Мурчащее (не) счастье для Дракона

Да и в столовой всё блестело и сверкало, так что за этим блеском я не сразу разглядела Грэгори и невысокую женщину, что стояла рядом с ним, на её глазах была широкая чёрная повязка…

Я посмотрела на Ри, но он лишь улыбнулся и прошёл сразу к родителям:

– Отец, – кивнул приветливо, потом обратился к Стелле, – матушка, хочу представить вам мою невесту – Марго!

Опять невеста?! Да меня вообще кто-нибудь об этом спрашивал? И… А! Связные мысли меня покинули именно в тот момент, когда Стелла рассмеялась низким, хрипловатым смехом и подалась вперёд, прикасаясь своими прохладными пальцами к моему лицу.

– Кажется, мальчик мой, Марго вовсе не в курсе о своём новом статусе, неужели ты не знаешь, что прежде, чем назвать девушку своей невестой, ей нужно сделать предложение?

– Простите, я… – не зная, как реагировать на её слова, смутилась окончательно.

– Брось, дорогая, – моё смущение, кажется, Стеллу не очень-то волновало. – Тебе не за что извиняться.

Руки от лица она убрала и улыбнулась – открыто и тепло:

– Пойдёмте к столу, иначе всё остынет, – и на правах хозяйки, уцепила меня за руку и потянула в сторону стула.

Она слепа? Нет? Почему на глазах повязка? И… отпустите меня к Ри, мне с ним намного спокойнее!

Стелла вновь хрипло рассмеялась:

– Да, я слепа, и не переживай, Марго, мой сын будет рядом с тобой.

– Я…– хотела спросить, не сказала ли я всего этого вслух, но женщина вновь меня опередила:

– Нет, не сказала, просто я вижу то, что другим неподвластно.

Упс… К такому меня жизнь не готовила. А Адриан мог бы и предупредить меня…

Грудной смех Стеллы стал мне ответом.

Нет, во время ужина никто не пытался меня смутить каверзными вопросами, не пытался выведать о моей родне и не оценивал мой социальный статус. Напротив, беседа текла спокойно и непринуждённо. Поначалу ко мне вовсе не обращались, заведя разговор о чём-то пространном, как-то погода этой осенью. Потом тема плавно перетекла на открытие новой академии, где теперь смогут обучаться девушки. Вот тут я не выдержала и вставила свои пять копеек. Для меня, человека из двадцать первого века, развитого и иногда демократичного мира, такая новость казалась чем-то запредельным. То есть, до этого девушки вовсе не имели права учиться? А как же они жили? Нет, понятно, про тех, кто родился в богатой семье, их обеспечивали мужчины, а что делать тем, кто был лишён хоть какой-то поддержки сильного пола? Это я и спросила, и мне ответил Грегори, явно довольный этим вопросом:

– Почему же, девушки могли обучаться на медицинских, секретарских, швейных курсах, но путь в академию для них был закрыт. Сейчас же всё изменится.

Ясно. Этот мир лет на двести отстаёт от моего родного по развитию. И даже сейчас, дав девушкам возможность учиться в академии, после выпуска бедняжкам придётся доказывать свою компетентность ни раз и ни два.

– Да, это хорошее начинание, – ответила я без особого энтузиазма. Что-то ярко представила, каково бы мне пришлось, окажись я здесь без поддержки Адриана.

Больше я в разговоре не участвовала, а после и ужин как-то незаметно подошёл к концу. Ри поднялся и подал мне руку, но прежде чем я встала вслед за ним, Стелла попросила:

– Дорогой, ты не против, если я украду ненадолго твою невесту? – последнее слово она произнесла с улыбкой.

Я даже испугаться не успела, а уже оказалась в цепких руках женщины. Лишь расслышала, как Адриан шепнул мне, чтобы я не боялась.

Для слепой Стелла двигалась довольно непринуждённо, да и вообще ориентировалась в доме так, будто бы видела каждую мелочь.

– Ничего удивительного, – ответила Стелла на неозвученный вопрос, – в этом доме ничего не меняется на протяжении сорока лет. Поэтому немудрено, что я привыкла.

Мне вновь стало неловко, да и страшно, вдруг я подумаю о чём-нибудь таком… таком… словом о том, за что мне будет стыдно?

Грудной смех женщины заставил меня вздрогнуть.

– Марго, не переживай, о чём бы ты не подумала, я не буду осуждать тебя, – она остановилась, а потом распахнула какую-то дверь, – Всё потому, что ты мне очень понравилась.

Я вошла в комнату, которая оказалась довольно уютной гостиной и решилась спросить уже вслух:

– И на основании чего вы сделали такой вывод?

Стелла вновь рассмеялась, но прежде чем ответить, села в глубокое кресло и указала мне на соседнее. Я опустилась вслед за ней.

– На основании того, что я могу легко тебя «считать», – призналась она и улыбка её стала немного грустной. – И мне очень нравится то, что я вижу.

– Хотите сказать, что не читаете мысли всех подряд?

– Увы, – женщина развела руками и замолчала. Я тоже не спешила продолжать разговор, просто потому, что если Стелла пожелала остаться со мной наедине, то ей есть что мне сказать?

– Есть, – вновь ответила на незаданный вопрос, но уже без тени улыбки. – Я хотела попросить у тебя прощения за Наору.

Имя приёмной дочери она выдохнула с нескрываемой болью. А я бы вовсе предпочла об этом не говорить, но она ждала ответа, и это несмотря на то, что могла легко «считать» его.

– Не стоит, я не виню вас, – тут же на губах Стеллы появилась немного ироничная улыбка и меня прорвало: – Да! Я не понимаю! Неужели вы не видели, что Нора не в себе? Из-за неё Адриан жил с таким грузом вины, от которого бы любой другой чокнулся! И если мужчины зачастую слепы к женским уловкам и думают, что проблема рассосётся сама собой, то вы… Вы…

Мой запал иссяк, потому что меня будто бы кипятком опалило. Это я сейчас всё сказала? И кому? Стелле? Матери Адриана? Может быть, сумасшествие заразно и я тоже заболела, пообщавшись с Норой?!

Стелла усмехнулась, но вовсе не весело, и заговорила тихо:

– Я знаю, что виновата куда больше, чем Грегори, но… – она дрожащей рукой провела по идеально уложенными волосам. – Я так хотела дочь, а после рождения Адриана лекари сказали, что я больше не смогу иметь детей. И тут Нора, такая крошечная, такая беззащитная. Я мечтала, что мы будем с ней близки, едва ли ни лучшему подругами станем, когда малышка подрастёт, но правда в том, что я так и не смогла её полюбить. Я пыталась, правда пыталась, вот только она… была другой. Мы так и не смогли найти общий язык, а уж когда она научилась ставить ментальные блоки, чтобы я не «читала» её, то и вовсе отдалились друг от друга.

Стелла замолчала, я же задумалась, пытаясь поставить себя на её место. И у меня не получалось. Нет, чисто теоретически, я понимала, что ребёнка, даже если он чужой, можно полюбить, вот только практики у меня не было. И я, честно признаться, не знала, как бы повела себя в такой ситуации. К тому же яркий пример собственной «матери», которая и матерью-то мне не была, так и стоял перед глазами. А ещё где-то там маячил образ абстрактной женщины, которая избавилась от меня, отдав на попечение первой встречной.