Музейный экспонат
Шрифт:
– Что с дальномерами? – схватил за рукав помдежа Никитин.
– Сокольников прибегал полчаса назад весь синий от усталости. Взял с собою пять человек из пополнения и ушёл.
– Куда ушёл?!
– На КП… куда ж ещё-то? Спустились вниз и потопали по тоннелю, я сам видел.
Так… значит, не КП (если бы что там произошло, так уже сто раз доложили бы).
Из-за поворота коридора выскочил один из офицеров Снежного, молодой лейтенант, чьей фамилии Никитин ещё не запомнил.
– Товарищ капитан! А я за вами, майор просил вас срочно прибыть! Товарищ
– И так уже бегу! Что там стряслось-то?
– Попытка подрыва спецпоезда…
У капитана аж волосы по всему телу вздыбились! Полтораста снарядов и пороховые заряды! Да, там присутствует три десятка подкалиберных, болванки не взрываются, но ведь в поезде одного пороха тонн двадцать!
– Подошли, как им казалось, скрытно, да и наладились пальнуть по вагону из гранатомета. Да, хрен там ночевал! – топая перед командиром батареи по коридору, продолжал рассказывать лейтенант.
– А рвануло что?
– Гранату один умник бросил… да не рассчитал, самого в первую очередь и накрыло. Взяли их… кто уцелел.
Нападавших оказалось четверо. Лежавшие лицом в землю камуфлированные фигуры Никитин заметил не сразу, сначала ему бросился в глаза невозмутимый майор, удобно усевшийся на каком-то обрубке дерева. Снежный вертел в руках пистолет, должно быть, отобранный у кого-то из лежащих.
– Утро, капитан! Не говорю, что доброе, ибо оно таковым, по-моему, вообще никогда не бывает.
– Утро?
Ну да, вообще-то уже половина четвертого… можно сказать, что и так.
– Что это за гаврики?
– Вот, я и попросил тебя отыскать – авось, какую морду знакомую да разглядишь! Чужих-то в округе никого почти и не осталось, а вот местные ещё рогом упираются, съезжать не хотят. Вот я и подумал… – жестом майор велел приподнять на ноги пленных. – Подсветите капитану, ребята, видно пока не особо хорошо.
Яркий свет фонаря лег на лица боевиков.
Этот… нет, рыло незнакомое.
Этот – тоже нет.
Ба!
– Так это сын Халецкого! Виктор, по-моему. Тот ещё обалдуй! На мой взгляд, так по нему давно тюрьма плачет в три ручья.
– Ну, по нонешним временам – так уже и не тюрьма… дело вообще-то расстрельное. А ну-ка, давайте его сюда, ребята!
Депутатского отпрыска подтащили поближе, поставили перед офицерами. При задержании с ним, по-видимому, особо не церемонились, большую часть холеной морды украшал солидный синяк. Нет, даже не синяк – синячище!
– Ну, милок, что полезного споёшь? – наклонил набок голову Снежный.
Виктор, как ему казалось, высокомерно посмотрел на собеседника. С такой-то харей… выходило это не очень.
– Москали… – сплюнул он на песок. – Не стану я с вами розмовлять!
– Ага! – кивнул майор. – Сталбыть, свидомые мы по самую маковку? И с оккупантами говорить не будем? Так?
Молодой Халецкий отвечать не пожелал.
– Ясненько! – Снежный повернулся к своим бойцам. – Грачёв, Панченко! Принимайте клиента! Отвести его подальше… ну, хоть вон к тем кустам – и в расход!
Двое
солдат подошли к депутатскому сынку и бесцеремонно пихнули его в указанную сторону.– Пошёл!
– Эй! – на чистом русском языке вдруг заговорил Виктор. – Я адвоката требую! Вы права не имеете!
– Ты глянь, что пинок животворящий делает?! – изумился майор. – А ещё разок дать, так и по-французски заговоришь? Шагай, милок! Ни к чему теперь тебе адвокат! Ты б ещё парикмахера персонального попросил! Военное положение, дорогуша! Законы читать надобно! И чтить! Давайте, парни, в темпе, тут ещё трое таких же обалдуев – упаритесь ходить!
Вопящего Халецкого уволокли в предрассветный сумрак. Некоторое время ещё были слышны его возмущенные крики, потом он внезапно замолк… сухо треснула автоматная очередь.
– Кто следующий? – посмотрел на оставшихся боевиков вэвэшник. – Лебедев, Корнилов, этот уже на вас будет.
Никитин увидел, что бледные в свете фонарей лица задержанных, казалось, побелели ещё больше.
– Что, нет желающих по душам поговорить? – приподнял бровь майор. – Лады… тогда сами выберем. Капитан, тебе который из них более неприятен?
– Тот, что слева стоит, – совершенно автоматически ответил командир батареи. – Рожа у него… ночью не дай Бог на узкой дорожке увидать!
– И не увидишь более, – кивнул Снежный. – Забирайте его, ребята.
И снова сухо щелкнули вдали выстрелы.
Капитану казалось, что он ещё не до конца проснулся. Всё казалось какой-то фантасмагорией. Предрассветный сумрак, яркие лучи фонарей, невозмутимый чисто выбритый майор-вэвэшник… и негромкий треск автоматных очередей где-то неподалеку. С разгрузочной площадки доносились голоса, там уже началась выгрузка боезапаса.
– Ну? – Снежный снова наклонил голову набок, всматриваясь в лица боевиков. – А возьмём-ка мы вот этого… для разнообразия!
– Пан офицер! – рухнул на колени тот, на кого указала рука майора. – Нэ можно!
– А по-русски?
– Я скажу! Всё скажу!
– Гнида! – выкрикнул оставшийся на ногах боевик. Попытался пнуть подельника ногой, но тотчас же заработал прикладом между лопаток и рухнул на землю – конвой своё дело знал хорошо.
– Утащите его куда-нибудь! – отмахнулся вэвэшник. – А ты, друже, давай колись – аж до самой задницы, а то я и осерчать могу!
Уже первые слова задержанного заставили обоих офицеров насторожиться…
– Ну, майор, ты и даешь… – Никитин шел следом за вэвэшником, пытаясь переварить в голове услышанные только что новости. – Нет, я понимаю, конечно, военное положение и всё такое…
– Меня, вообще-то, Виталием зовут, – откликнулся его спутник.
– Андрей.
– Это я знаю, что ж думаешь, когда нас сюда посылали, не сказали, куда едем да к кому? А что до этих обалдуев, так мои парни в воздух стреляли. Прикладом в поддых, чтоб не орал, и пара выстрелов в небеса. А уж как это действует на оставшихся, ты и сам видал. Некогда мне тут турурусы на колесах разводить, времени не осталось совсем!