Мутанты

II

На следующий день Сергей зайцем поехал на бесплатную работу, потому что денег на проезд не имел. Марксина же позвонила в бухгалтерию гороно. Бухгалтер ответила, что трансферта в ближайшем будущем не ожидается, а учителя собираются на площади перед мэрией на пикетирование.

Пикеты, забастовки, голодовки - нормы для рыночной экономики - казались Марксине дикостями, ибо пока не созрела, чтобы требовать свое и, как многие граждане, демократию понимала по-совдеповски. Марксина собрала по карманам последние монеты, на базаре купила полбулки самого дешевого хлеба. Надеясь, что муж получит зарплату, ждала его возвращения с работы.

Поздно вечером Сергей пришел пьяным, что раньше с ним случалось только после полученных премиальных. Он был на взводе и материл всех: от ворюги-директора до президента. Зарплату не выдали, мало того, отправили в отпуск без содержания.

Пока выговаривался муж, Марксина благоразумно молчала, чтобы злоба жизни не выплеснулась на нее, не подливала масла в огонь гнева.

Разрядившись от злости, Сергей завалился спать. Марксина (впервые в жизни) проверила карманы мужа. Нашла тринадцать рублей монетами. Разрезала полбулки хлеба пополам, вскипятила воду. Съела свою пайку. От голода сон не брал.

Стоя у окна, смотрела на улицу, по которой катилась бесконечная вереница автомобилей и суетились люди, словно потревоженные муравьи. Марксина думала - как жить дальше, и подсознательно, под влиянием голода, криминальные мысли рождались в голове и утверждались вопреки годами сложившейся морали. От резкого звонка вздрогнула. Тревожное предчувствие сдавило сердце. Затаив дыхание, подняла трубку телефона.

Ну, дождались? Собирайте сто баксов, и тетя Мотя, в гробу и белых тапочках, ваша. Приезжайте хоронить на нашу фазенду вечером и не вздумайте обращаться к ментам. Там наши братки. Если выхлопочете наследство, не отстанем, будем "доить".

Голос рекетера, несмотря на то, что он преднамеренно картавил, послышался Марксине знакомым, но известие о гибели тетушки ошеломило Марксину настолько, что дурная весть заглушила подозрение. Потрясенная неожиданным поворотом, не смогла ответить. А когда взяла себя в руки, попыталась разбудить мужа, но он не проснулся. Всю ночь, стоя у окна, не сомкнула глаз. Уже привыкла жить бедно и, не надеясь на лучшее, боялась неотразимо надвигающейся нищеты, а сегодня - ах, это вдруг! Нашей жизнью правит господин случай.

Для Марксины засветился лучик надежды в черной дыре, под названьем жизнь, но какой ценой! Марксина, как все люди вне властных структур, не привыкла эксплуатировать и добиваться успеха и благополучия в жизни на несчастье, тем более, на смерти других, но мало-помалу ее "закомплексованность" под действием сложившихся обстоятельств, трансформировалась в животные инстинкты выживания пещерного сознания.

III

Убедившись, что Мудаковы уехали, Шурик, закрыв ворота на засовы и замки, вошел в гостиную. Кити тут не было. Поднялся на второй этаж и вошел в комнату, в которой обитал с Кити. В пустой комнате на старом протертом топчане, совершенно голая, улыбаясь во сне счастливой болезненной улыбкой, спала Кити.

Шурик жаждал наркотиков. Долго шарил рукой под топчаном, прежде чем нашел шприц. Из-под подушки достал упаковку ампул, дрожащими руками наполнил шприц. Не мог попасть себе в вену и от этого злился, а уколовшись, повалился на топчан рядом с Кити. Отрешенно глядя в потолок, помутневшими глазами с неестественно сузившимися зрачками лежал несколько минут. Затем приподнялся и вылупился мутными глазами на Кити, как бы не узнавая ее. Будто что-то вспомнив, наполнил шприц из другой ампулы, схватил тонкую, как прутик, руку Кити и прижал ее к топчану. Никак не мог попасть иглой в синенькую малозаметную жилку, и исколол всю руку от ладони до локтя. Кровь сочилась из исколотой руки и на топчане натекла лужица. Кажется, попал в вену. Кити вскрикнула и дернулась. От процедуры Шурик устал, как будто выгрузил вагон на студенческом колыме.

Некоторое время лежал рядом с Кити, повернув голову к ней, и идиотски улыбался. Вдруг она очнулась и закричала: "Лечу я! Лечу!".

Обрадовавшись ее пробуждению, Шурик попытался овладеть Кити, но не было сил, хотя желание сжигало его. Прийдя в ярость, схватил племянницу за горло и начал душить. Кити завертелась под ним, словно змея на костре. Это сильнее возбудило Шурика, хотя Кити хрипела и язык вывалился изо рта. Шурик чем сильнее давил ее горло, тем испытывал большее удовольствие и душил до тех пор, пока не испытал оргазм.

Очнувшись глубокой ночью, Шурик попытался привести племянницу в чувства, но Кити не подавала признаков жизни. Испугавшись за содеянное, взял Кити на руки и вынес из коттеджа.

Порывистый ветер нагибал деревья дугой, шумела листва. Дождь, то лил как из ведра, то внезапно затихал. Синие вспышки от молний вырывали из темноты черный силуэт коттеджа и раскачивающиеся деревья. Тревожно каркали вороны. Шурик, спотыкаясь в темноте, принес Кити к заросшим травой кустам. Положил ее под куст, и, забросав прошлогодними, еще не сопревшими листьями и мусором, вернулся в коттедж, вошел в комнату и, приняв дозу, вернулся в мир иллюзий.

Кити пришла в себя от холода, дождь лил как из ведра. Мозги пронизывали тысячи игл. Тошнило так, что выворачивало внутренности. Мышцы дергались. Вылезла из кучи мусора и на четвереньках доползла до забора. Цепляясь руками за сетку и упираясь пальцами ног в ячейки, перелезла через забор. Ломка стала невыносимой. Казалось, что горит в аду. Яркий свет от автомобильных фар ослепил Кити. Сознание выключилось.

Между тем, Мудаковы не теряли время: Сергей отвез жену в гороно выбивать отпускные, а сам приехал на работу. В месткоме рассказал о несчастье и попросил материальной помощи на погребение тети. Пожилая предместком подсказала Сергею написать заявление на помощь, а пока она будет "проталкивать" просьбу по кабинетам и коридорам власти, посоветовала пробежаться по цехам и "нашкулять" кто сколько даст.

К удивлению Сергея (хоть в этом повезло) ему выдали часть зарплаты и пособие на похороны. Довольный щедростью предприятия, заехал в гороно за женой. Марксине тоже, по случаю смерти тети, выплатили отпускные и пособие. На радостях Мудаковы пообедали в ресторане, в банке обменяли рубли на доллары и, довольные удачей, поехали на фазенду Матрены Иосифовны, то бишь тети Моти.

Летний день для приморской местности был необыкновенно солнечным. От повеселевшего на ярком солнышке города, от долгожданного тепла, от надежды разбогатеть у Мудаковых поднялось настроение, которого уже давно не испытывали: Сергей шутил и сыпал анекдотами, Марксина смеялась, как будто ехали не прощаться с тетушкой, а на веселый пикник. Только когда подъехали к воротам фазенды, Марксина опечалилась, да и Сергей замолчал.

Как только Сергей нажал кнопку звонка, сразу же дверь коттеджа открылась и к воротам, раскачиваясь, словно пьяный, подбежал Шурик. У него была ломка и от нее его трясло и корежило.

Где баксы?
– торопился уколоться он.

А тебе какое дело? Почему суешься в чужие дела?
– не поняла его Марксина.

Я посредник. Ночью привезли тетку и наказали, чтобы вы отдали зелень мне.

Врешь ты, гнида, - не поверил Сергей.