Музей воров

В этой части музея не было окон, поэтому, проснувшись, Голди не смогла понять, который сейчас час. Бру ушел, а она проголодалась. Она подумала, что наступило утро.

Некоторое время она сидела на матрасе, в надежде, что кто-нибудь придет и проводит ее. Но вскоре это ей надоело, и она отправилась на поиски кухни, где накануне был ужин.

Вот только она была совсем не там, где ей запомнилось.

Сначала она подумала, что не там свернула. Девочка вернулась по своим следам к тому месту, где спала и попробовала снова, но опять уперлась в тупик.

Голди провела рукой по потрескавшейся штукатурке. Она точно была вчера здесь. Я уверена.

Она повторила круг, чувствуя себя на редкость глупо. Слева был проход, из которого она пришла. Справа был мрачный коридор, который раньше девочка никогда не видела. Голос в голове шепнул:

Иди туда.

Обычно голос не ошибался, поэтому после секундного колебания, Голди на цыпочках прошла по коридору, прислушиваясь не появится ли повозка или голодные слотерберды. Когда она подошла к дверному проему, голос заставил ее пройти в него. Через комнату, заполненную разнообразными злыми масками. Следующая комната была заполнена статуями, а в следующей кто-то устроил склад огромных костей.

А затем, совершенно неожиданно, появилась кухня с запахами пшеничных лепешек, джема и горячего шоколада. Тоудспит посмотрел на Голди с таким отвращением, словно сегодня ненавидел ее больше чем вчера. Шинью посмотрел на девочку поверх газеты и кивнул. Ольга Чаволга и херро Дан переглянулись, словно для разговора им не надо было слов.

Голди молча съела полную тарелку лепешек, выпила шоколад, и все это время краем глаза разглядывала смотрителей музея. Она никогда не встречала таких людей. Людей, которые были настолько дерзкими, что бросали вызов Благословенным Хранителям. Людей, которые носили на плече слотерберда и при этом были совершенно спокойны. Людей, которые считали, что она могла быть полезной…

Она ожидала, что кто-нибудь объяснит ей что происходит. Но все молчали и она, отложив лепешку, которую собиралась съесть, набралась духа и спросила:

— Что я могу сделать, чтобы помочь своим родителям?

Шинью закрыл газету.

— А… — сказал он. — Хороший вопрос. А что ты можешь сделать?

Он отодвинул тарелку.

— Я поспрашиваю сегодня в городе о твоих родителях и, если смогу, то передам им сообщение.

— Сообщение! — в горле у Голди образовался комок. — Скажи им… скажи…

Она не могла закончить фразу, но Шинью, кажется, понял, что она хочет сказать. Он кивнул.

— Позже я тебе скажу, получилось или нет.

— Тебе следует быть поосторожнее, Шинью, — сказал херро Дан. — Там повсюду Хранители и ополченцы. Не рискуй попусту.

— Пффф… Послушайте его! — воскликнула Ольга Чаволга — Жизнь уже сама по себе риск. Дыхание — риск. Неужели ты забыл? Неужели Шинью нужен кто-то, кто следил бы за ним как за ребенком?

— Я сказал попусту! Это совсем другое и ты знаешь это!

Шинью улыбнулся уголком рта. Он неловко поклонился херро Дану:

— Я буду осторожен, — сказал он. А затем поклонился Ольге Чаволге: — Но не слишком.

И только после того как он ушел, Голди поняла, что он не ответил на ее вопрос.

— А теперь, дитя, — сказала Ольга Чаволга, вытирая руки о салфетку, — хватит сидеть просто так. Пора тебе узнать кое-что о музее. Тоудспит и я отведем тебя к Гарри Маунту.

Гарри Маунт оказался лестницей. Но это была не простая лестница, к которым привыкла Голди. Снизу казалось, что она изгибалась под немыслимыми углами, опираясь иногда на стену, а иногда просто выписывая в воздухе виток и раскачиваясь, прежде чем вернуться в нормальное положение.

Бру лежал на самой первой ступеньке. Над ним на перилах сидела Морг. Когда маленький песик увидел Голди, он подбежал к ней и запрыгал вокруг, яростно виляя хвостом. Голди поколебалась, но потом нагнулась и погладила его по голове.

— Идем, — позвала Ольга Чаволга. — Гарри Маунт нас ждать не будет.

— А куда мы идем? — спросила Голди.

— Увидишь, дитя.

Никто не проронил ни слова, пока они поднимались по лестнице. Они проходили двери в стенах и огромные галереи, покрытые паутиной. С каждым шагом вокруг вздымались облачка пыли. Несколько раз девочка думала, что они уже пришли, но затем, после очередного поворота, Голди видела, что ступени идут все выше и выше, становясь все круче и круче, и растворяются в дымке.

Вскоре она запыхалась. Тогда они остановилась на площадке, и она села со вздохом облегчения. Тоудспит и Ольга сели на ступеньки чуть выше нее.

Они просидели так минуту или две, когда произошло очередное изменение. Не говоря ни слова, Ольга Чаволга и Тоудспит встали и пошли дальше по лестнице. Голди мрачно посмотрела им вслед.

«Почему они ничего мне не говорят…»

И пошла следом.

Она не успела уйти далеко, как голос в голове прошептал:

Не верь своим глазам.

Что?

Не верь глазам!

Что это значит? Голди посмотрела на ступеньки. С ними, казалось, все было в порядке. Она закрыла глаза…

И остановилась.

— Что такое, дитя? — спросила Ольга Чаволга.

Голди знала, что если она ошибается, то Тоудспит будет издеваться над ней. Поэтому она повернулась к нему спиной и спросила:

— Вы не чувствуете ничего необычного?

— Все в этом музее необычно, — сказала Ольга Чаволга.

Голди закусила губу.

— Ну… Выглядит так, словно мы поднимаемся по Гарри Маунту. Но когда я закрываю глаза, то я не чувствую этого. Я чувствую, словно мы спускаемся!

Женщина ободряюще кивнула и повернулась к Тоудспиту.

— Она чувствует.

Тоудспит выглядел недовольным. Словно он надеялся что Голди не почувствует ничего.

— Это какое-то изменчивое чувство, — сказала Голди. — Что это? Что оно значит?