Муж и жена

— Если вам угодно ехать в экипаже, — сказал он, — у меня здесь посыльный, он ждет распоряжений; по пути домой он заедет в платную конюшню и велит прислать сюда экипаж.

— Меня вполне устроит железная дорога, — ответила Анна.

Вместо того чтобы довольствоваться этим и поставить точку, он попросил ее как следует подумать. Нет надобности экономить за счет собственного комфорта, говорил он, а у самого на лице было отсутствующее, обеспокоенное выражение. Видимо, ему зачем-то требовалось, чтобы она оставалась в этой комнате.

— Посидите минутку, подумайте, прежде чем решать окончательно, — сказал он. Принудив ее сесть в кресло, он высунул голову за дверь и велел посыльному подняться по лестнице и посмотреть, не оставил ли он свою трубку в спальне. — Я хочу, чтобы вы путешествовали с комфортом, как и подобает даме, — повторил он, а во взгляде его со всей очевидностью сквозило беспокойство. Не успела Анна ответить, со второго этажа до них донесся голос посыльного, истошно вопившего:

— Пожар! Пожар!

Джеффри бросился наверх. Анна — за ним. Посыльный встретил их у лестницы. Он указал на открытую дверь комнаты Анны. Она была абсолютно уверена, что, отправившись на зов Джеффри, оставила зажженную свечу на безопасном расстоянии от прикроватных занавесей. Сейчас, однако, эти занавеси были охвачены пламенем.

В коттедже был водопровод, в том числе и на втором этаже. В спальне обычно стояли банки и кувшины с водой, но в этот вечер они были около бака. Там же оказалось и пустое ведро. Отправив посыльного за водой, Джеффри сорвал занавеси и швырнул пламенеющую груду на кровать и стоявший подле диван. Пользуясь попеременно банкой и ведром — их принес посыльный, — Джеффри залил пламя. Пожар бушевал минуту с небольшим. Коттедж был спасен. Но мебель изрядно пострадала; да и комната, естественно, стала необитаемой — самое малое на одну ночь, а то и больше.

Джеффри поставил на пол пустое ведро; повернулся к Анне и указал на комнату по ту сторону коридора.

— Надеюсь, это не причинит вам больших неудобств, — сказал он. — Вам лишь придется на время перейти в свободную комнату.

С помощью посыльного он перенес в комнату напротив чемоданы Анны, а также комод, нимало не пострадавшие. Затем попросил ее впредь обращаться со свечами поосторожнее и спустился по лестнице, не дожидаясь, что она скажет в ответ. За ним сошел вниз посыльный и тут же был отпущен на ночь.

Даже в суматохе, сопровождавшей тушение пожара, Анна не могла не обратить внимания на воистину удивительное поведение Эстер Детридж.

Когда поднялся переполох, та вышла из своей спальни; взглянула на полыхавшие занавески; бесстрастно покорившись происходящему, отошла в угол и стала ждать, чем все кончится. И так она стояла: судя по всему, ей было в высшей степени безразлично, что ее коттеджу угрожает полное уничтожение. Когда пожар был погашен, она, пока переносили комод и чемоданы, так и стояла в углу с непроницаемым видом, потом заперла дверь, даже мельком не взглянув на покоробившийся потолок и обгоревшую кровать, положила ключ в карман и вернулась к себе в комнату.

До сих пор Анна не разделяла убеждение большинства лиц, как-то знакомых с Эстер Детридж, что эта женщина страдает помутнением рассудка. Но после только что виденного мнение большинства стало ее собственным. Когда они остались вдвоем, Анна хотела задать Эстер несколько вопросов о причине пожара. Но, поразмыслив, решила ни о чем не спрашивать, по крайней мере, в этот вечер. И вошла в свободную комнату напротив, которую она отказалась занять поначалу и куда теперь была вынуждена перебраться.

Ей сразу бросилась в глаза перемена в расстановке мебели.

Кровать была передвинута. Раньше изголовье упиралось в боковую стену коттеджа, а теперь — в стену-перегородку, отделявшую комнату от комнаты Джеффри. Эта перестановка, по всей видимости, преследовала какую-то цель. Крюк в потолке, поддерживавший занавеси (своего полога у этой кровати не было), также был передвинут, чтобы его расположение относительно кровати осталось неизменным. Стулья и умывальник, ранее находившиеся у стены-перегородки, теперь переместились на свободное место у боковой стены коттеджа. Других видимых изменений не было.

В положении Анны любое событие, не поддающееся немедленному и разумному объяснению, вызывало настороженность и недоверие. По какой причине была переставлена кровать? Вдруг эта перестановка связана лично с ней?

Ее сомнения переросли в пугающее подозрение. Что, если, заставив ее спать здесь, ее недруги хотят достичь какой-то тайной цели? Не в этой ли связи Джеффри прошедшим вечером спрашивал Эстер о свободной комнате — Анне это передала служанка? И необъяснимо вспыхнувший пожар: как огонь мог добраться до занавесей? Не возник ли он специально, чтобы выдворить Анну из ее комнаты?

Эти три вопроса друг за другом мелькнули в ее мозгу, и она тяжело опустилась на ближайший стул, едва не теряя сознание от ужаса.

Вскоре самообладание вернулось к ней, и она поняла: первым делом ее подозрения надо проверить. Возможно, страхи ее ложны, все это игра ее воспаленного воображения. Откуда она знает, вдруг перестановке есть вполне обоснованное и неопровержимое объяснение? Она вышла в коридор и постучала в дверь комнаты Эстер Детридж.

— Я хочу поговорить с вами, — сказала она.

Эстер вышла. Анна указала на свою новую комнату и направилась туда. Эстер последовала за ней.

— Почему вы передвинули кровать, — спросила Анна, — от одной стены к другой?

Приняв вопрос с той же бесстрастностью, что и пожар, Эстер Детридж написала ответ. Насколько помнила Анна, Эстер, показывая свою дощечку, смотрела человеку прямо в глаза. Но сейчас она стояла, вперившись в пол. В единственной строчке не было прямого ответа; она гласила следующее:

«Я уже давно хотела ее передвинуть».

— Я спрашиваю, почему вы ее передвинули.

Она написала еще два слова:

«Стена отсырела».

Анна взглянула на стену. Следов влаги на обоях не было. Она провела по ним рукой. Пощупала в одном месте, в другом — стена была сухая.

— Причина не в этом, — сказала она.

Эстер не шелохнулась.

— Никакой сырости на стене нет.

Не поднимая головы, Эстер упрямо ткнула карандашом в написанные два слова, подождала секунду, пока Анна их перечтет, и вышла из комнаты.