Мушкетер и фея

Саня Волков приоткрыл рот.

Братья Дорины переглянулись.

Сережка с интересом посмотрел сначала на Джонни, а потом на Вику. И никто от удивления не сказал ни слова. Кроме Вики. Вика сказала:

– Я тебя сейчас как стащу на землю, ты у меня сам завизжишь! Как целая свиноферма.

Она попробовала ухватить Джонни, но тот быстренько подобрал ноги.

– Постой… – нерешительно сказал Сережка. – А что… А может, правда?

– Что "правда"? – со сдержанной яростью спросила Вика – Я вам кто? Свинья?

– Ты, конечно, не свинья, – сообщил с высоты Джонни – но сейчас поступаешь по-свински. Тебя все просят, а ты для общего дела повизжать не можешь.

– Идите вы… – сказала Вика. Но, поскольку никто никуда не пошел, она сама удалилась на свое крыльцо и оскорбленно села там ко всем спиной.

Джонни торопливо спустился к друзьям. Надо было действовать, пока идея свежа и горяча.

– Это ничего, – зашептал он. – Пусть посидит. Это даже хорошо. Ты, Борька, бери магнитофон и пойдем потихоньку. Как подойдем, ты включай, а я ее пощекочу. Она знаешь как щекотки боится! ..

Борька вопросительно глянул на Сережку. Тот пожал плечами: что, мол, делать-то? Другого выхода нет.

Джонни и Борис на цыпочках двинулись к Вике. К ее упрямой и обиженной спине. Они подошли вплотную. Вика не оборачивалась. Борька мигнул Джонни и нажал клавишу записи. А Джонни пальцем ткнул Вику под ребро.

Думаете, Вика завизжала? Она завопила:

– Ой, мама!

Ловко повернулась и треснула Джонни по шее твердым, как дерево, кулачком.

Джонни отлетел в кусты репейника. Борька огорченно выключил магнитофон.

– Дура, – укоризненно сказал Джонни, выбираясь из пыльных зарослей. – Ну где ты слышала, чтобы поросята орали "ой, мама"? Ведь тебя по-человечески просят повизжать. То есть по-поросячьи. То есть… Тьфу! Ну жалко тебе, что ли?

Вика угрожающе подбоченилась. Глянула на Джонни так, что ему захотелось обратно в репейники.

Но тут случилось такое, что сразу изменило ход всей истории.

К Борьке подошел Стасик и что-то шепнул ему. Потом он встал перед Викой и негромко, но отчетливо сказал:

– Ля-гушка…

И поднял к Викиному носу растопыренную ладонь. На ладони прыгало что-то зеленое и мокро-блестящее.

Визг, раздавшийся в тот же миг, превзошел все ожидания. Он был длинный и такой пронзительный, что зачесалось в ушах. Дорины присели. Сережка зажмурился. Джонни прижал к ушам ладони. А Саня Волков сказал:

– Вот это да… Вот это да! – повторил он, когда Вика наконец, замолчала. – Как в цирке!

– Не бойся, это не настоящая лягушка, – объяснил Вике Стасик. – Я ее из подорожника сделал.

– Хорошо получилось, – с удовольствием заметил Борька. – Сейчас послушаем.

– Отдай магнитофон! – сверкнув глазами, потребовала Вика.

Борька прыгнул в сторону и отбежал шагов на десять. Потом опять нажал клавишу. И визг снова разрезал воздух. Правда, послушать его подольше не удалось. Вика поднялся с земли кирпич, и Борька моментально выключил звукозапись.

– Отдашь магнитофон? – медным голосом спросила Вика.

Борька посмотрел на Сергея.

– Стоп! – решительно сказал Сергей. – Хватит вам! Что ты, Виктория, как парижская графиня, ломаешься? Люди для науки жизнями рискуют, а тебе визга жалко. Убудет у тебя его, что ли?

– Провалитесь вы все… – откликнулась Виктория. – Мне не жалко… Только за лягушку ты, Стаська, все равно получишь, имей в виду… А что, крокодил, вы думаете, такой же олух, как вы? Думаете, он девочку от поросенка по голосу не отличит?

– Ну, а если и отличит? – задумчиво сказал Джонни. – Может, ему даже приятнее будет…

Больше звукозапись пробовать не стали, чтобы не привлекать внимания прохожих и Вику лишний раз не дразнить. Борька и Стасик склеили кусок пленки в кольцо и присоединили к магнитофону реле времени – будильник и жестяную коробку, в которой что-то звякало. Это было реле от кота Меркурия. С его помощью магнитофонный визг должен был включиться ровно в полночь…

В колодец опустили на веревке Бориса Дорина. Он детской лопаткой вырыл в земляной стенке нишу и укрыл там магнитофон. Иначе крокодил мог разбить его, когда угодит в ловушку.

– Ну как? Все в порядке? – спросил Сережка.

– Угу, – ответил из глубины Борис.

Его вытянули наверх.

Уже темнело. Было тихо. Только в глубине колодца еле слышно тикал будильник да падали сверху в воду земляные крошки.

Пахло сырой крапивой, туманом и тайнами.

Охотники закрыли колодец решеткой из веток и навалили сверху травы.

– Ну, пошли, – шепотом распорядился Сергей. – Значит, завтра в пять.

Нельзя сказать, что они спокойно спали в эту ночь.

Джонни ворочался и вскрикивал. Ему снилось, будто попал он в плен к дикому племени, и это племя хочет сделать его приманкой для крокодила – толкает в яму. А крокодил почему-то уже там и выжидающе улыбается. Джонни падал и просыпался…

Вике тоже снился крокодил. Он ходил по улицам, и в животе его играл проглоченный магнитофон. А Дон Педро грозно требовал: «Доставай теперь как хочешь!»

Какие сны видели Дорины и Сережка, не установлено, однако и они утром были хмурые и невыспавшиеся. Один Саня Волков пришел к Викиному крыльцу бодрый и веселый, несмотря на ранний час. В глубине души он не верил ни в какого крокодила и потому всю ночь спал без всяких снов.

Компания молча разобрала оружие.

– Ну… пошли, – скомандовал Сергей.

Они спустились в овраг.

У Джонни в животе было такое ощущение, словно он проглотил тяжелую холодную жабу.

Вика несколько раз спотыкалась и говорила: "Мамочки…"

Чем ближе к ловушке, тем сильнее колотились сердца у охотников. Они даже не прыгали в груди, а метались где-то между шеей и пятками.

– Стойте, вы… – вдруг со стоном сказал Борька Дорин. – Глядите…

Маскировка была провалена.

– Слушайте… – замирая, прошептала Вика.

В колодце что-то возилось и булькало…

Охотники встали на четвереньки. Так, на четвереньках, они подобрались к ловушке и заглянули в глубину.

Там было темно. И там стало тихо.

Сережка взял фонарик и направил вниз луч.