Мутные воды

К тому же у Люси было ощущение, что с ее приемной дочерью что-то произошло: обычно она первой приглашала Трис в гости, а в этот раз та позвонила ей сама.

Они уселись за кованным железным столиком, и Трис закурила. Люси терпеливо ждала, когда та начнет разговор и выложит все, что у нее на уме. Но Тристан, держа сигарету в руке, завела что-то там про погоду, и Люси не стала дальше тянуть со своими подозрениями:

— Трис, детка, что происходит?.. Я, конечно, знаю, что ты любишь мою стряпню, но…

Давай-ка, выкладывай, в чем дело и немедленно! А то, ей богу, я не поленюсь — встану и придушу тебя!

Тристан немного помолчала, опустив глаза. Она надеялась, что слова, способные выразить ее чувства, придут сами собой.

— Люси, меня пугает то, что происходит между мной и Клэр. Я никогда не встречала таких, как она… Она совсем не похожа ни на кого из моих прежних пассий. Клэр заставляет меня чувствовать, что я ей не безразлична. Но я так боюсь, что однажды утром она проснется и решит, что не хочет быть со мной… Смогу ли я это выдержать?.. Я близка к тому чтобы порвать с ней — просто из страха, что такое может случиться…

Выпалив все это, она посмотрела на Люси, и глаза ее были полны готовых пролиться слез.

Люси взяла ее за руку.

— Солнышко, мы все боимся вступать в отношения. В любви и в жизни нет ни малейшей определенности… Но несмотря на это, хочу сказать: думаю, что ты на самом деле небезразлична Клэр. И понадобится совсем немного времени, чтобы это переросло в любовь.

— Люси… — ком в горле мешал Трис говорить. — Но за что ей… любить меня? Зачем такой, как она, быть вместе со мной?

— Детка, черт тебя побери, ты вообще соображаешь, что говоришь?! Да у тебя масса достоинств! Вся штука в том, что ты сама этого не понимаешь… Я знаю, что твоя маменька усердно потрудилась, чтобы подорвать твою веру в себя… И я никогда не смогу понять — зачем она это сделала?.. Тристан, ты прекрасна! И внешне, и внутренне! — и глаза Люси тоже наполнились слезами, пока она говорила. Ее сердце прямо разрывалось от от той боли, которая исходила от ее любимой девочки.

Тристан, не выдержав, разрыдалась.

— Вы с Кэмероном всегда так любили и поддерживали меня. Вы ведь годами твердили мне об этом, но мне так трудно в это поверить…

Люси обняла ее, взяла за руки, и так успокаивала молодую женщину, пока та не выплакалась.

— Послушай меня, дорогая, — твердо сказала она. — Скажу прямо и без прикрас: твоя мать — подлый человек. Честно говоря, я думаю, что она ненавидит сама себя. А как тогда она может любить кого-то другого?..

Тристан, мы любим тебя как свою родную плоть и кровь. Мы ночами не спали, пытаясь придумать, как бы оставить тебя с нами. Поэтому-то мы так часто и приезжали к вам на выходные или забирали тебя к себе. Мы боялись обидеть Митчела, ведь он так тебя любил, но всегда мечтали о том, как бы уехать вместе с тобой куда-нибудь подальше отсюда…

Тристан недоверчиво посмотрел на нее.

— Я понятия не имела, что вы с Кэмероном этого хотели. Не пойми меня превратно, я знала, что вы любите меня, но всегда считала, что причиной тому ваша дружба с моим отцом. Без обид!.. Просто я же знаю, насколько вы были близки…

— Трис, мы проводили время с тобой, потому что любили тебя, как родную. И сейчас любим… Я до сих пор храню все твои фотографии школьных лет. А как мы гордились, когда ты закончила школу!.. Мы любим тебя, Тристан. Просто за то, что ты — это ты…

Тристан обняла Люси. Она наконец-то приняла сердцем, что кто-то еще, кроме отца, по-настоящему любит ее. И у нее снова хлынули слезы.

— Девочка моя, я никогда не настаивала на том, чтобы обсуждать твою маму, и ты держала все в себе… Но пора бы тебе разобраться с этим. Я понимаю, что в твоей душе боль и горечь, но пока ты не позволишь себе отпустить эту ситуацию, все так и будет продолжаться, коверкая тебе жизнь. И если с этим не разобраться, то у тебя могут возникнуть проблемы и в отношениях с Клэр.

— Мне нужно покурить, чтобы успокоиться, — сказала Трис, — если мы собираемся говорить на эту тему.

Люси вернулась на свое место, но подвинула стул ближе к гостье. У нее внутри все сжималось, когда она смотрела на Тристан, потому что в глубине души Люси боялась услышать ее откровения. Но она терпеливо ждала, пока Трис соберется с духом.

Люси очень бы хотелось, чтобы в этот момент Кэмерон был здесь, с ними.

Тристан затянулась сигаретой, потом сделала глоток чая.

— У меня нет хороших воспоминаний о матери, — наконец начала она. — Когда отец уезжал по делам, я ревела в своей комнате. Я ненавидела оставаться с ней вдвоем.

Если отца не было дома, я или сидела у себя или старалась быть где-нибудь на стороне как можно дольше.

Когда мать звала меня поесть, я прибегала, мыла руки и лицо… Потом сидела за столом, молясь, чтобы не дай бог не капнуть чем-нибудь или не пролить… Однажды я случайно опрокинула свое молоко. Она так ударила меня по лицу, что я упала со стула. Она нечасто меня била, но когда она это делала, это оставляло такой след в моей памяти! Такой же, как и на коже… Правда, слова, которые она сказала при этом, были гораздо больнее, чем все пощечины вместе взятые…

Люси не хотелось снова плакать, но затуманенный страданием взгляд Тристан рвал ее сердце. Она видела, как дрожит рука Трис, держащая сигарету. У Люси встал комок в горле: а ведь она даже не представляла себе, как калечило маленького ребенка то, что он перетерпел! А Тристан продолжала:

— Я же была такой боевой девчонкой… Любила лазать по деревьям и строить домики.

Она обычно находила меня с моими друзьями, и устраивала шоу: гнобила и ругала прямо перед всеми, а потом тащила домой. Мне было так стыдно, что я перестала искать общества других детей…

Всякий раз, когда мы ходили с ней куда-нибудь, мать попрекала меня, что я выгляжу как оборванец, хотя сама же выбирала мне одежду… Каждый божий день она твердила, что ничего путного из меня не выйдет. А еще она говорила, что если бы у нее была такая возможность, то она никогда не родила бы меня.

Люси понимала, слушая все эти ужасные подробности, что нужно дать Тристан выплеснуть все, что накипело у той на душе, — ведь это накладывало отпечаток на ее настоящее. И сознавала, что должна сохранять спокойствие перед лицом приемной дочери. Но монолог Тристан приводил миссис Хьюз в бешенство: ах, как бы ей хотелось сейчас растерзать Мэлори Делакруа на мелкие кусочки!