Музей боевых искусств

А что я мог сказать? Нет? Добился своего — и прощай?

— Правда, — выдавил я. Впрочем, кто знает: отказавшись от Оксаны в пользу Джона или Паши, не откажусь ли я от собственного счастья?

— Ну, вот и хорошо, — успокоенным тоном сказала девушка. Она потянулась, словно в сладкой истоме, потом отыскала своими губами мои губы и прильнула к ним.

Я ответил на поцелуй, и мы надолго застыли, слившись устами, сплетя друг у друга за спиной руки. Не помню, кто из нас первым прервал поцелуй — наверное, я, так как голова у меня кружилась, ноги подкашивались, и вообще стоять долго с закрытыми глазами было муторно, — но мы, в конце концов, разъединили объятия.

— Ладно, давай бай-бай! — сказал я.

Оксана выключила свет в конце двора, и мы вернулись в дом.

Круг все еще пел — правда, другую песню. Оксана нажала на кнопку магнитофона, и певец умолк на полуслове.

— Выпьем еще? — спросила девушка, кивнув на стол, где стояла недопитая бутылка водки и оставшаяся кое-какая закуска.

— Что-то не хочу, — покачал я головой. — Завтра на работу — нужно быть в норме.

— Ну, давай на посошок по рюмочке, — настаивала девушка. — А потом я посуду уберу.

— Ладно, — согласился я, подошел к столу, налил водку в рюмки, и мы выпили по глотку прозрачной жидкости. Последняя рюмка была лишней. Я это почувствовал сразу, как только проглотил водку и поставил рюмку на стол — во рту было так, будто хину выпил, и водка стала проситься наружу. — Давай я тебе помогу убрать, — предложил я, глубоко дыша, стараясь избавиться от неприятного ощущения.

— Ой, да ладно, — отмахнулась Оксана. — Я сама.

— Давай, давай! Тебе же тяжело.

Мы с девушкой сложили грязную посуду и отнесли ее на веранду в раковину. Едва Оксана взялась мыть тарелки и рюмки, как вдруг раздался звонок в дверь. Вернее, позвонил кто-то в дверь, а звонок прозвучал на веранде. Кто бы это мог быть?

— Мама? — спросил я коротко, обеспокоенным тоном. По-видимому, избежать встречи с родительницей девушки мне все же не удастся.

Оксана недоуменно взглянула на меня.

— Нет, она не должна вернуться. Это сто процентов. — Девушка положила на дно раковины недомытую тарелку, наскоро вытерла руки посудным полотенцем и направилась к двери, бросив мне на ходу: — Пойду гляну, кого там черти принесли.

Она вышла, и я увидел, как за окнами веранды к воротам проплыла голова хозяйки дома. Затем загремела железная калитка и раздались голоса. Собеседники говорили негромко, находились они от меня на значительном удалении, отделенные стеклами веранды, поэтому я не только не мог разобрать даже отдельных слов, но и не мог понять, с мужчиной или женщиной говорит Оксана. Меня с детства учили, что подслушивать нехорошо, я и не подслушиваю, хотя и мог бы сейчас подойти к углу веранды, открыть форточку и, послушав, узнать, о чем и с кем говорит девушка. Но нет, не так воспитан. Да и не пристало мужчине проявлять излишнее любопытство. И так уже случайно стал свидетелем телефонного разговора девушки с каким-то типом. И я взялся домывать за Оксаной посуду.

Разговор хозяйки с гостем или гостьей был недолгим. Не успел я сполоснуть последнюю рюмку и закрыть кран, как вновь загремела калитка, и голова девушки проплыла под окнами в обратную сторону. Когда Оксана вошла на веранду, я по ее примеру вытирал руки посудным полотенцем.

— Ой, да зачем тебе нужно было связываться с посудой, — сказала хозяйка дома укоризненно. — Помыла бы сама.

— Да ладно уж… — Я ни о чем не спрашивал, но смотрел вопросительно, и Оксана пояснила:

— Подружка приходила.

Подружка — значит, подружка. Выпытывать подробности встречи девушки с визитершей я не стал… А может быть, и визитером — для Оксаны, как мне кажется, соврать, что с горы скатиться. Но пусть вранье, ежели таковое имеет место быть, остается на ее совести.

Я кивнул:

— Понятно. Ну, испытаю я наконец мягкость твоей кровати?

— Испытаешь, — рассмеялась девушка. — Тебе в котором часу утром вставать?

— В семь.

Оксана взяла стоявший на веранде на столе будильник и завела его.

— Идем!

Мы прошли в спальню девушки и включили свет. «Вау!» — как говорит молодежь. Комната Оксаны разительно отличалась от остальной части дома — так же, как отличаются покои королевы от жилища слуги. Здесь был шикарный ремонт, ультрасовременный спальный гарнитур из дерева, металла и стекла, под стать ему люстра, на полу ковер с большущим ворсом, на тумбе DVD-плеер. Все как в лучших домах, даже несколько полок с книжками на стене висят, хотя я что-то ни разу не слышал, чтобы Оксана хвасталась, что прочитала ту или иную книгу. Любит, видать, мамаша свою дочку, раз ей такую спальню отгрохала. И сколько же портнихи, интересно, получают, раз такие траты способны делать?

— Слушай, а ты точно уверена, что эта комната ваша, а не соседей-миллионеров, в дом которых вы проломили дверь, пока те находятся в отъезде? — поинтересовался я, боясь ступить на белоснежный ковер.

— Наша, наша, — явно довольная тем, какой эффект на меня произвела комната, сказала Оксана и, поставив на трюмо будильник, подтолкнула меня к кровати. — Устраивайся!

Пока я раздевался и вешал вещи на стул, Оксана расправила постель. Матрас оказался водяным. Я улегся на нем, как на облаке, натянул до подбородка одеяло, погружаясь в негу, чувствуя себя изнеженным барчуком, наконец-то добравшимся до мягкой постели. Ох и устал же я. С чего бы так? Мешки вроде не ворочал… Все плыло у меня перед глазами; я таращился, глядя на то, как Оксана переодевается, изо всех сил борясь с навалившимся вдруг на меня сном, дабы не показаться невоспитанным и не вырубиться раньше, чем хозяйка дома ляжет спать. Наконец девушка скинула с себя джинсы и маечку, надела бордовую шелковую ночную рубашку и приблизилась к кровати. Но едва она собралась лечь, как на веранде вновь залился трелью звонок. О черт!

Оксана виновато взглянула на меня.

— Извини, я сейчас вернусь.

— Конечно, — пробормотал я, прикрыв одно веко, чтобы девушка не двоилась у меня в глазах.

Оксана выскользнула за дверь, а у меня закрылось второе веко. Больше бороться со сном я не мог и уже через минуту дрых без задних ног. Когда вернулась Оксана, я даже не слышал.

Глава 13

Проснулся я раньше, чем прозвенел будильник. Открыл глаза и глянул на трюмо. Часы показывали без пятнадцати семь. Солнце еще не взошло, но было уже светло, и утренний свет сквозь расшторенное окно заливал спальню. Самой хозяйки дома рядом со мной не было. Я так и не почувствовал, когда Оксана вчера вернулась и когда утром встала. Ранняя пташка. Что на нее, исходя из опыта общения с девушкой, было не похоже. Может, у себя дома решила побаловать меня, рано встала и готовит мне завтрак? Посмотрим.

Я встал и начал одеваться. Чувствовал я себя, надо признать, отвратно, будто с глубокого похмелья, хотя выпил я вчера немного, учитывая мой вес, рост и отменное здоровье.

Одевшись, я прошел на веранду. Девушки видно не было. Значит, точно в кухне.

Я быстренько сполоснул над раковиной лицо, закрыл кран и, так как никакого иного, кроме посудного, полотенца под рукой не оказалось, снова вытерся им.

Я сошел с крыльца и направился было к кухне и столовой, что находились на противоположном конце двора, но передумал и свернул к баньке. Кто знает, возможно, Оксана купается или постирушку затеяла в ней. Открыв дверь, зашел в предбанник, а затем заглянул и в саму баню. В маленьком помещении с крохотной печкой, работающей от газа, было холодно и пусто. Обойдя закуток, в котором мы с Оксаной вчера стояли, по узкой бетонной дорожке отправился в конец двора.