Муму с аквалангом

– Кто? – одними губами спросила я.

– Горничная, – ответил Роман. – Она гречанка, рождена в смешанном браке, мать русская, отец местный. Девушка слышала, как Эмма плачет по вечерам. Поспеловой следовало обратиться к психотерапевту. Вероятно, ей мог бы помочь и психиатр, выписал бы таблетки. Но Эмма нашла другой выход – она выстрелила себе в лицо.

– Ее убили! – твердо сказала я. – Стопроцентно! Кто-то решил сымитировать добровольный уход Эммы из жизни.

– У тебя есть какие-то сведения, позволяющие сделать такой вывод? – поинтересовался Роман.

– Где тело Эммы? – занервничала я.

В ту же секунду из коридора донесся лязг и леденящий душу скрип.

– Думаю, его сейчас погрузят в спецмашину и отправят в Сантири для вскрытия, – сказал Роман.

– Мне необходимо взглянуть на Поспелову.

– Зачем?

– Надо! Очень! Все потом расскажу в деталях. Но сначала… Пожалуйста! – взмолилась я.

– Ладно, – спокойно согласился Роман. – Но хочу предупредить: зрелище не для слабонервных.

– Я выдержу.

– Хорошо, – кивнул полицейский, встал, открыл дверь и резко сказал что-то по-гречески. Потом посмотрел на меня: – Прошу!

Я выползла в коридор, увидела каталку, черный блестящий мешок, застегнутый на молнию, и двух парней в ярко-синих ветровках. Один из санитаров чуть приоткрыл застежку.

Я едва не заорала от ужаса – вместо лица была кровавая маска. Платок, которым Эмма повязывала голову, чуть сбился набок, очки отсутствовали.

– Ну? – поинтересовался Роман. – Все?

– А где ее очки? – прошептала я, борясь с тошнотой. – Они целы?

– Да, найдены под диваном в самом углу, у стены, и приобщены к уликам, – пояснил полицейский. – Теперь ты должна рассказать мне…

– Вели санитару расстегнуть пакет до конца, мне необходимо взглянуть на ступню Эммы, – выдавила я из себя.

Роман поднял брови, потом отдал распоряжение парню. Молния медленно поползла вниз. Обнажилась верхняя часть туловища, тоже залитая кровью, потом показались руки, которые кто-то аккуратно сложил на груди. Я вздрогнула, кисти были белыми-белыми, а вот ногти сверкали алым лаком, и создавалось впечатление, будто женщина покрасила их своей кровью. Ноги скрывали шелковые шаровары с резинками на щиколотках и белые носочки.

– Представляю, как она мучилась, учась после больницы ходить заново, – неожиданно вздохнул Роман.

– Пусть снимут носок, – ткнула я пальцем в ногу Эммы.

Услышав новый приказ Романа, парень натянул резиновые перчатки и аккуратно стащил носок.

– У нее шесть пальцев, – с изумлением констатировал Роман. – Эмма Поспелова имела весьма оригинальную примету.

– Это не Поспелова, – прошептала я, – ты видишь перед собой Софью Калистидас.

Глаза Романа превратились в щелочки.

– Кого?

– Дочь Константина Калистидаса, того самого, который умер только что в тюрьме. Чиновника, обвиненного во взятках. Неужели ты не смотрел сегодня телевизор? Один из ваших каналов показывал исповедь Ариса Андропулоса…

– Ее сегодня транслировали все каналы, – перебил меня Роман. – И газеты писали, и радио говорило. Только про Калистидаса и Андрополуса и судачат. Но подожди! Если это Софья, то где Эмма?

– Думаю, ее прах находится в урне, захороненной в семейном склепе Калистидасов, – ощущая сильное головокружение, ответила я.

– Просто невероятно, – протянул Роман.

– Сейчас попробую объяснить, – пообещала я, – только налей мне воды.

Спустя час Роман потрясенно сказал:

– Твой рассказ звучит фантастично.

– Но это правда! Проведите ДНК-анализ. Тело Константина еще не захоронено, все станет ясно. Эмму… то есть Софью убили!

Роман встал и начал расхаживать по гостиной.

– Муж в шоке, – сказал он внезапно, – ему стало плохо. Хорошо, что Феба вернулась и нашла его.

– Ты о чем? – изумилась я, – про какого супруга толкуешь? И кто такая Феба?

– Горничная, – ответил Роман, – она вечером уходит в домик, который стоит в саду. Эмма не любила, когда прислуга оставалась в особняке на ночь. Феба запирала двери, включала фонари и до утра не показывалась на глаза хозяйке. Сегодня Эмма распорядилась сделать ужин, велела купить бутылку дорогого шампанского, накрыть стол, а когда Феба, выполнив поручение, вернулась на кухню, буквально за десять минут до приезда Поспелова, хозяйка приказала горничной:

– Сгоняй в лавку, купи две ароматические свечи – непременно ваниль с корицей. Потом зажги их в моей спальне.

– Романтический ужин… – пробормотала я. – Погоди, она ждала мужа? Антона? Из России?

– Ну да, – кивнул полицейский. – Феба помчалась к торговцу, но на пороге была остановлена хозяйкой…

Эмма крикнула:

– Не вздумай возвращаться без свечей!

Прислуга испугалась и спросила:

– А вдруг их не будет в магазине?

– Съезди в Сантири, – неожиданно предложила Эмма, – там они точно есть. Да поторопись, у тебя не более полутора часов. Мы сначала поужинаем, поговорим. Давай, ноги в руки, вперед!

Чтобы не рисковать, Феба сразу порулила в Сантири, купила свечи, вернулась домой, прошла на кухню, взяла зажигалку и на цыпочках двинулась в хозяйскую спальню. Путь лежал мимо гостиной, из-под двери вырывалась полоска света, и раздавались звуки музыки. Думая, что хозяева наслаждаются общением с мужем, Феба тихонечко постучала, потом приоткрыла дверь и пробормотала:

– Ой, простите, я принесла…

– Помоги, – простонал мужчина, сидевший на полу. – Воды! Эмма… помоги ей… мне…

Феба перепугалась до крайности. Схватила телефон, набрала номер «Скорой помощи» и только потом повернулась к дивану. Зрелище, представшее перед ее глазами, оказалось ужасным – все вокруг лежащей Эммы было залито кровью, на ковре валялся пистолет.

Роман замолчал.

– Теперь, после моего рассказа, ты понимаешь, что она никак не могла покончить с собой? – зашипела я. – Поспелова не знала, кем была. С одной стороны, ее мучило внезапно проснувшееся воспоминание об аварии, с другой – она уже не считала себя Эммой! Она попросила меня помочь ей выяснить правду. Ну какой смысл ей стрелять в себя, а? Зачем тогда она открывала мне свои тайны? Нет, Эмма хотела жить и расставить все точки над «i». Думаю, она сегодня тоже смотрела телевизор и узнала новость о Калистидасе и Андропулосе.