или Рамзес Проклятый

Джулия бросила на него мрачный взгляд. Убийца! Но сейчас нельзя выдавать свои чувства. Она не позволяла себе поверить в это – иначе можно сойти с ума Джулия снова мысленно увидела, как он протягивает ей чашку с кофе, и вспомнила это каменное выражение на бледном лице.

– Что случилось, Генри? – холодно спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Полчаса назад ты умчался отсюда с такой скоростью, словно встретил привидение.

– Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что случилось, – прошипел Генри.

Он побледнел и взмок. Вытащил носовой платок и вытер верхнюю губу. Рука его заметно тряслась.

– Успокойся, – сказал Рэндольф, обращаясь к сыну. – Скажи, что же все-таки ты увидел?

– Дело вот в чем, мисс, – вмешался человек из Скотленд-Ярда, тот, что был пониже ростом. – Кто-нибудь врывался к вам в дом?

Голос и манеры джентльмена Джулии уже не было так страшно, и, когда она заговорила, самообладание полностью вернулось к ней.

– Конечно нет, сэр. Мой брат видел разбойника? Генри, у тебя больное воображение. У тебя были галлюцинации. Я никого не видела.

Рэндольф с бешенством взглянул на сына. Люди из Скотленд-Ярда смутились.

Генри пришел в ярость. Не говоря ни слова, он посмотрел на Джулию с такой злобой, словно готов был задушить собственными руками. А она смотрела на него и повторяла про себя: «Ты убил моего отца. Ты собирался убить меня.

Нам не дано знать, что можно чувствовать в такие минуты, – думала она– Но я знаю только одно: я тебя ненавижу. За всю свою жизнь я не испытывала такой жгучей ненависти ни к кому».

– Саркофаг, – вдруг пробормотал Генри, вцепившись в дверной косяк, словно не смел войти в комнату. – Я хочу, чтобы его немедленно открыли!

– Ты и вправду потерял голову. Никто не дотронется до саркофага. В нем находится бесценная реликвия, которая принадлежит Британскому музею. Воздух для нее вреден.

– Какого черта ты несешь эту чушь?! – завопил Генри. У него начиналась истерика.

– Успокойся, – сказал Рэндольф. – Я уже наслушался.

Снаружи доносились шум и возбужденные голоса. Кто-то уже поднялся по лестнице и таращился на них через открытые двери.

– Генри, мне не нравится весь этот переполох в моем доме, – резко сказала Джулия.

Человек из Скотленд-Ярда окинул Генри ледяным взглядом.

– Сэр, если леди не хочет, чтобы мы проводили расследование…

– Конечно не хочу, – отозвалась Джулия. – Вы и так потеряли много времени. Как видите, все в порядке.

Ну да, кофейная чашка опрокинута на подносе, на полу валяется платок… Но Джулия держалась очень спокойно, с недоумением переводя взгляд с Генри на полицейского. Потом взглянула на другого полицейского, который пристально наблюдал за ней, хотя и не произнес ни слова.

Никто из них не видел того, что увидела она – Рамзеса, медленно спускавшегося по ступеням лестницы. Они не видели, как он прошел по коридору и молча появился в комнате. Джулия не сводила с него восхищенного взгляда, и лишь тогда все остальные, повернувшись, заметили того, кто вызывал у Джулии такой восторг: стоявшего в дверях высокого темноволосого мужчину в купальном халате из бургундского шелка.

Джулия смотрела на него, затаив дыхание. Чудо! Такими и должны быть цари. И все-таки он выглядел пришельцем из другого мира. Человек необычайной силы, величайшего достоинства, с живыми проницательными глазами.

Даже халат с атласными отворотами выглядел на нем экзотическим нарядом. Тапочки напоминали обувь, найденную в древней гробнице. Белая рубашка была расстегнута, и это, как ни странно, выглядело вполне естественно – возможно, из-за того, что его кожа была такой же белой и гладкой, а может, из-за того, что мужчина выпятил вперед грудь и стоял, широко расставив ноги, словно принимая парад; современные мужчины не умеют принимать такую позу. Это была поза повелителя, хотя в выражении лица никто не увидел бы и тени высокомерия. Царь просто смотрел на Джулию и на Генри, который побагровел до корней волос.

А Генри смотрел в распахнутый ворот рубашки. Он смотрел на перстень со скарабеем, который Рамзес носил на правой руке. Полицейские смотрели на Генри. Рэндольф выглядел совершенно сбитым с толку. Узнал ли он халат, который когда-то подарил брату? Рита прислонилась к стене, зажав ладонью рот.

– Дядя Рэндольф, – выступая вперед, сказала Джулия. – Это старый друг отца, он только что приехал из Египта. Это… э-э… мистер Рамсей, Реджинальд Рамсей. Я хочу представить вас моему дяде, Рэндольфу Стратфорду. А это его сын, Генри…

Рамзес посмотрел на Рэндольфа, потом снова перевел взгляд на Генри, который тупо уставился на него. Джулия незаметным жестом велела Рамзесу оставаться спокойным.

– Думаю, сейчас не стоит устраивать собрание, – смущенно сказала она– Правда, я очень устала и переволновалась…

– Ну что ж, мисс Стратфорд, возможно, именно этого джентльмена видел ваш брат, – доброжелательно произнес полицейский.

– Да-да, вполне возможно, – ответила Джулия. – А сейчас мне нужно позаботиться о госте. Он еще не завтракал. Я должна…

Генри все понял! Джулия это видела. Ей ужасно захотелось сказать что-нибудь благопристойное и одновременно бессмысленное. Например, что уже восемь часов утра. Или что она голодна. Генри вжался в угол. А Рамзес, не отрывая от него взгляда, прошел за спинами полицейских и полным изящества быстрым движением поднял с пола платок. Никто, кроме Джулии и Генри, этого не заметил. По-прежнему не сводя глаз с Генри, Рамзес опустил платок в карман своего халата.

Рэндольф растерянно взглянул на Джулию. Один из полицейских явно заскучал.

– Ну, с тобой все в порядке, дорогая? – произнес Рэндольф. – Все хорошо?

– Конечно. – Джулия подошла к нему и, взяв за руку, проводила к дверям.

Полицейские шли следом.

– Меня зовут инспектор Трент, мадам, – сказал один из них. – А это мой напарник, сержант Галтон. Если мы вам понадобимся, сразу же позвоните.

– Разумеется, – кивнула Джулия.

Генри был на грани истерики. Внезапно он дернулся и, едва не сбив сестру с ног, бросился в открытую дверь, прорвавшись сквозь собравшуюся на крыльце толпу.