Муж для серой птички

— А ты никому не доказывай. Будь самой собой. Со всеми этими доказательствами, что ты кто-то и чего-то можешь, только сгоришь. Пойдем чай пить в сторожку. Поморозили щеки и будет.

— Не думаю, что это нужно.

— Предпочитаешь щеки морозить мне назло? Слушай, но вот что случится, если мы с тобой чай попьем? Просто погреемся и продолжим разговор, но уже в тепле. Или тебе так нравится холод? Хорошо, тебе ведь скучно одной сидеть в комнате. Ты не привыкла к одиночеству.

— Потому что комнаты давно не было. Я ведь столько лет жила, как чернушка и тень Луизы. Знаешь сколько всегда дел было! А еще и поболтать с кем-нибудь хочется. И получалось, что времени не оставалось. Сейчас же его много. Вроде с шитьем закончила. До такой степени дошилась, что аж пальцы поколола. Так бы можно было с Луизой поболтать, а она словно от меня прячется. Такое ощущение, что все отвернулись.

— Так напомни о себе.

— Не хочу, — ответила Мируша. Ветер пролетел мимо и стих, словно его и не было. — Как думаешь, может так случиться, что у человека не будет места? Вот он живет, живет и вдруг раз, а ему в этой жизни больше нет места. Человек становится лишним. Он вроде и живет, но его жизнь словно никому не нужна.

— Эгоистичные мысли у этого человека. Если у друзей появились дела и они не стали крутиться вокруг человека, то это не значит, что человек никому не нужен.

Тем более что этому человеку предлагают составить компанию, а он нос воротит.

— А может мне не нравится компания?

— Давно бы тогда ушла, а не болтала здесь со мной, — ответил Силий. — Вот сейчас опять заболеешь и придется тебя лечить. Бульон носить.

— Зачем тебе все это?

— Догадайся. — Он взял ее под руку. — Пойдем пока не заболела.

— Как будто я могу от ветерка заболеть, — хмыкнула Мируша, но спорить не стала.

— Да ты неприятности словно специально собираешь.

— Нет, это они без меня жить не могут, — рассмеялась Мируша.

В сторожке было немного места. Она сама была метра два на полтора. Стол, два табурета и печка, на которой стоял чайник. Из окон просматривалась стена. Из щелей дул ветер, но здесь было теплее, чем на улице.

— Почему ты сама себе юбку не сошьешь, о которой так долго мечтала?

— Я кроить не умею. Простую строчку еще прошью, а вот сложнее, что-то не получается. Из меня плохая рукодельница. Мама учила, а я сбегала с мальчишками играть. Это веселее было.

— Тогда вместе сошьем. Скоро будет праздник. Надо тебя нарядить. А то танцевать никто не пригласит.

— Это еще почему?

— А чего бесприданницу приглашать? Хотя, у тебя душа красивая. Может кто и польститься, — ответил Силий. Мируша опять рассмеялась.

— Ты так не считаешь, но почему-то говоришь, — сказала она.

— А ты странная. Я тебе говорю хорошие вещи, ты от меня убегать начинаешь. Скажешь тебе что-то плохое, так смеешься. Специально себя принижаешь, потом считаешь, что живешь по ошибке. Я сам одно время считал, что живу по ошибке. Но сейчас понял, не нам решать почему все так сложилось. Мы не властны над судьбой, потому что не знаем, чего она нам приготовила за поворотом, — наливая кипяток в кружку, сказал Силий. Запахло летом. Он протянул ей кружку. — Грейся.

— Все это звучит хорошо, но сам посмотри, зачем все это? Нет, мне нравится жизнь, нравится каждое утро просыпаться, засыпать. Нравится чувствовать ветер и солнце, но кажется, что все это не мое. Что оно должно было достаться другому человеку.

— Кому? Назови этого человека, который должен жить за тебя?

— Если бы знала, то назвала.

— Это из-за этих подмен. Ты запуталась. Но вот послушай меня, как человека, который смотрит на это со стороны. И Мируша, и Луиза достойны того, чтоб жить и быть счастливыми. Достойны, чтоб их любили, чтоб они любили. Достойны семьи.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что этого достойны все люди. И никто не должен это право оспаривать. К тому же на вашу долю столько всего выпало, что пора судьбе заканчивать проверять вас на прочность. Особенно тебя, — ответил Силий.

— Красиво все это звучит, — растягивая слова, сказала Мируша.

— Ты в это не веришь.

— Нет. Но слушать твои слова приятно. Как сказку.

— Может и сказка стать реальностью. Вот в это ты точно можешь мне поверить, — сказал Силий. — Видел и почувствовал на своей шкуре.

— Я тоже. Но каждый раз сказка превращалась в реальность. Вот взять водяного…

Мируша рассказывала, как пыталась найти какую-то нечистить, чтоб с ней познакомится. Но каждый раз сказка оказывалась выдумкой. Пока она все это вспоминала, то улыбалась, а из глаз пропала грусть. Она словно ожила. Засмеялась чему-то забавному. Силий лишь сдержанно улыбнулся, но она этого не заметила, продолжая болтать, не замечая ничего.

— Силий, — в сторожевую заглянул Борис. Увидев Мирушу, он растерялся. Она же посмотрела на него с такой неприкрытой нежностью, что сразу стало понятно: здесь не только восхищение красивым мужчиной, а что-то большее.

— Чего? — решил о себе напомнить Силий.

— Родька простыл. Посидишь за него дежурство? Или замену найти?

— Посижу. Не вопрос, — пожал плечами Силий.

— Понятно теперь, где наша Мируша пропадает. А то прям ее не видно и не слышно, — усмехнулся Борис.

— Никакая я не ваша, — возразила Мируша. — Своя собственная. А пропадаю, потому что не хочу в зале появляться.

— Почему? — спросил ее Борис.

— Потому что танцевать не умеет. А там ведь нужно ногами стучать, — поддел ее Силий.

— Умею! — с вызовом ответила Мируша.

— Не, не умеет, — поддержал Силия Борис. — Хотя, может стесняется?

— Я умею танцевать, да так, что вам и не снилось! И петь умею. Стесняться даже не думала. Просто… — встретившись с их недоверчивыми взглядами, Мируша прикусила губа, словно на что-то решаясь. — Хорошо. Я докажу.

Она вдохнула и закрыла глаза. Грустная песня про вьюгу и зиму наполнили сторожевую комнату, разносясь ветрам по крепостной стене. Потом песня изменила тон. Наступила весна. Появилась надежда на что-то приятное, ласковое и теплое. Надежда двигала людьми, как весна топила снег, превращая его в ручьи, чтоб

напитать землю и дать новую жизни.

Когда Мируша закончила, она с вызовом посмотрела на Силия и Бориса.

— Я же вам сказала, что могу петь, а также и танцевать. Но у меня нет подходящих сапог. Вот как появятся, так станцую, — ответила она. — А в валенках танцевать, так только народ смешить.

— Будут тебе сапоги, — пообещал Борис.

— Вот как будут, тогда и поговорим, — Мируша встала. Сделала шутливый поклон. — С вами было хорошо пообщаться, но позвольте откланяться.