Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви

За антикварным столом муж работал редко. Он не любил, по его выражению, «тащить работу в дом», и поэтому большей частью стол с ноутбуком был невостребован, но мне почему-то думалось, что если где муж и хранил свои записные книжки, то только в ящике этого стола. Этот ящик закрывался на ключ, но я никогда не видела, чтобы Володя запирал его. Несколько раз он при мне открывал ящик, и я видела в нем сваленные бумаги, стикеры, ручки, начатые и пустые блокноты и прочий офисно-бумажный хлам. «Слушай, – сказала я мужу, – как ты свои дела ведешь на работе, ты, по-моему, офисный неряха». – «У меня для этого есть секретарша, – мгновенно ответил он. – Она и ведет всю эту бумажную мутотень. А я – генератор идей». – И он постучал себя по лбу. «Хорош генератор, – фыркнула я, – порядок у себя не можешь навести». – «Ну-ну, моя критикесса, – cердился муж. – Может, не будем раздувать пожар семейной ссоры».

Я внезапно подумала, что муж отдалился от меня так сильно, потому что я не делала самого главного – не смотрела ему в рот, что, безусловно, требуется от женщины. Мой муж любил себя чувствовать самым-самым. А я не поддакивала ему и не льстила мужскому «эго», то есть вела себя непростительно для жены.

– Умеешь ты, Инка, одним щелчком втоптать человека в грязь, – говорил мой муж, хмурясь. – Знал бы, что ты такая колючая, ни за что бы не женился.

Раньше я думала, что он шутит. Но теперь подумала, что он говорил серьезно…

Я прошла в спальню в сопровождении Леди Ди и остановилась. Деликатная кошка тоже остановилась на расстоянии от меня.

– Ну что ж! – вслух сказала я. – Приступим.

Я подошла к столу и потянула на себя ящик. К моему удивлению, он не поддался. Я потянула его сильней, потом подергала. Сомнений не было – ящик был закрыт.

Я нахмурилась. Раньше Дымчатому не приходило в голову запирать от меня ящик. И зачем он сделал это? С какой целью? Скрыть от меня важные бумаги? Но он прекрасно знал, что я никогда не стану рыться в его вещах. Я никогда не проверяла карманы мужа, его борсетки и не шарила в бумажнике. И тем более не стала бы лазить в ящик его стола.

Но факт оставался фактом. Я села на кровать. Я еще не успела задернуть занавеску в спальне, и мне было видно, как большие белые хлопья летят в окно, как бабочки на огонь, и облепляют мокрое стекло, стекая вниз тонкими струйками.

Я встала и задернула занавеску.

Ящик надо открыть. Немедленно. Почему-то в голову пришла мысль, что закрыт он неспроста. И в это время раздался звонок сотового. Я неслась к нему, опрокинув низкий стул, некстати стоявший около дверного проема, и больше всего на свете боялась не успеть.

Одним движением я рванула молнию на сумке и выхватила оттуда мобильный.

– Алло! – запыхавшись, сказала я. – Алло!

– Инна? – голос был знаком. Солидный протяжный голос, каким обычно говорят адвокаты и частные дорогие врачи. Но сейчас я не могла вспомнить, кому он принадлежал.

– Вадим Петрович? – предположила я.

– Да, Вадим Петрович.

Получалось, я не ошиблась. Это был крупный юрист, раскрученный и дорогой, он обслуживал несколько фирм, в том числе и фирму Володи. Он был по-настоящему дорогим юристом и брался только за те дела, которые помимо финансовой выгоды сулили либо мелькание в прессе, либо новые связи с нужными людьми.

Дымчатый говорил, что Вадим Петрович – его старый знакомый, но я верила этому и не верила. Во-первых, Вадим Петрович был старше Володи лет на пятнадцать, во-вторых, мне было трудно себе представить, что рубаха-парень, каким любил себя изображать Дымчатый в компаниях и на вечеринках, мог найти общий язык с солидным адвокатом, при котором и анекдот-то рассказать зазорно.

– Можно к телефону Владимира Николаевича?

– Володю? – я старалась ничем не выдать своего удивления. – А его… нет.

– И где он?

– В Питере.

– В Питере? – возникла пауза.

– В командировке, – добавила я. – Он уехал вчера утром.

– А… надолго?

– Не знаю.

– Понятно. Я почему беспокоюсь, – вдруг решился Вадим Петрович. – Я звоню ему на сотовый, а он не соединяет. «Абонент недоступен». – Снова возникла пауза. Я почувствовала, как от напряжения вспотели мои ладони. – Вы когда с ним разговаривали?

– Я?

– Ну да, вы? – в голосе адвоката послышалось легкое раздражение.

– Вчера.

– Странно, с позавчерашнего вечера я и не могу с ним связаться. Ну ладно, Инна Викторовна, если Владимир Николаевич вдруг выйдет на связь, скажите, что он мне очень нужен.

– Хорошо.

Я повесила трубку. Происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Вадим Петрович не тот человек, от которого Дымчатый стал бы прятаться или скрываться. Марк уверял меня, что все в порядке. Но насколько он сам уверен в этом? Я уже в который раз чертыхнулась, что не взяла у Марка телефон и теперь вынуждена сидеть и ждать от него звонка.

И еще этот… запертый ящик!

Я вернулась в спальню и снова его подергала. Он не открылся. Я легла навзничь на кровать и уставилась в потолок.

– Надо что-то делать! – сказала я вслух. – Но вот что?

Можно было попробовать открыть ящик перочинным ножиком или толстой скрепкой. Или маникюрными ножницами. У меня не было опыта взломщика, и поэтому я не знала, какие инструменты годятся для запертых ящиков. Но была готова попробовать все, что имелось под рукой. Времени у меня было уйма. И кроме того, этот ящик все равно не даст мне покоя…

Лезвие ножа чуть не сломалось, когда я принялась шуровать им в замочной скважине, скрепка тоже не годилась. Маникюрные ножницы после пятнадцати минут моих потуг были отложены в сторону. Если было бы утро, то я пошла бы в ДЭЗ и вызвала слесаря. А если попробовать его поддеть ножом с обратной стороны, где уже были трещины?

Я просунула нож в трещину и стукнула по нему кулаком, проталкивая его еще дальше.

Через десять минут я сломала заднюю перегородку ящика и вынула его. Там лежал, как я и думала, бумажный хлам и тонкая папка с какими-то документами. Я ничего в них не понимала и поэтому, открыв, почти сразу же захлопнула и сунула обратно.

Получалось, что испортила антикварный стол просто так. За здорово живешь… Н-да… Дымчатый за это меня не похвалит. Но черт! Куда же он делся?

Я снова набрала номер мужа. Глухо.

Тревога усиливалась. Она поднималась откуда-то изнутри, точнее, из самого нутра, звериная, сосущая тревога, от которой было нигде не спастись, никуда не деться. Я резко выдохнула и вцепилась руками в волосы. Если не дозвонюсь сегодня в Питер, завтра поеду туда сама. Разберусь на месте…

Сна не было ни в одном глазу. Я принялась мыть посуду для успокоения. Когда мне становилось совсем тошно, я принималась мыть посуду: тщательно, медленно. Сначала намыливала ее специальной жидкостью, а потом смывала. Так же медленно и тщательно. И мерный шум льющейся воды успокоительно действовал на нервы. Но – не сегодня. И не сейчас.