Мутанты
Шрифт:
– То есть как – бродяга?
– На нем нет никаких следов мутации. – Переводчик стал подражать шефу в интонациях. – Вполне нормально развитый человек, но употребляющий алкоголь. Имеется только черепно-мозговая травма теменной области… Очень старая травма…
– А что еще надо? – возмутился было батька и был посажен на место.
– Третий глаз. У мутанта должен быть третий глаз! И два сердца.
Мыколу вновь опахнуло, как ночью на второй заставе, перед тем как появиться этому существу. Но сейчас зазвенело в ушах, и он, не выпуская кубка с виски, подошел к шезлонгу.
Открытый
– У мутанта должен быть третий глаз! – прорычал переводчик, копируя американца.
И тут нос у добычи зашевелился вместе с бородой, в следующий миг открылись глаза, и Волков отшатнулся. А мутант сел в шезлонге и, выпутавшись из открытого мешка, протянул руку за кубком.
– Колька, похмелиться дай! – гортанным, булькающим голосом сказал он. – Дай выпить, мать твою! Чего вылупился? Батю родного не узнал? А я тебя сразу унюхал… Раз напоил – похмеляй!
У Мыколы заломило лоб под кепкой – как раз напротив пулевой пробоины…
После третьих петухов Юрко и вправду вернулся со службы, но в хату не пошел, а задами прокрался в баню и там устроился спать на полке. Куровы его всю ночь прождали, много раз выходили по очереди на улицу, дежурили за усадьбой, а он все равно прошел незамеченным, и обнаружила его Сова, когда вспомнила, что не повесила на баню замок. После парки и мытья он ничуть не изменился, разве что лицом вроде посветлее стал и борода с остатками волос, лежащих венчиком вокруг лысины, вспушились и приобрели ранешный пепельный цвет. Дед его не постриг и не побрил – чего только они делали-то столько времени в бане?…
– Юрко, внучок, пойдем в хату? – ласково попросила бабка. – Я на стол собрала, а ты сутками не евши…
– Паня парился-мылся – кундал як, – горестно произнес он. – Чорный тундара летел.
– Какой кундал?
– Кундал ойху, ынеркия называется. Ынеркия – як, слой дух – балдей. Плокой Юрко шаман.
– Ой, хоть привыкаю, – обрадовалась бабка, – понимать вроде начинаю… А плохой потому, что не ешь ничего. Со злыми духами бороться сила нужна, ынеркия твоя, кундал-мундал. А ты вон как исхудал. Дед говорит, мухоморами питаешься…
– Арсан Дуолайя сытых люпит – ай-яй-яй! Колодный шаман батыр, айбасы кириккитте, бизда кой.
– Да ведь там тебя Оксана ждет! Всю ночь глаз не сомкнула…
– Окосана, – с тоской проговорил он. – Юрюнг… Юрко стытно. Алмас – як, кроши – як…
– Она тебя не за алмазы любит, и не за гроши… Вот ведь какие вы, мужики. Гордость у вас ! А девка мается.
– Батур тыала хотун! Эрын чуумпу айбасы! Окосана клятит – слой дух бизда, стена кириккитте, Юрко кундал бар! Ынеркия! Синьгами Юрко, санаабар! Потвик, как дыд Кур. Керой! Хатыныны тазыстыллар! Сачем Окосане корпатый мутант?
– Так вы бы вместе супротив айбасов этих и воевали? – подхватила Сова. – Вместе-то сподручней. Вот мы с твоим дедом такой им кириккитте устраивали! Такой эрын чумпу! А потом, ты же отмылся, красивый стал, мягонький. И даже горб вроде того… рассосался немного.
Юрко пощупал горб:
– Ни,
баба Ыгылыз. Ойху-дьарзаа, совсем батыр…– Вот погоди, дождешься. Сосватает кто-нибудь Оксанку, и будет тебе ойху. Колька-крестник клинья бьет, с отцом вроде уж договорился. Даже американец глаз положил!
Внук еще больше ссутулился:
– Окосана каюк… Юрко плокой жених. Алмас – як… Бабка придвинулась поближе, толкнула плечом и заговорила шепотом:
– Да погоди ты! Если сразу с горбом-то примет, куда потом денется? Без горба-то за тебя любая дура пойдет! Она же тебя еще толком не рассмотрела. Только внутренние органы щупала, когда ты без сознания в козлятнике лежал. И не давай особенно-то глазеть. В темноте с ней надо справиться… Ну это, кундал-мундал свой проявить, ынеркию.
Юрко задумался, хлопая третьим глазом, помотал головой:
– Юрюнг, светло… Ночью шаманить ната, айбасы кириккитте.
– А ты в подпол полезай! – придумала бабка. – У деда подземный ход есть, из сортира. А я Оксанку пошлю. Скажу, достань-ка мне какой-нибудь айбасы. Она залезет, а ты ее обласкай там. Разговор заведи – про свою тундару, про шаманство… Только смотри, не напугай!
Внук слегка оживился:
– Тутан, тутан… Хатыныны тутан! Окосана юрюнг курдук! Та Юрко ызык сапыл…
– Ничего, поймет! Когда тебе говорят «юрюнг» – оно всегда тутан. Если что, шаманской мове научишь. Да в темноте, Юрко, ты больше не языком, а руками работай. Да только не хватай сразу, как твой дед. А то и схлопотать недолго. И как в сириалах кажут, тоже не надо. А то ходят, ходят вокруг серий двести… Ну что, пошли, я тебе ход покажу?
– Баба Сава санаабар, мутрый баба, – подумав, сказал Юрко. – Как старый шаман…
Схватил котомку с луком и бубен, однако бабка отняла и на стену повесила:
– Я еще тот шаман! А это там тебе не пригодится.
Елизавета Трофимовна вышла из бани, огляделась – вроде никого, поманила за собой внука. Сортир стоял на отшибе, увитый буйным хмелем, а за ним уже начинались огороды и сараи: Куров все продумал, как ходить через границу незамеченным. Бабка открыла дверь:
– Иди!
Юрко отшатнулся:
– Айбасы! Слой дух!
– А ты думал, как? Чтоб тыала хотун, надо через всякие тернии пройти.
Внук зажал нос и скрылся в сортире. А Сова в тот же час побежала в хату, где дед с Оксаной сидели уставившись в телевизор и оба уже подремывали. Бабка поманила Курова пальцем и увела на улицу.
– Идем-ка со мной, – прошептала соблазнительно. – Я тебе что-то покажу.
– Куда? – Дед уже намеревался перебраться на кровать.
– В баню.
– Так, поди, уже остыла? – Он вдруг ожил и заозирался.
– Конечно, остыла.
– А что покажешь-то?
– Узнаешь, пошли!
Куров пошел как-то неуверенно, словно на ходулях, при этом ему что-то мешало. Бабка завела его в баню и указала на полок:
– Ложись и спи!
– А показать?
– На! – Сова сняла со стенки бубен. – Учись шаманить!
– Ну, шаманить-то я умею!
Бабка не дала ему договорить, вышла и закрыла дверь на замок.
Вернувшись в хату, растолкала дремлющую Оксану.
– А давай-ка с тобой по рюмке! – задорно предложила. – Хватит дремать!