Муравьи, кто они?

Но не до бегунка. Участники нашей экспедиции — мои добровольные помощники. Они рады отвлечению: кому не интересно быть свидетелем такого происшествия. Поэтому путь россомирмексов проходит сквозь строй зорких наблюдателей. Они и сообщают обо всем, что происходит на поле длиной около пятнадцати метров.

— Нашел! — кричит один. — Нашел, куда россомирмексы забираются грабить!

— И я тоже нашел! — кричит другой.

— Не может быть такого, чтобы налет был сразу на два гнезда! — возмущаюсь я. — Что-то там вы напутали.

Первое гнездо — тоже небольшая щель среди щебня. Никакого выброса почвы здесь нет. Жильцы, видимо, тут обосновались давно, много лет тому назад, семья у них устойчивая, жилое помещение постоянное. Сюда во вход все время заглядывают россомирмексы и обратно выскакивают. Что они там делают, чем занимаются!

Вот один выбрался, что-то волочит в челюстях непонятное... Это муравей — бочка. Но бедняжка казнена, хотя еще жива и ноги вздрагивают. У нее отсечена голова. Иногда на нее находит что-то подобное приступу длительного помешательства и «бочка» усиленно дрыгается ногами. Печальная участь постигла не только ее одну. У входа валяется несколько казненных бочек. Одну из них поволок домой грабитель. Ни у кого из известных в мире муравьев-рабовладельцев нет такого обычая отбирать у обездоленных муравьев не только куколок, но и пищевые запасы — одно из главных богатств всей семьи.

Рядом с гнездом, семеня ногами, с усилием тащит свое грузное тело живая и невредимая бочка. Куда она собралась в такое тревожное время? Вдруг в стороне почти рядом из ранее незамеченной щелки среди камней молниеносно выскакивает черный проформика, схватывает бочку и прячется с нею под землю. Еще молниеносный скачок, и схвачена проформика с полным брюшком — кандидатка в бочки. Из этой щелки все время показываются настороженные усики. Неужели там обосновалась спасательная команда. Она ловит оказавшихся наверху родичей и прячет их в потаенное убежище. Что же, прием неплохой!

Муравьи-грабители, кажется, перестали прибывать к гнезду проформик, перестали и тащить своих товарищей по ремеслу. Подкрепления более или нет или его не надо. Все внизу под землей, лишь иногда выскакивают один-два наверх, и обратно скрываются. Что там происходит?

Пора спешить ко второму гнезду. Там тоже разыгрываются странные истории. Здесь муравьи недавно закончили строительство своего жилища, так как у входа высится отличный холмик измельченной и выброшенной наружу земли. Вход в жилище надежно и основательно замурован, забаррикадирован и возле него, как маленькие бесенята в красно-черном одеянии суетятся шесть россомирмексов, отбрасывают в сторону землю, пытаются открыть дверь жилища. Как они могли найти закрытое убежище? Впрочем, быть может, раньше оно было открыто, и только когда появилась угроза налета, его спешно замуровали.

Раскопка продолжается в необыкновенно быстром темпе и даже, как-то не верится, что обычно медлительные россомирмексы способны на такую быстроту действий.

Как будто труд землекопов не напрасен, появилась крохотная щелка. В нее, раздвигая в стороны землю, ныряет один из грабителей, за ним скользит другой. Как они ловко это делают. Уж не для этого ли у них такое полированное одеяние.

Проходит несколько минут. Пятясь, выскакивает один из налетчиков и выволакивает наверх несчастную бочку. Голова у нее уже отсечена. Затем появляется второй тоже с обезглавленной бочкой. Несчастные муравьи брошены рядом со входом. Муравьям не до них. Им нужно что-то другое. Расширение входа продолжается. Он уже полностью раскрыт. Но там внутри, наверное, еще немало дверей.

Не кажется ли странным, что у этого муравейника, так же, как и у первого, терпящего осаду, не появился наверх ни один из хозяев проформика. Будто оба жилица вымерли. Неужели все до единого жильцы в панике спрятались в самых глубоких камерах? И тогда закрадывается неожиданная догадка: почему прежде всего наверх были вытащены обезглавленные бочки? Обычно они располагаются в самых нижних этажах. Уж не служат ли бочки в страдавшем от налета обществе еще и своеобразной дверью, затычкой, закупоривающей телом узкие вертикальные ходы между камерами? Им, конечно, не трудно, протиснувшись в проход, плотно закупорить его своим телом. Какие, самоотверженные бочки, несчастные живые двери!

В двадцати сантиметрах от второго муравейника, которого постигло несчастье, располагается еще муравейник тоже со свежей насыпью около входа. Но он открыт. Возле него крутятся черные проформики. Многие из них возбуждены, не отходят от своего жилища, некоторые заняты обыденными делами, охотятся, занимаются строительством, выносят наверх землю. Почему-то этот муравейник не привлек внимание грабителей, а его жители не пытаются спасать свое убежище и не закрывают ворота своей крепости. Может быть, он уже обездолен, в нем уже побывали россомирмексы и поэтому более не представляет интереса, оставлен в покое, получил передышку. Но его крохотные разведчики все же обеспокоены, крутятся в возбуждении у входа и постоянно наведываются к своим соседям, на которых напали разбойники, подбегают к холмику, ведут неусыпное наблюдение над всем происходящем.

Но как они все хорошо знают россомирмексов, как они их боятся, с какой панической быстротой отскакивают от них в сторону, даже не удосуживаясь по муравьиному обычаю к ним прикоснуться усиками, а издали, на расстоянии два-три сантиметра угадывая своего смертельного врага! Уж не поэтому ли россомирмекс так ярок, чтобы знали, с кем имеют дело! Какой же силой обладает этот красно-черный воин, облаченный в блестящую броню, если одним своим видом внушает страх. В чем же секрет воздействия его на своих соседей, обычно слабо поддающихся страху смерти? Он же не охотится за ними, самих не убивает, разве только что отрывает головы бочкам, когда те становятся затычками на подземном пути к цели.

На насыпи у входа в муравейник не стало россомирмексов, все шестеро проникли вниз, и проформики — наблюдатели подбежали к входу, опускают — в него на одну-две секунды усики и в панике отбегают к своему дому. Один наткнулся на обезглавленную бочку, схватил ее за ногу, потащил к своему жилищу, но испугался, бросил, убежал. Другой, покрупнее, решительно поволок ее к себе. Зачем пропадать добру, сдавать его недругу, надо воспользоваться благоприятным моментом.

Эта постоянная слежка, наблюдение за всем происходящим, так демонстративна. В ней проявляется что-то значительно большее, чем инстинкт и я так сожалею, что нет со мною рядом одного из многочисленных скептиков, обремененных грузом ученого невежества и полагающих все поведение насекомых только как проявление инстинктов и рефлексов. Трудно тем, кто проводит многие часы в наблюдениях непосредственно в поле и видит, то, что недоступно, ведущим лабораторные эксперименты над поведением этих маленьких и загадочных жителей нашей планеты.

Что же будет дальше? Мои добровольные помощники сообщают:

— Начали из первого гнезда выскакивать россомирмексы с куколками!

— Появились россомирмексы с куколками уже возле своего дома!

Грабители добились своего, завершили дело, проникли через все преграда, добрались до куколок и теперь один за другим возвращаются с добычей обратно.

Вскоре как будто все грабители покинули первый муравейничек, никто более не показывается из него с куколками, унесены и обезглавленные бочки, валявшиеся наверху еще с самого начала налета. Не показываются из него и сами хозяева. Муравейник будто вымер. Все его жители в панике, сбились в самой нижней камере.

А во втором муравейнике? Тут тоже дела идут к концу. Но грабители просчитались, плохо организовали разведку, попусту разрыли вход. Не оказалось куколок, или быть может, они очень надежно запрятаны. Впрочем, налет совершен не совсем зря: один потащил бочку, второй и третий — совсем нежных и белых с черными точечками глаз только что вышедших из коконов муравьев. (Такое среди рабовладельцев тоже никто не видел.) Четвертый, пятый и шестой — понесли совсем необычный груз — по одной беспомощной личинке. Неужели они будут воспитаны помощниками, или их растерзают и съедят?