Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Муж моей сестры
Шрифт:

Глава 40

Давно я так истошно не кричала, что даже уши заложило. Но больше не от боли, а от неожиданности. Я вообще всегда была пугливой, а тут такой инцидент! Но мой визг быстро сменился ужасом, когда Минаев буквально вскочил со своего стула и как ураган накинулся на побелевшую в миг девушку. 

А я сразу позабыла и о боли, и об испуге за себя. 

Минаев сжал ее хрупкие плечи, вцепился как клещ, затряс как тряпичную куклу и, глядя ей прямо в глаза, начал говорить такие отвратительные вещи,

что у меня по спине прошёлся холодок. С таким тоном, что будь я на ее месте, я бы поседела от страха. 

И это безобразие немедленно нужно прекращать, не доводить до жёсткого скандала, а он явно назревал. 

— Артур Леонидович, прекратите! Вы ее пугаете, — восклицаю, вскочив с места, дёргаю за его рукав. Ноль эмоций, он так и продолжал трясти чуть ли не теряющую сознание, ревущую Иру. — Она не виновата, я сама случайно задела ее. Ну, прекратите же вы!

Кричу намного громче, бью его по спине, что есть силы, и только это помогает обратить на себя внимание. Он промаргивается пару раз, смотрит на меня затуманенным взглядом. Его тоже трясет. Большая грудь ходуном ходит, а лицо немного покраснело от ярости.

Вновь смотрит на Иру, я же вижу, как он сильно сжимает ее плечи, синяки ей обеспечены, как и ночные кошмары.

— Принеси аптечку, тварь! — кричит и наконец-то отпускает несчастную. Прикрикивает и на меня. — А ты сядь на место.

Я бы возмутилась, не будь он в таком состоянии.

Сажусь, как он и приказал, прижимая руку к груди, в которой сердце бьется в сумасшедшем ритме.

Мама дорогая, как же страшно! Я даже не ожидала, что у него такой взрывной характер, раньше такого не было, он казался спокойным и рассудительным. Не считая, когда выпьет... 

Не дай Боже обратить на себя его истинный гнев. 

Минаев, немного прейдя в себя, садится на своё место, берет мою руку и начинает оценивать ущерб. 

Кожа немного покрасневшая, но о боли я даже не думаю, так как меня очень смущает его внимание и то, с каким трепетом он гладил мою руку с минуту. 

Его настроение от разъярённого быка до нежного мужчины меняется чрезвычайно быстро.

— Сильно болит? — скрипучим голосом. — Я могу отвезти тебя в больницу. 

Хмурит брови, не отрывая взгляда от моей руки. 

— Не очень, правда, — смущаюсь ещё сильнее, когда он подносит мои пальцы к своим губам и целует каждый из них. — Все нормально…

Нет, нет, не нормально! Что с моей рукой делает этот странный мужчина? Ещё минуту назад кричал так, что волосы становились дыбом, а сейчас стал необычайно ласков.

Он маньяк? Психически неуравновешен? 

— Дурочка ты, Ева, — выдыхает тяжело. — Если тебе делают больно, ты должна сделать в разы больнее в ответ и так, чтобы противник понял, что тебя трогать больше не стоит. Ни одна сука не стоит твоих страданий. 

В его словах есть доля правды, но, в общем, я не согласна, потому что сделана из другого теста. Что мне нужно было делать в этой ситуации? Накричать на Иру или накинуться с кулаками? 

— Это правда случайность, — отвечаю и одновременно решаю выдернуть руку из его лап, но сделать это не получается, он держал аккуратно, но крепко. 

— Теперь у тебя есть я, а я смогу быстро поставить всех на место. И ты не должна

никого покрывать. Люди будут пользоваться твоей добротой.

Призадумалась, ведь порой так и случалось, но не могла переделать свой достаточно мягкий и спокойный характер. 

Не понимаю, почему же в этом мире плохо быть хорошей?

Все это время Минаев не сдвигается ни на миллиметр и меня не отпускает, а когда приносят аптечку, то он сам намазывает мазь на мою руку, а после перебинтовывает. 

Умело однако, со знанием дела. Очень аккуратно, чтобы не сделать больно.

И это так необычно. Такой здоровяк, повидавший жизнь, заботится о молодой девушке. 

Я была удивлена и не могла поверить, что он может быть таким разным. Грозным, властным, внимательным. 

Наши гляделки разрушила вошедшая женщина, что была чуть ли не в слезах, одна из наших поварих. 

— Хозяин, простите эту идиотку! У неё мать больная, после второго сердечного приступа, подруга моя старая. Деньги нужны, не увольняйте, — смотрит на него, как на Бога, что, впрочем, не удивительно. — Я ее накажу, будет неделю полы драить, до поздней ночи работать, но не прогоняйте.

Тело мужчины вновь напряглось, а лицо словно заострилось, что было плохим показателем. Он вновь стал черствым. 

— Она ошпарила мою женщину, а если попала бы на лицо? — прорычал. — Пошла вон отсюда!

Женщина испаряется в момент, но я успела заметить, как сильно она опечалилась, зная, что он не проникся.

Меня же сильно задели ее слова. Она так за нее заступилась, как за дочь. Это вызывает уважение. 

Неужели из-за моей неосмотрительности пострадают люди? 

Нет, я не могу этого допустить. Моя ошибка и я ее исправлю. Точка. 

Получится ли… 

— Не выгоняйте ее, — порошу робко, смотря на мужчину умоляюще. Замечаю, что он не в самом хорошем расположении духа.

— Не понял.

— Ну, мать же больная… Она не виновата, это же я задела ее! — вцепляюсь в его рукав. — Прошу. Разве так можно? Увольнять ее? Она же ваша, — заикнулась, но продолжила, — любовница… 

Что-то в его лице вновь изменилось, словно пелена спала, и он встает со своего места, возвышаясь огромной ледяной глыбой.

— Перестань это делать! Немедленно.

— Делать что? — в непонимании хлопаю ресницами.

— Думаешь, состроишь невинное личико и можешь веревки из меня вить? — чуть ли не выплевывает агрессивным тоном. — Ева, я не мальчишка, что за кусок п*зды подставит шею, а взрослый мужик. Со мной хлопанья ресницами не прокатывает. Запомни. 

И он уходит, больше за этот вечер я его не видела, но заметила, как отъехала его машина, и внутри он был один. 

Мужчина загадка. 

Интересно, как он представляет нас вместе? Когда я просто его не понимаю. Мы совершено разные. 

Я ещё много об этом думала перед сном, прислушивалась к своему сердцу и слушала голос разума.

Точно не хотела ему рожать. Все хочется по любви, по обоюдному согласию. А не вот так, по приказу. 

Конечно, я заметила за собой, что он мне немного импонирует, но что конкретно мне в нем нравится, я не скажу. Есть у него определенный шарм. Но этого недостаточно, чтобы рассматривать его как любимого. Нет. 

Поделиться с друзьями: