Муниципальная ведьма - 2

– Мелентий?
– жалобно повторила Анжела.
– Только его не хватало для полного счастья! Юрий Николаевич, во что я влипла?

– Пропала одна женщина. Есть основания предполагать, что она побывала в твоей машине. Эксперты наверняка найдут там следы её крови и, возможно, отпечатки. А ты ещё и скрыла от работников полиции, что подвозила её. И не просто скрыла, а дала заведомо ложные показания. Как, по-твоему, расценит это любой судья? Особенно, учитывая твоё прошлое? Откупиться даже не надейся, номер не пройдёт, сама видишь, какие люди здесь имеют интерес.

– Я ничего не говорила, потому что так приказал Марио.

– Ты хочешь втянуть в это ещё и Марио? Уверен, он будет доволен, и щедро тебя отблагодарит.

– Так что мне делать?

– Для начала колись, и я посмотрю, насколько ты в этом замешана.

– Совсем не замешана! Даже если докажете, что подвезла её.

– Смотри, Анжела, что у нас получается. О том, где находится эта гражданка, знали трое - она сама, хозяйка квартиры, где она спряталась, и ты. Она пропала. Хозяйка - вне подозрений. Так кто шепнул адресок тем, от кого она пряталась? Не подскажешь? Если будешь играть в молчанку, я именно в таком виде и отдам дело прокурору. А если что и упущу, поможет Мелентий по старой дружбе.

– Убедили, - решилась Анжела.
– Только наедине, хорошо?

– Всем приятного вечера, - пожелал Нежный и добавил для охранника: - Обеспечь, чтобы никто не вёл запись. А то - ты меня знаешь.

– Сделаем, Юрий Николаевич, - кивнул тот.

Нам с Юрой ничего не оставалось, как уйти. У нас за спиной охранник, а судя по всему, начальник охраны, разгонял в коридоре небольшую толпу зевак, состоящую из официантов с редкими вкраплениями поваров.

На выходе метрдотель вручил нам счёт, предварительно осведомившись, намерена ли я платить за Анжелу. Судя по сумме, или Анжела, ожидая нас, устроила пир на весь мир, или нас подло обжулили. Я расплатилась кредиткой и пообещала себе узнать у мужа, принадлежит ли ему ‘Аврора’, и если принадлежит, устроить тут небольшое служебное расследование.

***

После этих идиотских событий меня всю трясло, и я предложила сесть за руль Юре. он отказался, показав свои руки - они дрожали посильнее моих. Сама себе удивилась: с чего это я вдруг решила, что у парня железные нервы? Плюхнулась на водительское место, но мотор заводить не спешила, ждала, пока приду в норму. Но чем дальше, тем становилось хуже, и я уже подумывала вернуться домой на такси, а ‘Матиз’ оставить на стоянке ресторана.

– Тётя Лена, раз уж мы пока никуда не едем, объясни мне, что там происходило, а то я половины не понял, - попросил Юра, устроившийся рядом.

– Чего ты не понял, человек Мэрского? Мне казалось, у меня всё под контролем, но она достала пистолет, и я чуть не обмочилась от страха. Ты это хотел услышать?

– Нет. Я и сам перепугался не меньше тебя. Тебе нечего стыдиться.

– Спасибо, утешил. Только мне стыдно не за страх, а за тупость. Я ужасная трусиха, и свыклась с этим давно. А вот дурой быть неприятно. Любой бы догадался, что у такой бабы может быть оружие, а я - нет.

– Я тоже. Только оружия у неё всё-таки не было. Пугач - не пистолет.

– Для меня это был пистолет.

– Хорошо, тётя Лена, в этом ты была дура. А я хочу спросить о другом.

– Извини, но я не хочу ни о чём говорить. Нет настроения.

– Но ты должна! Я же у тебя Ватсон, не забыла? Холмсу он в основном для того и нужен, чтобы всё ему объяснять, иначе читатель не узнает разгадки.

– Плевать мне и на читателя, и на Ватсона. Ты можешь пять минут посидеть молча?

– Нет. Я перенервничал, и у меня словесный понос. Так это папа называет.

– Тогда, Юрочка, говори сам собой, только сначала выйди из моей машины.

– Не хочу, я уж лучше тут как-нибудь. Итак, почтеннейшая публика, всё внимание на арену! Дрессированный доктор Ватсон продемонстрирует вам чудеса дедукции.

– Ты часто упоминаешь цирк, причём совсем не к месту.

– Вот об этом я уж точно говорить не хочу.

– Ты испугался клоуна?

– Никого я в цирке не пугался. Просто тебе будет неприятно. Не скажу.

– Пережила бы как-нибудь. Сегодня уже было столько неприятностей, что ещё пара-тройка пройдут незамеченными. Но нет, так нет. Просто демонстрируй мне чудеса дедуктивной дрессировки.

– Анжела не пьёт и не курит, что для владелицы такого заведения странно. А ещё она не накрашена и одета в унисекс.

– Какие ты слова знаешь, - восхитилась я.
– Этому в английской школе учат?

– Разве здешние школьники не знают, что такое унисекс?

– Кто как. Ты продолжай. Что она трезвая и ни разу не закурила, я тоже заметила. Трудно было не заметить. Выводы какие?

– Она не накрасилась, готовясь к встрече с девицей, которая хочет у неё работать. В смысле, она так о тебе думала. Почему?

– Наверно, потому, что ей плевать на мнение этой девицы.

– Но она пошла в таком виде в ресторан. Это не случайность, а демонстративное поведение, и для него должны быть причины. Она показывает миру, что не та, которая курит, пьёт, обильно красится и сексуально одевается. То есть, подчёркивает, что она не стриптизёрша. А это значит, что в прошлом она была именно стриптизёршей.

– Юра, ты наивный чукотский юноша, - я даже нашла в себе силы рассмеяться.
– Всё почти правильно, но профессию, дорогой Ватсон, вы не угадали. Нежный попрекал её прошлым, забыл?

– И что?

– Стриптизёрша - вполне нормальная профессия. Тем более, для владелицы ночного клуба. А он говорил, что судья это учтёт. Анжела была проституткой, Юрочка. Её сутенёр поднялся, и вместе с ним поднялись некоторые его девицы. Эта - толковая, и способна так сяк руководить клубом. Но - не владеть! Марио бы этого не допустил. Ты же видел, она до сих пор его боится.

– Не понимаю. Ты с самого начала знала, что она - подставное лицо. А доказательства твои появились потом.

– Считай это интуицией. Или ясновидением.

– А как ты определила, что именно она подвозила Светлану? Тоже ясновидением?

– Мужчинам не понять. Карина чуть моложе моей мамы, Светлана ещё немного младше. Разницы особой нет, они - одно поколение. Так вот, для любой из них особа женского пола примерно до сорока лет - девушка. А Карина сказала ‘женщина’. Итого: женщина старше сорока, ездит одна по ночам, а когда с ней произошло что-то необычное, стриптизёрши в ‘Че Геваре’ сразу об этом узнали. Кто бы это мог быть? Да и Кошкодёр нам сказал, что шалавы, то есть, стриптизёрши, ни при чём. Зачем ему или Марио врать людям Кареты?