Муравейник

— Это господин Гутман, — представил субъекта генерал. — Я вызвал вас по важному делу. Можете даже считать — по делу чрезвычайной важности. Взгляните, — генерал протянул сложенные веером фотографии. — Вы знаете этих людей?

— Да, знаю, — капитан озадаченно перебрал снимки. — На этих двух комполка Луценко. На этих — зампотылу Штырёв.

— Что вы можете сказать о них?

— Что сказать? — удивлённо переспросил Старков. — Да особенно ничего. Штырёва я знаю плохо, он не кадровый, до войны работал где-то в торговле. У него была травма, в результате потерял один глаз. Полковника Луценко знаю давно — больше десяти лет. Служил под его началом. В полку его любят: знающий, опытный военный. Авторитетный.

— Скажите, при вас полковник снимал хоть раз очки?

— Очки? — Старков растерялся. — Не припомню. Бытует мнение, что у него глазная болезнь. Но, возможно, это просто привычка. Разрешите вопрос, товарищ генерал?

— Говорите.

— Почему вы спрашиваете именно меня?

Генерал переглянулся с рыжим Гутманом.

— Позвольте, я скажу ему, — Гутман поправил очки на массивном семитском носу. — Дело в том, капитан, что насчёт вас нет ни малейших сомнений. Вы женаты…

— Я вдовец, — прервал Старков.

— Да, извините. Были женаты и имели двоих детей, семья погибла в первый день нашествия. Ваши родители живы до сих пор. Есть люди, которые знают вас с пелёнок. Кроме того, вы командуете полковой разведкой, но это не так важно. У нас есть основания полагать… — Гутман замялся, — что ваш э-э… начальник — полковник Луценко — шпион.

— Как шпион?! — ахнул Старков. — Вы шутите? Какие сейчас шпионы, о каком шпионаже вообще идёт речь? В пользу кого?!

— Есть основания считать, что полковник Луценко не человек. Вернее, — Гутман невесело улыбнулся, — не вполне человек.

— Как это? — Старков растерялся. — Как это «не вполне»?

— Да так. Подробности я расскажу вам, если пожелаете, но несколько позже. А пока…

— А пока, — прервал Гутмана генерал, — подберите людей. Тех, кому доверяете наверняка. Доказавших, что на них можно положиться. Вам лично доказавших. Проведите с ними беседу. Без подробностей. Сегодня, ровно в девять вечера, минута в минуту, вы и ваши люди арестуете полковника Луценко. В случае, если полковник поведёт себя неадекватно, например, попытается сбежать, — генерал сделал паузу, посмотрел Старкову в глаза, — расстрелять его! Вам всё понятно, капитан?

Старков вскочил. Судорожно сглотнув, кивнул.

— Выполняйте!

* * *

— Копаль! Эй, копаль. Копаль, мать-перемать!

Глухой, с блатной гнусавинкой голос, сопровождаемый стуком во входную дверь, вышиб Стёпку из дремы.

— Кто там, милый? — Марьяна прильнула, поцеловала в плечо.

— Корефан, будь он неладен, — недовольно ответил Стёпка.

Он выбрался из-под одеяла, натянул на голое тело штаны, набросил майку и отправился открывать.

— Собирай манатки, — буркнул Корефан, едва Стёпка отворил дверь. — Бугор велел разыскать. Хоть из-под земли, сказал, вырыть.

— Какой ещё бугор?

— Какой-какой. Гражданин начальник Старков. Срочно, мол.

— Ну и что? Не мог сказать, что не знаешь, где я?

Корефан поскрёб щетину на подбородке.

— Ты это, — бормотнул он, — собирайся давай. Мог, не мог… Бугор болтнул — дело важное. Не то, что с бабой пупками тереться.

Через час группа была в сборе.

— Вопросы? — оглядел людей Старков.

— Что за операция, товарищ капитан? — отозвался Стёпка.

— Через сорок минут выдвигаемся к штабу, там получите приказ. И вот что, ребята, — Старков повысил голос. — Надо быть готовыми ко всему.

* * *

Без пяти девять Жихарев не находил себе от нетерпения места. Через пять минут решится… Генерал-лейтенант, спроси его, вряд ли смог бы сформулировать, что именно решится через пять минут. Правота гипотезы Гутмана? Общевойсковая операция по обезвреживанию потенциальных вражеских разведчиков? Или, может быть… Жихарев не любил пафоса, и «судьба человечества» как часть формулировки его не устраивала.

Сорок два кандидата в шпионы по всему Санкт-Петербургскому ополчению. Бездетные сироты с чистой биографией и проблемами со зрением. По теории Гутмана, связанные между собою телепатически. По той же теории, связанные телепатически с квартирьерами-муравьями.

Вопрос в том, на какое расстояние распространяется телепатическая связь. И ещё в том, сколько вражеских разведчиков не выявлено. Если, конечно, они существуют на самом деле, а не только в воображении Гутмана. И, наконец, в том, сколько из этих сорока двух ни в чём не виновны.

Последний вопрос, впрочем, был лишь этическим. Жизнями нескольких невиновных придётся пожертвовать. В глубине души Жихарев понимал, что придётся пожертвовать жизнями, даже если невиновны все сорок два.

— Ну что, уфолог, — обернулся к Гутману генерал, когда минутная стрелка часов встала вертикально. — Сейчас их берут. Если…

— Товарищ генерал! — прервал выросший в дверях ординарец. — Восьмой на связи.

— Соединяйте.

— Восьмой первому. Объект восемь задержан. Сопротивления не оказал.

— Тридцать седьмой на связи, товарищ генерал!

— Тридцать седьмой первому. Объект тридцать семь при задержании открыл огонь. Убит в перестрелке.

— Шестнадцатый первому. Объект шестнадцать при попытке задержания покончил с собой.

— Двадцать пятый первому. Объект двадцать пять задержан.

— Одиннадцатый первому…

* * *

— Приготовились, — коротко бросил Старков. — Приказ — задержать находящегося в здании штаба комполка Луценко. Оружие изъять. При оказании сопротивления — расстрелять. Всё поняли?

— Ни себе хрена, — присвистнул за спиной у Стёпки Корефан. — С каких это дел?

— Приказ командующего ополчением. Ещё вопросы? Нет? Готовность двадцать секунд. Десять. Пошли!

Старков, выдернув из кобуры пистолет, размашисто зашагал к штабу. Четверо ополченцев, подсвечивая путь фонарями, нестройно двинулись за ним. Они преодолели половину расстояния от опушки чахлого перелеска до штабной избы, когда входная дверь в неё распахнулась.

Полковник Луценко в распахнутой на груди шинели вымахнул на крыльцо. На секунду замер в луче вскинутого Старковым фонаря и прыжком ушёл в сторону.

— Стоять! — крикнул Старков. — Вы задержаны!

Вместо ответа полковник выстрелил. Рядом со Стёпкой схватился за горло и упал навзничь рядовой Семёнов.

— Огонь! — рявкнул Старков и выпалил на звук.

Корефан сорвал с плеча АКМ, дал от живота в темноту очередь.

— Уходит! Уходит! — услышал растерявшийся Стёпка. — За ним! Уходит же!